Год назад, 20 мая 2019-го, Владимир Зеленский принял присягу президента Украины. Его избиратели пребывали в эйфории: наконец-то наступят долгожданные перемены. А их оппонентов охватывал ужас: к власти пришел артист, понятия не имеющий о том, как работает государственная машина. Впрочем, и в его команде считанные единицы имели об этом представление.
Не успели мы оглянуться, как наш лексикон обогатился словом «турборежим», а у Зеленского в руках оказались полномочия, позволяющие ему влиять практически на все процессы в стране и реализовывать любые идеи. Казалось бы, препятствий нет — бери и выполняй обещанное. Однако результаты работы президента со товарищи пока весьма скромны. Их тактика запутана и невнятна, квалифицированных и опытных специалистов с незапятнанной репутацией на ключевых государственных должностях можно сосчитать по пальцам, в монобольшинстве брожение, бывшие соратники Гончарук, Рябошапка, Верланов и Нефедов вовсю критикуют босса… Тем временем к многочисленным вызовам и рискам добавились новые — пандемия и глобальный экономический кризис.
И хотя президент продолжает делать вид, что все о`кей, эксперты и аналитики говорят, что Зеленский и его команда выдохлись (сравните фото президента год назад и сегодня — это два разных человека, от былого задора ничего не осталось), что их уровень не дотягивает до поставленных задач, к тому же, как выяснилось, сложные проблемы быстро и просто не решаются. Симпатики президента, наоборот, считают, что за год произошло много важных изменений и что страна поступательно движется вперед.
«ФАКТЫ» вместе с известным журналистом Павлом Казариным попытались подвести итоги первого года пребывания в должности шестого президента Украины.
— Павел, мы с вами разговариваем накануне годовщины инаугурации Зеленского. 20 мая он даст пресс-конференцию. О чем вы спросили бы президента, если бы попали на нее? Или у вас нет вопросов к нему?
— Задал бы ему те же вопросы, которые он задавал год назад на дебатах со своим предшественником.
— Любому чиновнику нужно время, чтобы разобраться в ситуации, понять масштаб проблем, разработать план их решения. А тут речь о президенте страны. Многие убеждены, что рано еще спрашивать с Зеленского.
— Спрашивать, безусловно, можно и нужно. Если спустя год после инаугурации президент недостаточно вник в дела, это значит лишь то, что он профнепригоден.
— Тем не менее давайте начнем с положительных моментов. Аналитики констатируют, что у нас стабильна национальная валюта, что внешнеполитический курс не изменился, что все институции худо-бедно работают
— Полагаю, что Зеленский может записать себе в актив лишь две вещи, который случились в период его каденции. Это принятие рынка земли — пусть даже в «кастрированном» виде — и возвращение домой части украинских политзаключенных. Мы помним, что при Порошенко Кремль отказывался идти на какие бы то ни было обмены. Причем, как говорили американские коллеги, россияне абсолютно сознательно этого не делали, чтобы накануне выборов не добавлять Порошенко электоральных очков.
Все остальное, что вы перечислили, включая стабильность гривни и нашу проевропейскую ориентацию, это не заслуга Зеленского. Он не прилагал активных усилий для этого, а просто не мешал тому курсу, который был заложен в период каденции его предшественника.
— Год назад в интервью «ФАКТАМ» вы сказали: «Зеленскому не удастся „сшить“ страну, его избирателей ждет разочарование». Однако, согласно результатам недавнего опроса, проведенного социологической группой «Рейтинг», Зеленскому доверяют 57% граждан, не доверяют — 37%. Если бы в ближайшее время состоялись выборы президента, то 39,3% проголосовали бы за Зеленского. Почти так же, как и год назад, если бы во второй тур сегодня вышли Зеленский и Порошенко, 75% избирателей поддержали бы действующего президента…
— В этом и состоит, на мой взгляд, феномен Зеленского, потому что все его предшественники теряли от трети до половины голосов избирателей за первый год своего президентства. Зеленский же действительно нарастил свой рейтинг — год назад в первом туре он набрал на 10 процентов меньше, чем мог бы набрать сегодня.
Знаете, у всех есть так называемая профессиональная деформация. Выходец из спецслужб всегда будет в определенной степени скрытным, медик будет думать о здоровье
Думаю, что в его политической карьере эти навыки ему пригодились. Он угадывает то, что хочет слышать от него избиратель, наверняка ориентируется на социологию, прекрасно умеет переписывать имиджевые издержки на свое окружение. Последний раз мы это наблюдали нынешней весной, когда он сменил Кабмин и, по сути, довольно безжалостно расправился с теми, кто поверил ему и стал членом его команды, заменив их так называемыми крепкими хозяйственниками.
Полагаю, что феномен этого рейтинга — это не специфика рейтинга президента, а феномен рейтинга продюсера и шоумена Владимира Зеленского.
Читайте также: Потеря власти, дробление «Слуги народа» и конфликт с олигархами: что ждет президента Зеленского
— А феномен его партии? Парламентский рейтинг возглавляет партия «Слуга народа», ее готовы поддержать 34% опрошенных социологами.
— Во-первых, его партии не существует. Мы должны понимать, что «Слуга народа» — это лишь отражение рейтинга самого Владимира Зеленского. Когда год назад социология показывала готовность украинских избирателей голосовать за президентскую политическую силу, у «слуг» не было ни программы, ни фронтменов.
Во-вторых, Украина в каком-то смысле наследует общемировую тенденцию последних лет. А она заключена в активизации антиэлитарных настроений. В США на этих настроениях победил Трамп, во Франции они привели в президентское кресло Эммануэля Макрона. Во многих других европейских странах в силу антиэлитарного запроса во власть стали приходить те политические силы, которые еще недавно считались маргинальными. Украина в этом смысле не исключение.
Антиэлитарный запрос открыл поле для самого Зеленского и для его политической силы, которая состоит из ноунеймов, но держится на довольно наивном ожидании украинского обывателя, что новое и неизвестное обязательно означает лучшее.
— А как вы объясните, что 20% соотечественников лучшим президентом считают Кучму, а Зеленский с 16% на втором месте?
— Сложно сказать. Не хватает возрастных градаций: какой президент лидирует в какой возрастной группе. Когда просят оценить персоналии из прошлого всегда возникает вопрос, что именно люди оценивают: человека или память о своей молодости? Собственно, в этом состоит феномен постсоветской ностальгии: очень многие скучают попросту по собственной молодости и потенции.
Поэтому, когда людей просят оценить президентов, всегда, на мой взгляд, важно делать поправку на то, как распределяются симпатии внутри возрастных групп. Тогда мы сможем понять: люди скучают по конкретному политику или по какому-то периоду времени.
— Плюсы вы перечислили, их аж два. А что провального случилось за этот год?
— Самое главное — деградация качества управления. Украинский избиратель привык мерить отечественную реальность только лишь категорией коррупции, он полагает, что хороший чиновник отличается от плохого своей честностью. С одной стороны, безусловно, это действительно важный фактор, но он не единственный. Cистема управления государством и бюрократическая машина — это аппарат сложной настройки. Машинист локомотива должен обладать профильными знаниями, чтобы запустить механизмы. Точно такими же фундаментальными знаниями должен обладать управленец в той или иной отрасли, просто для того, чтобы не сломать эту административную машину и чтобы она продолжала движение. Когда мы говорим о враче или о машинисте локомотива, оперируем не только категориями «хороший он парень или плохой», а оцениваем еще и профессиональные навыки.
За год произошло очень резкое падение уровня профессионализма в государственном управлении. Команда нового президента и его сторонники любят ставить ему в заслугу то, что он не берет взяток. Но нужно понимать: если человек непрофессионален, то он даже не поймет, в какой момент его собственное окружение начнет возрождать те или иные коррупционные схемы.
Прокомментирую еще один момент. У президента Зеленского нет своего этического цивилизационного стержня. Мы видим, как он пытается избегать конфликтных тем, даже когда комментирует очень резонансные исторические события, пытается не говорить о роли России в аннексии Крыма и вторжении на Донбасс, о роли Кремля в преследовании крымских татар.
Он пытается ругать что-то абстрактное, чтобы не поссориться с кем-то конкретным. И в этом заключается большая проблема, потому что наша страна, которая жила на протяжении многих десятилетий в пространстве такой себе этической двусмысленности и недосказанности (поскольку фактически была одной из колоний советской империи), как раз нуждается в этой этической откровенности. Мы должны называть вещи своими именами: где наше будущее, кто виновен в трагедиях нашего прошлого. Ведь если мы будем вспоминать только о жертвах исторических трагедий, а о палачах будем молчать, это будет значить, что из исторических трагедий не сделано никаких выводов.
— Согласно Конституции, президент отвечает за международную политику и национальную безопасность. Как обстоят дела в этом сегменте?
— В украинской реальности все строго наоборот. Зеленский сегодня обладает всей полнотой власти в стране: у его партии парламентское большинство, в отличие от своего предшественника, он не может списывать на партнеров по коалиции нехватку голосов при голосовании за тот или иной законопроект, у него есть самостоятельная возможность определять кадровую структуру Кабинета министров и так далее.
Зона ответственности шестого президента Украины — это вся страна. И он как раз уже не может говорить о том, что отвечает только за какие-то отдельные сегменты. Нет! Все, что происходит и что не происходит в Украине на протяжении каденции Зеленского, — это личная ответственность Владимира Александровича.
— За этот год произошла перезагрузка нормандского формата, были официальные визиты президента во Францию и Японию и даже краткая встреча с Трампом. Как оцениваете работу неискушенного в политике и дипломатии Зеленского на внешней арене? Он достойно себя ведет с мировыми игроками?
— Международный политический вес президента Зеленского -это производная от удельного экономического и политического веса Украины. Так вот, он президент бедной коррумпированной страны Восточной Европы, на которую вдобавок напало ядерное государство.
— Инаугурационная речь Зеленского была сильной. Он демонстрировал уверенность и решительность. «Это наш общий шанс». «Европейская страна начинается с каждого». «Каждый из нас президент». «Мы ждем возвращения заробитчан домой». «Наша национальная идея — объединиться». Овациями был встречен тезис: «Наше первое задание — прекращение огня на Донбассе. Далее он сказал: «Чтобы больше не гибли наши герои, я готов на все». Но «просто перестать стрелять» не получилось.
— Запрос на мир, безусловно, всегда будет устойчивым в нашей стране. Зеленский успешно эксплуатировал эту тему во время своей предвыборной кампании. Но он в этом смысле выступил в роли недобросовестного продавца. Он продавал Украине то, что ему не принадлежит. Ключи от мира на Донбассе не в руках Киева — они в руках Москвы.
Возможно, год назад Владимир Зеленский, который на тот момент был дилетантом без политического опыта, мог верить в то, что говорит. Но мне очень хочется надеяться, что спустя год он осознал, что с Россией невозможно «договориться посередине», что любые наши уступки для нее недостаточны, что она готова воспринимать только украинскую капитуляцию.
От того, придет ли к нему это понимание, зависит наше будущее. А заодно и то, как именно Зеленский войдет в украинскую историю. Как президент, который сопротивлялся вторжению, или как президент, который сдал страну агрессору.
Мы видели, что во время последней встречи нормандской четверки он во многом повторял риторику своего предшественника о том, что до передачи контроля над границей невозможно проведение выборов на Донбассе. Но пока еще рано говорить о том, насколько Зеленский готов быть ястребом и государственником в этом вопросе.
— Одним из обещаний Зеленского был снос старой системы и создание новой. Почему это не случилось?
— Сломать систему можно по-разному. Вы можете сломать систему, а потом окажется, что это была система жизнеобеспечения.
Любая реформа государства, тем более находящегося в состоянии войны, похожа на капитальный ремонт заведенного двигателя. Особенность этого ремонта в том, что вы не можете допустить остановки механизма. Поэтому я очень осторожно отношусь к любым разговорам о сломе системы, поскольку реформа механизма не должна приводить к его краху.
Читайте также: Зеленский заявил, что будет менять правительство до тех пор, пока не сделает его «идеальным»
— Вы крымчанин. У многих ваших земляков ощущение, что деоккупация Крыма поставлена на паузу.
— Увы, эта тема никак не продвинулась. Даже наоборот, откатилась назад. При предыдущем президенте в коридорах власти о Крыме и судьбе крымских татар говорили хоть и спорадически, но все же говорили. При Зеленском тема Крыма вообще практически не звучит. Все, что ему удалось сделать за это время, — это оборудовать пункты пропуска на административной границе между Херсонской областью и территорией аннексированного полуострова.
Насколько я знаю, первая его встреча с представителями Меджлиса крымскотатарского народа прошла лишь 18 мая этого года. Боюсь, что до этого Зеленский не был особо посвящен в проблематику полуострова. К тому же в его ближайшем окружении нет специалистов по теме Крыма — есть лишь отдельные люди в отдельных министерствах и ведомствах. Так что у меня большие сомнения по поводу того, что у Владимира Зеленского есть какое-то стройное понимание, что такое полуостров Крым и какая вообще у этого региона специфика.
— У многих патриотов в последнее время возникло стойкое ощущение, что мы дрейфуем в сторону Кремля. У вас нет такого?
— Сегодня украинская государственная вертикаль испытывает серьезный дефицит профессионалов. Очень многие процессы в Украине являются не институциональными, а личностными и зависят от воли и желания отдельных людей. В подобных условиях государственная безопасность и государственный суверенитет являются чрезвычайно уязвимыми, потому что зависят от уровня компетенции очень узкого круга людей. Мы находимся в ситуации, когда против Украины может сыграть не только чья-то злая воля, но и чья-то личная глупость и недостаток профессионализма.
— Футурология — занятие совершенно неблагодарное, тем не менее, что, на ваш взгляд, нас ждет в обозримом будущем?
— В нашей стране строить планы — это лучший способ рассмешить Бога. Скажем, летом 2018 года никто из нас не поверил бы в то, что следующим президентом станет Владимир Зеленский. Полгода назад никто не поверил бы, что нас ждет глобальная пандемия. Мы до сих пор не знаем, какую цену мир заплатит за происходящее, будет ли, например, вторая волна и как последствия пандемии изменят страны и баланс сил. И изменят ли вообще.
— Снова возвращаюсь к социологическому опросу. Треть респондентов оценивает направление движения страны как правильное. У вас есть понимание, куда движется страна, что есть какая-то четкая стратегия и конечная цель?
— Думаю, в нашей стране есть разные группы населения и разные группы политиков, которые совершенно по-разному понимают финальные задачи страны. Есть те, кто хочет, чтобы Украина стала российской губернией, причем такие люди сидят даже в украинском парламенте. Есть те, кто уверен, что место Украины — в Европейском союзе. Есть украинцы, которые вообще убеждены, что нет нужды выбирать какой-то геополитический вектор, а самое важное — это содержимое их персональных холодильников.
Повторюсь, у нас есть проукраинский лагерь, пророссийский лагерь и есть инертное большинство. И сегодня Украина, как, собственно, и в предыдущие годы, вновь оказалась в ситуации, когда между этими лагерями идет конкуренция за право определять будущее страны. В этом смысле мы ни на что не обречены: ни на победу, ни на поражение. Каждый из нас ежедневно пишет историю своей страны — 24 часа в сутки семь дней в неделю.
Напомним, ранее Павел Казарин говорил, что страна сегодня «живет внутри масштабного социального эксперимента». По словам журналиста, в Украине есть «президент без внятного исторического мировоззрения и общество, состоящее из проукраинского лагеря, пророссийской оппозиции и инертного большинства».