С начала войны на Донбассе, только по официальным данным, погибло более 13 тысяч украинских солдат. Многие говорят, что ситуация меняется к лучшему, ведь, в отличие от массовых обстрелов Дебальцево, Марьинки и Счастья и кровопролитных боев за Донецкий аэропорт, потери личного состава за 2019 и начало 2020 года составили всего 130 человек. Но за этим «всего» — оборванные жизни молодых мужчин, разбитые сердца их жен, осиротевшие дети…
5 января 2020 года от пулевого ранения в голову погиб старший сержант 109-й отдельной горно-штурмовой бригады Руслан Насальский. Ему было 24 года. Из них последние шесть лет он провел на войне — еще 18-летним парнем заключил контракт с Вооруженными Силами Украины. Прошел мясорубку Иловайского котла, где был тяжело ранен в голову. Немного оправившись, снова вернулся на передовую, сказав, что свою страну будет защищать до конца. Изредка мог вырваться в короткий отпуск, чтобы повидать любимую жену, деток — двоих сыновей и дочку Доменику, о которой так мечтал. О трудностях и радостях жизни героя и о загадочных обстоятельствах его смерти «ФАКТАМ» рассказали близкие Руслана Насальского.
— Руслан подписал контракт с Вооруженными Силами вскоре после окончания нашего учебного заведения, — рассказывает преподаватель экономики и предпринимательства Уманского профессионально-технического лицея, классный руководитель Руслана Насальского Владимир Дзирун. — Вместе с ним служить пошли еще четверо наших ребят. И вот из пятерых трое погибли… О смерти Руслана сначала узнала моя жена, потом сообщила мне. Очень больно терять таких ребят.
Я прекрасно помню Руслана еще с первого курса. По общеобразовательным предметам он шел средне, но по специальным был в пятерке лучших учеников в группе. Поштукатурить, положить плитку умел блестяще. Был очень целенаправленным и всегда говорил, что пришел получить профессию. И у него тут был настоящий талант. Кроме профессиональных качеств, мы все его очень ценили за личные. Руслан со всеми дружил, при любых конфликтных ситуациях старался все уладить, всех помирить, переживал за ребят. И всегда, что бы у кого ни случилось, старался помочь.
Приходил ко мне домой, советовался, если у него возникали трудности, предлагал помочь нам с женой по хозяйству. Это был очень душевный человек, добрый, искренний. Отличный парень. При этом сам Руслан рос без отца, только с мамой. Она приходила к нам в лицей на родительские собрания, переживала за сына, старалась воспитать его настоящим мужчиной. Радовалась успехам в учебе. Потом мама уехала за границу на заработки, а Руслан еще на третьем курсе лицея женился на девушке-второкурснице, которая тоже училась в нашем лицее.
Читайте также: «Или я его, или он меня»: снайпер Ярослава Никоненко погибла, выслеживая вражеского стрелка
— Это была любовь с первого взгляда, — признается вдова погибшего воина Инна Насальская. — Мы оба пошли учиться в один и тот же лицей, только я на год позже. Нам было по 16 лет, когда мы познакомились. Это был конец сентября, Руслан сидел на уроке биологии на третьем этаже и увидел меня в окно — у нас как раз во дворе проходила практика. Он тогда сказал своему одногруппнику: «Эта девушка будет моей». Потом попросил мою подругу, которая была родом из его села, познакомить нас. Я, как услышала об этом, решила над ним подшутить. Но, когда увидела его глаза — бездонные, красивые, и слова сказать не смогла… Какие уж тут шутки и приколы? Развернулась и убежала.
Через пару дней мы снова встретились, поговорили. Потом стали переписываться в «Фейсбуке», очень быстро признались друг другу в своих чувствах и сразу же решили, что будем вместе. Долго мы не встречались — было понятно, что это судьба. Руслан сразу же заявил, что хочет ребенка, я забеременела. Мы написали заявление о переводе на заочное отделение, повенчались, переехали жить в село Кристиновка и стали ждать нашего первенца. Нам обоим было по 16 лет, но родители не возражали против наших отношений и свадьбы. У нас в семье ранние браки, видимо, передаются по наследству — родители тоже поженились, когда им было по 16.
Руслан ездил на учебу из села, мне уже доучиваться не пришлось. Мужу очень хотелось, чтобы я занималась только семьей. У нас даже шутка была: стоило мне заикнуться о работе или учебе, как он придумывал мне «работу на дому»: сначала сын Максим (ему сейчас восемь лет), почти сразу за ним — Даниил (ему скоро будет четыре). А потом родилась девочка, Доменика. Ей в октябре исполнился годик. О дочке Руслан мечтал всегда, очень ее ждал и безумно радовался ее появлению на свет. Малышка только недавно научилась говорить «папа», а папы не стало…
— Руслан заботился о семье, — откашлявшись, чтобы подавить подступивший к горлу комок, продолжает Инна. — После лицея занимался ремонтами, бегал на подработки, даже устроился ночным сторожем в фермерское хозяйство у нас в Кристиновке. Со временем электрике обучился, и дома все провода сам поменял, и людям на заказ делал. В общем, на все руки мастер. А в 2013 году ему пришла повестка в армию. Служить муж хотел всегда, есть даже его детская фотография, где он в военной форме и с пистолетом.
В общем, поехал служить в Черкассы, а потом позвонил и сказал: «Я без вас, без тебя и сына, не выдержу столько времени». И подписал контракт с ВСУ. Его направили в Кривой Рог, в танковые войска. Муж перевез в тот же город и меня с малышом. Мы жили в общежитии, и было хорошо. Утром Руслан уходил на службу, вечером возвращался, ночевал дома. Правда, их часто переводили из одной части в другую, приходилось постоянно переезжать в разные города. А потом его забрали в АТО…
В августе 2014 года он был тяжело ранен под Иловайском. Я, еще даже не зная, что случилось, мучилась от страшного предчувствия. Мы ведь с ним очень часто говорили по телефону. Подробностями того, что делает на фронте, он со мной, конечно, не делился. Но я хотя бы по голосу могла определить, что он здоров, что все в порядке. А тут просто чувствовала: беда.
Читайте также: Долгий путь домой: на Полтавщине перезахоронили бойца, погибшего в 2014-м под Иловайском
Позвонила тете Руслана (он с ней всегда был очень близок, постоянно созванивался), начала делиться своими переживаниями. Она успокаивала меня, говорила, что все будет хорошо. Но я нервничала все больше, тем более что дозвониться до мужа не могла. Трубку он взял только в час ночи, сказал, что не может говорить — ранен в руку. Об остальном умолчал. Только приехав на следующий день в одесский госпиталь, куда его забрали, я узнала правду: осколки от разорвавшегося снаряда попали Руслану в голову, изрешетили руку и ногу. Осколки из руки пришлось доставать в Черкассах.
Чуть восстановившись, он вернулся на фронт, хотя на тот момент даже не мог сгибать пальцы руки. У него уже потом и контракт закончился, а с передовой его не отпускали еще полтора года. Я даже стала ругаться с ним, говорила: если подпишет следующий контракт, разведусь! Что же это такое, что мужа все время нет дома! Но он не мог иначе и, несмотря на мои возмущения, продолжал служить. После танковых войск попал в 54-ю отдельную механизированную бригаду, а потом его забрали в 109-ю бригаду, в разведку.
Виделись мы, к сожалению, очень редко. На побывку муж приезжал раза два в год, бывало, что и один. Дома никогда просто не лежал на диване — вечно что-то мастерил. То воду проведет, то подремонтирует… Но это если дети дают. А то ведь они, наскучавшись, все время к нему липли. Руслан не был строгим папой, все малым позволял. Особенно Доменике. Разбаловал ее совсем. Мальчишки у нас спокойные, ладят друг с другом, слушаются родителей. А дочка благодаря папе растет «розбишакой». Вот только наиграться с ней папа так и не успел…
— Вечером 5 января мы, как всегда, разговаривали с Русланом по телефону, — продолжает Инна. — А в половине одиннадцатого его уже не было в живых. Но мне сразу об этом не сообщили, только на следующий день стали поступать звонки с фронта — командиры подразделения Руслана разыскивали его маму и почему-то председателя нашего сельсовета. Я нервничала, названивала мужу, но он трубку не брал. Наконец-то на мой звонок ответил его командир и сказал страшную новость… Я рыдала, билась в истерике. Поверить в то, что мужа больше нет, было просто невозможно.
Что произошло и как он погиб, никто не говорит. Мне выдали бумажку, в которой написано: «Причина смерти — пулевое ранение. Ведется следствие». А сами намекают, что Руслан наложил на себя руки. Это полный бред. Он был уравновешенным и спокойным человеком, который ни за что не сделал бы такое. У него была работа, которая ему очень нравилась, семья и дети, которых он обожал. Да и по голосу во время нашего последнего разговора было слышно, что муж в нормальном настроении. С чего бы ему стрелять себе в голову?
Позже мне позвонил один из побратимов Руслана и сказал, что за последние два месяца на фронте это уже третий случай подобных «самоубийств». Вот и Руслана не стало. Даже батюшка испугался и не стал отпевать мужа: а вдруг и правда самоубийца? Но ни один человек из тех, кто его знает, ни секунды в это не верит.
Читайте также: «Теперь моя мама ангел», — сказала на похоронах пулеметчицы Яны Червоной ее маленькая дочка
Проститься с Русланом пришли тысячи людей — жители его родного села Фурманка, боевые товарищи, родственники, друзья и знакомые. Наших детей я на похороны не взяла — это был бы для них слишком сильный стресс. Рассказала им правду только через неделю, а на девять дней после папиной смерти мы вместе пошли на кладбище. Старший сын Максим очень плакал, он уже большой и все понимает. Говорит, что, глядя на меня, и раньше догадывался, что папа погиб. А Даня, стоя у могилы, просил, чтобы я забрала оттуда папочку и отвезла к врачу. Может, можно еще его спасти? К сожалению, папу спасти нельзя, но можно спасти его доброе имя и добиться правды. Я не пожалею ни сил, ни времени, чтобы узнать, как именно и по чьей вине погиб муж. Он отдал стране свою жизнь и имеет право на то, чтобы его уважали, помнили и не считали самоубийцей.
Руслан уже несколько раз снился своей маме, а мне не снится совсем, хотя и прошу его об этом каждую ночь. Пусть бы приснился, пусть бы объяснил, что с ним все-таки произошло и почему. Хотелось бы просто услышать его, почувствовать, что он рядом. И сказать, что я его очень люблю.
Тем временем на Донбассе чуть ли не ежедневно продолжают гибнуть наши бойцы. Так, 15 января 2020 года от пули снайпера получил смертельное ранение боец 92-й ОМБр имени кошевого атамана Ивана Сирка старший солдат Алексей Кучкин, 20 января погиб младший сержант Василий Муха, 22 января вражеский снайпер оборвал жизнь солдата Николая Сорочука из Луцка, 25 января на передовой погиб 21-летний Михаило Ошурко — уроженец Ровенской области, 26 января героически погиб командир отделения Антон Хоба из Сумской области, 27 января — солдат, механик-водитель 28-й ОМБр Евгений Щуренко из Килии Одесской области, которому на следующий день исполнилось бы 42 года…
Фото из семейного альбома