В Киеве начался суд над водителем черновицкой маршрутки, 23 августа прошлого года врезавшейся в прицеп КамАЗа. В той катастрофе возле села Гуровщина погибли одиннадцать пассажиров Даже сейчас, через полгода после кошмара, описанного «ФАКТАМИ» в материале «В больших лужах крови, перемешанной с яблочным соком и жижей, плавали куски колбасы, бумажники, документы и волосы погибших… », чудом уцелевшая в той автокатастрофе 16-летняя школьница из села Валы Вижницкого района Черновицкой области Наташа Гарас и другие родственники погибших не могут прийти в себя. В вестибюле и зале Киево-Святошинского районного суда пахнет валокордином. Когда судья Владислав Лысенко попросил подняться потерпевших, подсудимый — статный 31-летний черновчанин Виталий Лучак — прижал к лицу кепку.
Маленькая, хрупкая Наташа Гарас летом, сразу после случившегося, была разговорчивее.
- Я сидела прямо за водителем, видела, как шоферы, их было двое, подменяли друг друга, чтобы не уставать, — рассказывала девушка «ФАКТАМ» в больнице сразу после катастрофы. — Мы ведь ехали весь вечер и почти всю ночь. Когда в маршрутку сел еще один человек, кто-то пошутил, что, мол, теперь чертова дюжина пассажиров. Но на него цыкнули, и он осекся.
Мы с сестрой Михайлиной, ей 13 лет, и папой ехали в Киев за визами. Собирались отправиться к маме в Италию. Она уже несколько лет работает недалеко от Милана у очень хороших хозяев. Накопила денег на поездку для всей нашей семьи, обещала показать много красивых мест.
Очнулась уже после аварии. Автобус стоял, и было тихо. У меня сильно болели колени, зубы, плечо… К нам бежали какие-то люди, я кричала, чтобы помогли.
Ничего. Вылечимся и все равно все вместе поедем в Италию. Мама насчет виз сумеет договориться, даже если сроки пропущены. Только выздоравливать надо побыстрее, а то нам с Михайлинкой школу пропускать не хочется, ведь скоро начнется новый учебный год, я перешла в выпускной класс. Потом пойду учиться на медсестру…
Бедная девочка тогда еще не знала, что ее сестричка и отец погибли.
Родились в рубашке и оба водителя. Одного спасло то, что он спал, лежа на заднем сиденье, а другого — находившегося за рулем Виталия Лучака — спасла подушка безопасности. Переднюю часть микроавтобуса буквально сплющило под прицепом, груженным яблоками, которые рассыпались по всей дороге.
- Господи, там же могла оказаться я… — смахивает слезу 47-летняя Алла Мирошниченко, начальник лаборатории одного из черновицких предприятий. — Накануне микроавтобусом этой же фирмы я съездила из Черновцов в Одессу. Понравилось. Вот и к детям в Киев решила поехать на маршрутке. Собирались там отметить день рождения дочери, ей 22 года исполнялось.
Вместо шести вечера выехали где-то в восемь. Кого-то ждали. Я села справа от водителя на одинарное место. Женщина, сидевшая через проход, пригласила к себе. Я думала, она подвинется, и я сяду возле прохода, но попутчица уступила мне место возле окна. Позже узнала, что она погибла.
Водители — культурные, вежливые ребята — предупредили, чтобы на остановках никто долго не задерживался. Чаю, кофе попили — и поехали дальше. В начале второго ночи мне захотелось спать. Извинилась перед разговорчивой соседкой, и мы уснули…
Я проснулась, вернее пришла в себя, через месяц в нейротравматологическом отделении Киевской областной больницы. Были переломаны свод и другие кости черепа, выбиты зубы, зрение ухудшилось, давление стало прыгать. Если 150 на 90 — теряю сознание. Хоть с головой все в порядке, и я не лишилась рассудка. Уже потратила на лечение около 10 тысяч гривен. Денег на лекарства катастрофически не хватает. А теперь еще и эти поездки на суды. Железнодорожный билет в один конец стоит 75 гривен…
Подсудимый признает свою вину в гибели людей, но частично. Водитель разбившейся маршрутки считает, что рядом с ним на скамье подсудимых должны находиться также люди, которые ночью оставили на обочине без четкой аварийной сигнализации заглохший ЗИЛ с прицепом. В него потом врезался шедший на приличной скорости КамАЗ с шестнадцатью тоннами яблок.
От резкого торможения и удара его прицеп оторвало и развернуло на проезжей части. Вот это неожиданное препятствие на дороге поздно заметил водитель маршрутного микроавтобуса «Мерседес» Виталий Лучак. Мог ли он это сделать вовремя, чтобы объехать или остановиться?
Водитель КамАЗа рассказал на суде, что после столкновения с ЗИЛом он якобы оградил прицеп большими сломанными ветками из лесопосадки, поставил стандартный предупредительный знак аварийной остановки и сам какое-то время стоял на дороге, руками показывая едущим по Житомирской трассе водителям, что нужно сбросить скорость и объехать препятствие. А вот водитель «Мерседеса», по его словам, якобы никак не прореагировал на предупреждение об опасности, микроавтобус снес знак и врезался в прицеп на большой скорости. На какой? Обнародованные на суде результаты автотехнической экспертизы свидетельствуют, что в момент столкновения скорость составляла примерно 120-130 километров, то есть значительно превышала допустимую для ночной езды.
Только и сам обвиняемый водитель маршрутки, и его брат, а также отец с этим не согласны. Дескать, с такой скоростью ни один нормальный водитель никогда не будет ночью гнать по правой (крайней) полосе, ибо все знают, что там всегда может кто-то стоять, медленно двигаться или притормаживать перед поворотом. Они говорят, что Виталий Лучак ехал именно по правой полосе.
- За рулем Виталик с 15 лет, — рассказывает, сдерживая слезы, его отец, Василий Лучак. — Мы еще при Союзе купили «Жигули». Сын с детства помогал мне ремонтировать машину, научился водить. Потом пошел на курсы, имеет право ездить на всех категориях транспорта — и на грузовых машинах, и на автобусах.
Но постоянной работы у сына никогда не было. Предприятия, на которых он работал, или разваливались, или там годами не платили зарплату. Виталик и сейчас является безработным. В тот злополучный рейс он отправился, чтобы подзаработать.
Ведь у него семья. Старшему мальчику десять лет. Через пять дней после аварии родился второй ребенок. Невестка сидит с ним дома, она круглая сирота, живут в общежитии на птичьих правах. За эти полгода еще ни копейки пособий не получила на ребенка. Не могла оформить, потому что не было паспорта мужа, чтобы собрать все справки. Помогаем только мы с женой — пенсионеры.
Мы понимаем, что люди погибли и наш сын виноват. Такого врагу не пожелаешь. И вряд ли слова сочувствия помогут. Но вот отец погибшей девочки жалеет, что отменили смертную казнь. Неужели ему стало бы легче, если бы моего сына расстреляли? Разве сын этого хотел? Смерть той девочки и других людей для нас тоже горе. Наверное, Господь оставил Виталика в живых, чтобы искупал свой грех.
Но почему только нашего сына обвиняют? Почему у брошенного на дороге старого прицепа не работали стоп-сигналы и габаритные огни, не было других хорошо заметных обозначений? Куда смотрело ГАИ? И как могли так поступить работники МЧС, которые требуют от всех выполнения пожарных и прочих норм безопасности? (Напомним, заглохший ЗИЛ с прицепом принадлежал Голосеевскому отряду столичного управления МЧС. — Авт. ) Отвечать должны все, а не один крайний…
56-летний киевский инженер Юрий Попов в одночасье потерял 16-летнюю дочь Диану и пятерых родственников по линии жены. Пять гробов сразу — таких похорон, даже в войну, не помнят старожилы села Нижние Петровцы Сторожинецкого района Черновицкой области.
- Диана два месяца отдыхала на Буковине в селе у бабушки, — рассказывает Юрий Попов. — Там природа чудесная, чистый воздух, много родственников. Решила на родине жены провести свои последние школьные каникулы. Мы соскучились. И, наконец, радость — звонок дочери из Черновцов. Сказала, что села в маршрутку вместе с родственниками. «Встретишь нас в пять часов утра возле станции метро «Нивки», — сказала Диана. — Я позвоню перед утром из Житомира: для экономии денег дам только звонок тебе вместо будильника, чтобы ты успел собраться и приехать».
В 4. 08 Диана подала мне последний звонок, и я приехал на Нивки — туда, куда прибывают маршрутки. Пять часов — нет. Шесть — нет. Уже закралась какая-то тревога. Позвонил дочке — не отвечает. Звоню племяннику: давай, дескать, обзванивай остальных.
Через некоторое время он звонит: «Срочно приезжайте ко мне домой». Он уже узнал о ДТП. Мы выяснили, что пострадавшие находятся в Боярской больнице. Ну а там все выяснилось. Никому не пожелаю опознавать родного ребенка по одежде…
Отец погибшей девочки периодически пьет воду из пластиковой бутылки, которую постоянно держит при себе. Говорит с трудом.
- Диана была одной из лучших учениц 243-й киевской школы, знала два иностранных языка, шла на золотую медаль, — продолжает Юрий Попов.
- Кем она мечтала стать?
- Мы как раз собирались, когда вернется, обсудить, какой вуз выбрать, выяснить насчет подготовительных курсов, чтобы получше подготовиться… Накануне вечером узнали о том, что в Донецкой области разбился пассажирский самолет Ту-154, на котором люди (многие семьями) летели из Адлера в Санкт-Петербург. Я так сочувствовал этим людям и их родным. Не представлял, как так может быть. Помню свое состояние.
Даже в мыслях у меня не было, что и у нас через несколько часов может случиться то же самое. Все. Извините, — мужчина прервал разговор и отвернулся.
Продолжила его жена Людмила Попова:
- С нашей Дианой погибла ее двоюродная сестра, тоже Дианочка — ей было 18 лет. Девочки сидели сначала на заднем сиденье, потом один из водителей попросил их пересесть, ему надо было ложиться спать. Это его и спасло…
У нас остался еще один ребенок-инвалид, и мы надеялись, что когда-то его будет опекать дочь.
- Перед отъездом Диана Попова несколько раз забегала прощаться к остающимся в селе родственникам, — вспоминает тетя погибшей девушки Родика Грижинку. — Мы ей: «Ну что ты, солнышко… » А она: «Может, на следующий год я вас не увижу… »
31-летняя Людмила Юрчук гостила у родных в поселке Лужаны неподалеку от Черновцов. Там у родителей после развода с мужем живет ее 12-летний сын Олег.
- Люде в Киеве надо было решить вопрос в греческом посольстве с какими-то документами, — рассказывает мама Люды Любовь Григорьевна. — Дочь работала в Греции уже десять лет. Уехав за границу, стала кормилицей всей семьи.
Перед отъездом я советовала Люде ехать поездом. С этими автобусами часто всякое случается. А она: «Мама, не волнуйся. Я полмира объехала — и ничего». Олежка тоже хотел с ней поехать в Киев. Но мы уговорили его остаться. Теперь как подумаю, что если бы еще и он…
Словом, во вторник где-то в полвосьмого вечера Люда позвонила из Черновцов и сообщила, что выезжает на Киев. «С Богом! — сказала я. — Позвонишь, когда приедешь». Утром жду звонка — нет. Иду к невестке. Им, оказывается, Люда тоже не звонила. Невестка несколько раз набирала — не отвечает. Потом вдруг ответил мужской голос. «Какое вы имели право брать дочкин телефон?» — возмутилась я. А он: «Кто вы такая, кем приходитесь?» — «Я ее мама!» — «А муж рядом есть?» — «Нет». Незнакомец замолчал, а потом говорит: «Дорожно-транспортное происшествие… »
Я начала кричать. Ну как так? Это мой ребенок!
Обзвонила родственников, мы приехали в Черновцы на фирму, которая ведает маршрутками. А там закрыто. Люди сказали, что в восемь утра пришли девочки, шторы на окнах опустили, помещение заперли, даже табличку с названием фирмы сняли! В ГАИ же нам сказали, что сообщение об аварии под Киевом получили, но кто пострадал и где находится, не знают. Через некоторое время вышел брат и сообщил: Людочка погибла сразу.
Никто нам не помогал, позже в облсовете дали полторы тысячи гривен. Этих денег не хватило, даже чтобы привезти нашу доченьку в село. Мой муж, брат и сын сами нанимали автобус, сами ездили в Боярку… А теперь — куда ни ткнусь — никто ничего.
Ребенку пенсию не дают — говорят, у погибшей матери нет необходимых(!) пяти лет стажа, в Украине она работала официально всего год и восемь месяцев. Ни она не была нужна этому государству, ни теперь ее ребенок…