Часть органа для пересадки 18-летней Елене взяли у ее отца. Он спас дочку во второй раз. В семь месяцев девочке потребовалось прямое переливание крови. Ее дочери дал папа
- Я хотела отдать часть печени Лене, — говорит мама девушки Людмила. — Прошла обследование, но оказалось, что из-за аномально расположенных сосудов операцию мне делать нельзя. Доктор сказал: «Такая особенность не вредит вашему здоровью, но донором вы стать не можете». Тогда в Киев из Николаева на проверку решил ехать Артем, старший сын. Уже и билет на поезд взял.
- Но как только я узнал, что сын собрался на обследование, тут же отпросился с работы и вместо него отправился в столичную клинику, — продолжает глава семейства Владимир. — Не мог представить, что оперировать будут сразу двоих наших детей. Благо, все анализы показали: я могу отдать долю печени Лене.
18-летняя девушка слушает нашу беседу, сидя на кровати. На ее правом плече «расположились» прозрачные трубочки с разноцветными краниками. К ним подсоединяют несколько сверхточных капельниц. Каждый день Лена получает 12 различных препаратов. Мы пришли, когда она отдыхала от процедур.
- Аутоиммунный гепатит у дочки обнаружили шесть лет назад, — рассказывает мама. — При этой болезни клетки организма воспринимают печень как инородный орган и атакуют ее. Медикаменты тормозят процесс, но излечиться полностью невозможно. В ноябре минувшего года мы приехали на консультацию в Институт хирургии и трансплантологии Академии медицинских наук Украины. Хирург Олег Котенко однозначно сказал: «Необходимо сделать операцию, и как можно скорее». Пока мы находились на обследовании, видели много тяжелых пациентов, нуждающихся в пересадке. Среди них был и 18-летний парень, донорами для которого стали отец и старший брат. Этот мальчик умер…
- Не страшно было соглашаться на пересадку?
- Другого выхода у нас не было, — отвечает Людмила. — Без операции дочь погибла бы. После трансплантации Олег Котенко сказал мне: «У Лены уже практически не оставалось живых клеток печени. Сплошной цирроз».
- В конце прошлого года, когда у нас погибло двое пациентов после пересадки, мы отменили все запланированные операции, — объясняет заведующий отделом хирургии и трансплантации печени Института хирургии и трансплантологии доктор медицинских наук Олег Котенко. — Вновь приступили к пересадкам печени в конце января. Сделали уже три такие операции. Все они прошли успешно. Трансплантация у Лены стала для нас 46-й. Сейчас идет подбор препаратов, которые не позволяют печени отторгаться. Как только мы убедимся, что они подобраны оптимально, отпустим девушку домой.
Я сразу обратила внимание на фотографию, которая стоит на подоконнике рядом с маленьким телевизором и иконой. Сначала подумала, что рядом с Леной ее брат Артем.
- Нет, это Саша, — улыбается Лена. — Мы с ним год встречаемся. Осенью он сделал мне предложение.
- Саша старше Лены, ему 23 года, — добавляет Людмила. — Мы подробно объяснили, что наша дочь тяжело больна. Он поддерживает ее. В Киев приезжал, проведывал. Хороший парень, друг нашего сына. Приходил сначала к нему в гости, а затем начал встречаться с Леной.
… Когда лечащий врач сообщил, что понадобится пересадка печени, родители девушки начали искать информацию о больницах, где ее успешно делают. «Хорошие результаты в клиниках Германии, Франции, Южной Африки», — советовали некоторые.
- Но за рубежом трансплантация стоит десятки тысяч евро, — продолжает мама. — Где взять деньги? Искать спонсоров? Мы бы потеряли время, которое так важно для Лены. Обратившись за советом к киевским врачам, наблюдавшим дочь, когда она была маленькой, я услышала: «Зачем вы ищете клиники за рубежом? В Институте хирургии и трансплантологии делают родственные пересадки». Так мы оказались здесь.
Вмешательство длилось сутки. 8 февраля рано утром в операционную забрали папу Лены.
- Муж шутил, подбадривал нас, анекдоты рассказывал, — вспоминает Людмила. — В 12 часов дня нам сказали, что вскоре заберут и Лену. Дочь очень хорошо держалась, но после этих слов занервничала. Она даже не разрешила мне в коридор выйти из палаты, когда ее повезут в операционную. Не хотела ни с кем разговаривать.
Для Людмилы время потянулось очень медленно. Единственное, чего она ждала, — появления хирурга Олега Котенко.
- Он вышел в 6. 30, — говорит мама. — Выглядел хуже, чем мой больной ребенок после операции: уставший, осунувшийся. Неудивительно — сутки за операционным столом! Но после его слов я успокоилась: все прошло успешно. Через несколько часов мне разрешили войти в реанимацию. Признаюсь: думала, разрыдаюсь, увидев мужа, дочь… Но произошло наоборот. Я собрала нервы в кулак. Разговаривала с Леной и Володей, помогала садиться, кормила. Знаете, чем меня удивила дочка? Придя в себя после наркоза, она первым делом спросила: «Мне теперь можно будет есть болгарский перец и пить томатный сок?» Ведь последние два года из-за болезни Лена сидела на строжайшей диете. Ела только каши: гречневую, рисовую, овсяную…
На третий день после операции Лена уже ходила по реанимационной палате, опираясь на штатив с капельницей.
- Даже танцевала, — улыбается мама. — Папа наш пришел в себя тоже достаточно быстро. Каждый день ему делали УЗИ оставшегося сегмента печени, чтобы убедиться: он растет. Володя дал нашей дочери еще одну жизнь.
- Я уже второй раз спасаю дочку, — говорит мужчина. — В семь месяцев Лена серьезно заболела. Две недели была в реанимации без сознания. И вдруг срочно потребовалось переливание крови. Я стал донором. От моей руки к ручке дочери шла трубочка, по которой текла кровь. Благодаря этому Лену вытянули.
- Тогда у нее были признаки гепатита В, — добавляет мама. — Думаю, именно он спровоцировал развитие аутоиммунной формы этой страшной болезни.
Лена просит маму подать ей бандаж, который нужно носить, пока шрамы не заживут. Такой же носит и папа.
- Удивительно, но сразу после операции врачи мне сказали: «Никаких ограничений у вас нет, можете есть все, что хотите, только не переедайте и не курите», — говорит Владимир. — Но сигареты я бросил еще перед операцией. Много лет не курил, а когда начались разговоры о пересадке печени у дочери, не выдержал — снова взялся. Как только решили, что буду донором, отказался от вредной привычки навсегда. Теперь не могу проходить через лестничную клетку, где чувствуется табачный дым: испытываю отвращение.
- Лена — вторая наша пациентка с аутоиммунным гепатитом, — объясняет Олег Котенко. — Такая же форма болезни была у Алины из Хмельницкой области (»ФАКТЫ» писали о ней в марте 2003 года), которой мы впервые сделали пересадку печени от мамы. Вот уже четыре года она живет с донорским органом. Но Лена была уникальной пациенткой в том плане, что мы применили сложный комплекс вшивания печени. Послеоперационный период был непростым. Начались судороги, что говорило о чувствительности головного мозга к иммуноподавляющим препаратам. Также у Лены начинался криз отторжения. Справились и с ним.
Сейчас в Институте хирургии и трансплантологии ждут операции по пересадке печени 15 человек.
- Это тяжелые больные, — говорит Олег Котенко. — Их мы готовим к предстоящей операции. Бывает, что пациенты гибнут, не дождавшись ее. Но если мы видим, что состояние кого-то из наших очередников резко ухудшается, срочно назначаем вмешательство. Бывает, приходится переносить трансплантацию на более позднее время. Так, на днях мы отправили домой лечиться ребенка, заболевшего ОРВИ.
- Знаете, иногда люди сами отказываются от пересадки, — добавляет Людмила. — Вместе с нами в клинике находилась семья с больным сыном. Родители решили полечиться у какой-то бабки. На днях они звонили, интересовались, как прошла операция у Лены. Но пока возвращаться не собираются, хотя состояние их ребенка ухудшается.
- Да, есть люди, которые отказываются от хирургической помощи в пользу народных методов, — продолжает Олег Котенко. — Но ведь они при циррозе печени не помогают! И когда к нам привозят пациента, которого лечили травками, иглоукалываниями и прогреваниями, мы уже не в силах помочь, настолько запущена болезнь. Бывает и так, что никто из родственников не может стать донором печени. Тогда мы вынуждены отказать больному. И столкнулись с тем, что некоторые такие люди звонят нашим пациентам, ожидающим пересадку, и отговаривают их, сеют сомнения. Приходится нашим врачам работать психологами, беседовать с пациентами, объяснять необходимость и степень риска операции.
- Мы невероятно благодарны медикам отдела, — эти слова Людмила произнесла несколько раз. — Мои дочь и муж находятся под постоянным контролем. Сразу после операции лечащий врач Александр Коршак буквально не покидал нашу палату. Я его даже как-то спросила: «Вы дома бываете? Ведь и в семь утра на работе, и в десять вечера».
- А я теперь ем «человеческую» пищу, — улыбается Лена. — Строгой диеты можно больше не соблюдать. Правда, томатный сок мне пока нельзя, но шоколадные конфеты, вкус которых за время лечения от гепатита и цирроза забыла, уже пробовала!