Уже второй год подряд православный священник отец Олег будет встречать Рождество в церкви-палатке у здания Верховной Рады
Напротив здания Верховной Рады в Мариинском парке в самом центре Киева стоит большая серая палатка. Сзади нее виднеется высокий деревянный крест, сбоку привязаны позолоченные колокола. Из палатки доносятся тихие песнопения. Эта палатка — церковь святого Александра Невского. Ее полтора года назад поставил православный священник Олег Сирко. Храм святой Троицы в Тернопольской области, в котором отец Олег прослужил 18 лет, в 2005 году отобрал другой патриархат. Великий праздник Рождества Христова отец Олег уже второй раз будет встречать практически под открытым небом. Кутью и узвар он приготовит сам, а детишкам своих прихожан раздаст шоколадки.
На двух палатках, одна из которых — трапезная, а вторая — храм, висят таблички, подтверждающие, что это — собственность народных депутатов.
- Это депутаты решили помочь, чтобы меня не трогали, — объясняет отец Олег. — Поддерживают многие. И митрополит приезжает, и Президент с премьером приходили. А вопрос решить все равно не могут.
Батюшка родом из Почаева Тернопольской области. После окончания Московской духовной семинарии его направили служить в село Рохманов Шумского района в старинную православную Свято-Троицкую церковь. Последние 18 лет он жил в маленьком домике неподалеку от храма, отпевал, причащал и венчал прихожан. В маленьком Рохманове, где живут всего полтысячи человек, священника знали, любили и уважали. В семье у отца Олега тоже все было замечательно: матушка Ольга воспитывала двоих детей — Петра и Леночку, обрабатывала несколько гектаров огорода, доставшихся по наследству от родителей. Весной 2005 года его жизнь круто изменилась.
- Я как раз заканчивал праздничную литургию, — рассказывает священник, — когда в церковь ворвались какие-то люди, бросились ко мне, начали бегать возле прихожан и кричать, что они заберут церковь. Их попытались утихомирить, но они были просто безумны. Говорили, что это представители другого патриархата, которым областная администрация отдала наш храм. Я решил положиться на волю Божью. Отслужил молебен, акафист, приложился к иконе Божьей Матери и сказал, что объявляю бессрочную голодовку, пока эти люди не прекратят творить беззакония и не покинут церковь.
Батюшка свое слово сдержал. Он не принимал пищу около двух(!) месяцев. Каждый день священник служил литургию, причащался, пил воду, но ничего не ел. Ночевал на полу возле алтаря. Светлый праздник Пасхи пришелся на 57-й день его голодовки. После долгих служб, изнурительных молитв и в результате страшного истощения организма у батюшки начала сворачиваться кровь. Врачи убеждали его пощадить свое тело и начать питаться, но отец Олег был непреклонен: на все требования и просьбы отвечал, что Господь укрепит его. Однако, когда через неделю после Пасхи умерла его старенькая мама, батюшка совсем ослаб, обессилел и слег. «Скорая помощь» забрала отца Олега в больницу, где его насильно заставили есть.
- Давали пить горяченькое, потом сок, перетертое пюре, фрукты, — говорит священник. — Но организм не воспринимал даже этого. Месяц меня выхаживали. Когда я вышел из госпиталя, поспешил в церковь. Ведь мысли о судьбе собора меня не покидали ни на минуту. Увидел, что окна закрыты, двери заперты на замок, а церковь опечатана. Меня окружили милиционеры, отряд «Беркута» и несколько представителей СБУ. Несколько часов держали в кольце, били. Я снова попал в больницу, теперь уже с микроинсультом.
Когда священник понял, что в области проблему решить не удастся, поехал в Киев. 25 августа 2005 года он поставил в Мариинском парке палатку и с того времени живет там. За водой ходит в общественный туалет в глубине Мариинского парка, моется в паломнической гостинице Киево-Печерской лавры. Дрова для топки рубит сам, ест, что Бог пошлет, спит в маленьком вагончике под тонким одеялом.
- И спальные мешки, и палатки нам в свое время подарил экс-генпрокурор Геннадий Васильев, — улыбается батюшка. — Поначалу выживать здесь было практически нереально. Но Господь укрепил.
Отец Олег предлагает посмотреть свою временную обитель. Внутри церкви молится десяток прихожан. На клиросе поют две старенькие монашки, приехавшие к отцу Олегу погостить из Почаева. Сам храм изнутри похож на обычную сельскую церквушку: хоругви, вышитые иконы, под окнами, где вместо стекол натянута прозрачная пленка, стоят длинные лавки, застеленные домоткаными дорожками. Пол в палатке покрыт досками, алтарь отделен простой синей занавесочкой.
- Колокола нам подарил Ионинский монастырь, — рассказывает батюшка. — Митрополит Владимир благословил от себя Чашу, Евангелие. Все остальное — коврики, иконы, рушники — принесли киевские прихожане. Если кто-нибудь жертвует деньги, мы закупаем свечи. А что еще нужно?
- Например, еда…
- В этом нам помогает женский Покровский монастырь. Мы каждый день приносим оттуда борщ, кашу, компот. Киевляне пекут пирожки, покупают фрукты, овощи, кофе. Мне много еды не нужно, зато братьев наших меньших много, и все хотят есть.
В крохотном, жарко натопленном железном вагончике, где последние два года ночует отец Олег, сейчас настоящий мини-зверинец. На аккуратно застеленной кровати, свернувшись клубочком, спят две кошки. Вверху под бумажной иконкой Богородицы висит клетка, в которой живут два волнистых попугайчика.
- Этих мне отдали на воспитание, — смеется батюшка, — а вот это чудо само прилетело, — священник показывает на большой чистый вольер, в котором сидят двое белоснежных голубей. — Эту пару месяц назад в Мариинском парке выпустили в небо молодожены. Птицы не прижились среди уличных голубей и в поисках пищи и тепла прилетели в храм. Сразу пошли ко мне в руки. Едят кукурузку, пшено, хлебушек. Голубка на яичках сидит. Скоро, наверное, птенцы вылупятся. А один наш киевский прихожанин уезжает в Америку, так решил мне своего добермана оставить. Говорит: «Я увидел, как вы ухаживаете за птичками и кошечками, и понял, что лучше, чем здесь, моему псу не будет ни у кого». Теперь думаю, куда поселю нового питомца, чем буду его кормить…
Отец Олег рассказывает, что в Киеве он и прихожане стали одной большой дружной семьей: и будни, и праздники проводят вместе.
- На Новый год всю ночь служили службу, — радуется батюшка. — Все было так тихо, молитвенно, пока не начали фейерверки запускать. Стоишь в палатке, и сердце замирает: ощущение, что за окном война — крики, вопли, пальба… Отслужили и в шесть утра пошли в трапезную пить чай, поздравили друг друга. А на Рождество Христово будет еще лучше, храм нарядим, разговеемся…
- Неужели не жаль будет оставлять все это и возвращаться в Рохманов?
- Я стараюсь об этом не думать. Пока мне некуда ехать, правительство вроде как терпит меня здесь. А потом снимут палатку, как на Майдане после революции, — и все. Самая большая моя мечта — свой храм отвоевать и эту церквушку оставить. Знаю, что здесь найдется и кому петь, и кому служить.
Напоследок отец Олег приглашает нас отведать чаю с пирожками. В нетопленой палатке, заботливо накрытые полотенцем, на столе стоят нарезанный хлеб, тушеная капуста и отварная рыба. Батюшка крестит еду, разливает горячий чай и для укрепления духа и тела предлагает отведать церковного вина.
На вопрос о семье священник отвечает спокойно.
- У дочки Леночки сегодня день рожденья, — говорит отец Олег. — Звонил ей, но она пока на службе. Недавно школу окончила, сразу вышла замуж за священника и уехала с ним в Белую Церковь. Сын Петя тоже закончил семинарию, пойдет по моим стопам.
- Скучаете по ним?
- Мы, священники, — воины Христовы, — серьезно отвечает отец Олег. — Должны терпеть. Надеюсь, с Божьей помощью скоро вернусь домой. И третье Рождество встречу уже в своем приходе и в кругу семьи.