Отметив 80-летний юбилей, Евдокия Петровна рассказала «ФАКТАМ» о незабываемых встречах с известными людьми Евдокия Лавриненкова — женщина-легенда. Вот уже 18-й год подряд — с апреля по октябрь — практически в любую погоду дважды в месяц она приходит к причалу на Киевском речном вокзале, чтобы проводить в очередной рейс теплоход «Генерал Лавриненков», названный именем ее мужа. Маршрут круиза — Киев, Запорожье, Днепропетровск, Новая Каховка, Херсон, Одесса, Севастополь, Ялта. Среди туристов много иностранцев — французы, итальянцы, англичане, американцы… Но больше всего немцев! В основном это люди преклонного возраста. Как-то в один из первых рейсов к капитану корабля подошел старенький немец и поинтересовался: нет ли у него фотографии Лавриненкова, мол, интересно, какой он сейчас? Оказалось, турист — в прошлом военный летчик. «В конце войны мы с Лавриненковым встречались в небе, — объяснил капитану турист. — Это имя мы знали о-очень хорошо! Когда в воздухе был Лавриненков, мы предпочитали не взлетать»… В годы Великой Отечественной войны Владимир Лавриненков лично сбил 37 вражеских самолетов и 11 — в групповых боях. В августе 1943-го таранил очередного вражеского разведчика, и вдруг оба самолета стали падать. Лавриненков приземлился на парашюте на территории врага и был схвачен фашистами. Его отправили в Берлин для допроса. Аса сталинской авиации хотел видеть сам Гитлер. Владимир Дмитриевич сумел по дороге бежать: выпрыгнул ночью из идущего на полной скорости поезда и скрылся…
На юбилей Евдокии Лавриненковой, который отмечался в ресторане киевского Дома офицеров, приехали командующий армией противовоздушной обороны генерал-полковник Михаил Лопатин, председатель Международного украинского Союза участников войны генерал-полковник Владимир Воронцов, президент «Укрречфлота» Павел Подлесный, капитаны теплохода «Генерал Лавриненков» Анатолий Кот и Владимир Алексашин… Поздравить юбиляршу пришли и ее друзья: академик НАН Украины, Герой Украины Петр Тронько, Наталья Паторжинская — внучка великого оперного певца Ивана Паторжинского. Поздравительную телеграмму прислала из Москвы подруга Татьяна Доронина — знаменитая актриса…
- В молодости в этот день меня непременно поздравляли наши с мужем близкие друзья Саша и Машенька Покрышкины, — рассказывает Евдокия Лавриненкова. — До сих пор бережно храню их подарки. Например, вот эту хрустальную салатницу (достает из серванта памятную вещь).
Мы беседуем у нее дома на следующий день после празднества. На стене в центре гостиной — портрет Владимира Лавриненкова. Обстановка та же, что была при муже.
- Евдокия Петровна, а как Владимир Дмитриевич вас обычно поздравлял? Дарил что-то особенное?
- Много гостей обычно приглашали?
- В этом плане у нас тоже была традиция. В мой день рождения Владимир Дмитриевич уезжал с друзьями на охоту. А я устраивала девичники. Собирала человек тридцать подруг.
- Самой близкой вашей подругой была Мария Покрышкина, жена трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина?
- Да, это была дружба длиною в жизнь. Маша умерла четыре года назад. Александр Иванович познакомился с ней в медсанбате. Она была медсестрой. Поженились на фронте, она родила дочь Светочку, потом сына. У нас с Владимиром Дмитриевичем тоже росли двое детей. Часто мы собирались на праздники за одним столом. Коронным блюдом Маши были маринованные грибочки с малюсенькими помидорчиками, а моим — многослойное ягодное желе.
Но стол — это было не главное. Мы шутили, не раз разыгрывали друг друга, потом любили вспоминать эти розыгрыши. Помню, как с Володей однажды разыграли Сашу Покрышкина. Дело было накануне денежной реформы 1947 года. Деньги обесценивались, вся Москва стояла в очередях — покупалось все, что под руку попадет. Так вот, как-то вечером звоним Покрышкину. Я с иностранным акцентом представляюсь корреспондентом английской газеты, прошу пригласить к телефону трижды героя. «Мистер Покры-ышкин, — говорю, — как вы относитесь к событиям в Москве?» — «К каким?» — бубнит недоуменно. — «Как к каким? Люди стоят в очередях, все раскупают… » — «Ничего не знаю, ничего не знаю». — «Что намереваетесь делать со своими сбережениями?» — еле сдерживаюсь от смеха, потому что отлично знаю: у них за душой ни копейки.
На следующий день Володя рассказывает: сидит Покрышкин на занятиях в Академии имени Фрунзе сам не свой. А ребята уже в курсе. Подначивают его к разговору. Наконец он не выдержал: «Вчера какая-то иностранная фрау звонила. Уже и ко мне добрались, сволочи!» Тут Володя не выдерживает и с акцентом, как у меня, как бы невзначай произносит: «Мистер Покры-ышкин… » Саша вскочил: «Дунька, стерва!»
- Весело, смотрю, жили…
- Не то слово! Вот вы спрашиваете о подарках, которые мне дарил муж. Это сейчас дарят машины, квартиры, букеты из сотен роз. У нашего поколения не было такого. Мы радовались совсем другому. Позади остались страшные военные годы. Мы были счастливы, что выжили, что живы люди, которых мы любим, что нет бомбежек и можно спокойно спать. Радовались, что дети наши растут — пускай голодные, но растут…
- Голодные дети? Неужели семья дважды Героя в чем-то нуждалась?
- Дважды Герой, трижды Герой… Люди и тогда думали, что денег у нас куры не клюют. Крестьяне писали Покрышкину письмо: «Милый, пришли денег на корову» или еще что-нибудь в этом духе. Многие думали: раз Герой, значит, ест икру ложками. А у нас-то и мясо на столе не всегда было. Чтобы как-то выживать, мы с Машей покупали в военторге галоши, байку, шли в комиссионку и сдавали это, выручая в два-три раза больше денег. Да и деньги не всегда что-то значили. 1946 год. У нас с Володей родился сын. Он был искусственник. Молочных кухонь тогда ведь практически не было. А ребенку нужно молоко. Чтобы получить возможность ежедневно покупать малюсенькую бутылочку сливок и не выстаивать при этом огромную очередь, пришлось договариваться лично с директором гастронома.
- Мебель, посуда — все имели трофейное? И наверняка лучшее из того, что можно было выбрать?
- Нет, Владимир Дмитриевич ничего не привез из Германии. Только тросточку, да и ту подарил моему папе. Ему ничего вражеского не нужно было! Втайне от мужа его шофер Вася послал родным Володи на Смоленщину две посылки с гобеленами, на которых были изображены олени, и ложками-вилками, думая, что это серебро. Оказалось, мельхиор. Когда в 1947-м мы приехали к Володиной маме в гости, она нам подарила по такой ложке. Вот и все трофеи!
Тогда, знаете, относительно трофеев разные мнения у людей существовали. Был такой, к примеру, Герой Советского Союза Толя Кожевников. Жена его Тамара служила авиационным инженером. Рассказывают, когда они были в Берлине, наши солдаты захватили какой-то ювелирный магазин. Ей показывают драгоценности — золото, бриллианты. «Бери!» — говорят. А она посмотрела и… НИЧЕГО не взяла! Помню, как мне рассказывала об этом случае Маша Покрышкина: «Смотри, Тамарка какая!.. Я бы, наверное, не устояла!.. »
Правда, когда муж уезжал на учебу в академию, командование наградило его сразу двумя трофейными машинами: «Опель-капитан» и «Опель-адмирал». Так вторую, пока везли, побили. И Владимир Дмитриевич отдал ее Саше Покрышкину на запчасти. У того тоже был «Опель-адмирал». А за «Опель-капитан» мы заплатили пять тысяч рублей!
- Владимир Дмитриевич лихачил?
- Ой, они с Сашей Покрышкиным иногда такое вытворяли! Володе — 27, Саша его лет на пять старше. При звездах, а та-кие мальчишки! Как начнут гонять! Регулировщики свистят. Остановят, бывало, машину, чтоб выматерить лихачей. А тут звезды геройские… «Ребяточки, вы же так воевали… Ну оставайтесь живыми!» — только и попросят.
А уж как Саша с Володей любили всякие розыгрыши и хохмы — вообще не передать! В академии от их выходок все животы надрывали. Вот вам пример. Учился с ними Володя Бочков, офицер лет 35-ти. В английском — ни бум-бум. Вызывает его преподавательница на занятии по иностранному языку. Тема — «Моя семья». Бочков — полный ноль! А Покрышкин с Лавриненковым рады стараться и с заднего стола подсказывают по-английски: «У меня три жены, десятеро детей… » Бочков слово в слово повторяет. Группа хохочет. А у преподавательницы — глаза на лоб!
- Вы ведь были дружны и с семьей выдающегося украинского оперного певца, народного артиста СССР Ивана Паторжинского?
- Мы общались с его дочерью Галиной и зятем Львом Силаевым, режиссером Киевского оперного театра. Владимир Дмитриевич познакомился с ним где-то на охоте. Помню, как встречали у Паторжинских Новый 1955 год. Нас было несколько пар. Сидим за столом, разговариваем. И вдруг в дверном проеме возникает голова. Вот та-кие(!) усы (разводит руками) приделаны, каракулевая шапка, вышитая сорочка… «Теперь я турок — не казак!» — звучит из «Запорожца за Дунаем». Это и был Иван Сергеевич Паторжинский. Легендарная, конечно, личность!
А знаете, что самое смешное в этой истории? Я понятия не имела, что Галя — дочь Паторжинского! Друзья и друзья. Фамилиями, должностями, званиями я не интересовалась. Паторжинские не раз бывали у нас. Мы ездили к ним на дачу — точнее, дачи еще не было, было лишь место под ее строительство. Иван Сергеевич очень уважал моего мужа и всегда с интересом слушал его рассказ, как он бежал из плена…
- Чем вас угощали Паторжинские, помните?
- Марфа Фоминична, жена Ивана Сергеевича, великолепно готовила рыбу, мясо. Фирменным же ее блюдом были фаршированные грибами яйца. Причем прямо в скорлупе! Как такую красоту можно было создать — даже трудно представить…
- Военные люди легко общались с людьми искусства?
- Конечно! Моя мама ведь была актрисой. Она работала в труппе Леся Курбаса, снималась в кино с Верой Холодной. Часто любила рассказывать, какая Вера красавица, какие у нее наряды. Потрясла смерть Веры — говорили, что белогвардейцы ее отравили мороженым за то, что она симпатизировала красным. Маму очень любил и уважал Мыкола Бажан. Он ей посвятил поэму «Дебора».
- Евдокия Петровна, вы такая красивая женщина! Да и муж у вас был очень видный мужчина. Приходилось ревновать друг друга?
- Владимир Дмитриевич был старше меня на семь лет. А выглядела я еще моложе своих лет. Помню, как однажды в поезде меня спросили: «Девочка, твой папаша в преферанс играет?» Он услышал это и, по-моему, переживал. А мне, слава Богу, хватало ума не давать поводов для ревности.
- А сами ревновали?
- Ой, знали бы вы, сколько Володе и Александру Покрышкину писем приходило в академию! Сколько девушек мечтало познакомиться с Героями! Мой Володя обычно приносил письма, адресованные ему, домой и говорил мне, улыбаясь: «На, если хочешь — отвечай»… А сколько молоденьких симпатичных журналисток желали взять у Героев интервью! Маша Покрышкина как-то говорит: «Придет такая фифочка, ножку за ножку закинет и глазками стреляет… » Но и Володя, и Саша очень дорожили семьей.
Владимира Дмитриевича не стало в 1988 году. Он умер от злокачественной опухоли, которая начала зреть у него в груди от удара о штурвал, когда летчик таранил вражеский самолет. И все 19 лет на вешалке в прихожей висит его любимая фуражка. Кажется, хозяин ее и не уходил никуда, он дома… только в другой комнате.
- Я пять лет не снимала в ванной полотенце мужа, не убирала его помазок и крем для бритья, — говорит Евдокия Петровна. — Пять лет не меняла на его кровати простыню… Не верила, что его больше нет. А потом мне сказали: отпусти его душу, не мучай! Надо жить дальше…
И на радость друзей и близких она живет. И пишет прекрасные стихи, большинство из которых посвящены мужу. А наступит апрель, и Евдокия Петровна опять придет на причал, чтобы проводить в очередной рейс красавец-теплоход «Генерал Лавриненков»…