Накануне своего дня рождения бывший Председатель Президиума Верховного Совета УССР рассказала о том, почему не носила в свое время норковые шубы
12 марта единственная в истории Украины женщина, занимавшая пост Председателя Президиума Верховного Совета УССР, будет отмечать свой день рождения. В предпраздничной беседе с «ФАКТАМИ» Валентина Семеновна поделилась секретом, как женщине-политику, отдающей всю себя работе, удалось сохранить семью и уют в доме.
- Валентина Семеновна, я знаю, что вы из простой семьи: отец работал на шахте, а мама — в детском садике. Как родители восприняли вашу стремительную комсомольско-партийную карьеру?
- Отец дожил только до того момента, когда меня назначили заместителем министра образования. Мой папа родился в заброшенном хуторе на Полтавщине, служил у Буденного. А мама — с Николаевской области. Познакомились они в Кривом Роге. Приехали туда в конце 20-х годов прошлого века как раз тогда, когда там начали открывать шахты и расстраивать город. В 1930 году они поженились. Взяли беспроцентный кредит, участок земли и построили себе дом в рабочем поселке.
Родители жили очень тяжело, поэтому категорически не хотели, чтобы я уезжала из дому. Тем более что в Кривом Роге меня, активистку-комсомолку, приглашали горнорудный, строительный и педагогический вузы. Но я хотела учиться в Киеве. И после школы сразу поехала в столицу. Родители даже толком не знали, где этот Киев находится. Они страшно переживали за меня, особенно после того, как я не прошла по конкурсу в вуз. В итоге я поступила на заочное отделение. Вернулась в Кривой Рог и сразу начала работать в школе. Мама была рада, ведь она мечтала о том, чтобы я стала преподавателем. В школе я проработала года три, а потом меня выбрали секретарем городского комитета комсомола. Родители понятия не имели, что это такое. Знали только, что я с утра до ночи вынуждена работать. Правда, не могу сказать, что папа с мамой очень мной гордились. Они просто не понимали, что это за работа, были очень далеки от политики.
Помню, когда меня избрали уже секретарем ЦК ЛКСМУ, родители приехали в гости в Киев. Мне тогда дали двухкомнатную квартиру, а в Кривом Роге у меня, как у секретаря райкома партии, была огромная трехкомнатная. Мама тогда с недоумением ходила по моей киевской квартире, пожимала плечами и говорила: «Куда ты приехала? Ведь у тебя в Кривом Роге квартира была лучше!»
… Мама была очень добрым человеком (я, кстати, в нее пошла характером). Когда я уже была в ЦК ЛКСМУ, к ней часто обращались люди с просьбой решить те или иные проблемы. И она никому не могла отказать. Поэтому просила меня кому-то помочь устроить ребенка в вуз, кого-то записать на прием к известному врачу и т. д.
Помню, я уже работала заместителем Председателя Президиума Верховного Совета УССР. Была проездом в Кривом Роге, вечером приехала к маме. А на улице возле родительского дома стоит толпа, человек 50. Оказалось, ждут меня, чтобы попросить открыть церковь, которую закрыли из-за того, что нет батюшки. А батюшку ведь присылает только Киев. В общем люди просили похлопотать о батюшке заместителя Председателя Президиума Верховного Совета УССР!
Я вернулась в Киев и сразу же позвонила Филарету (предстоятель Украинской православной церкви. Сейчас — Киевского патриархата. — Авт. ). У меня с ним сложились хорошие отношения еще с тех времен, когда я работала в Украинском обществе дружбы и культурных связей с зарубежными странами. Нашему обществу приходилось принимать международные делегации, в составе которых зачастую были и религиозные деятели. Им, как правило, предлагали посетить Владимирский собор в Киеве. Вот так я и познакомилась с Филаретом, к которому всегда обращалась по имени-отчеству. Когда-то Владимир Васильевич Щербицкий мне даже говорил, что ему сотрудники КГБ докладывали о моей дружбе с Филаретом.
Так вот, звоню я Михаилу Антоновичу (Филарету. — Авт. ) и прошу направить в Кривой Рог батюшку. Патриарх помог сразу же. А вскоре мне позвонила мама и говорит: «Приехал батюшка, да такой молодой и красивый, что даже те женщины, которые никогда не ходили в церковь, начали ее посещать!» (Смеется. )
- А кто вам помогал воспитывать сына, если вы были все время на работе?
- В основном муж. А в первые годы семейной жизни, когда я еще училась на заочном и работала, нянчить внука приезжали на выходные родители. Иногда Сережу они забирали к себе. Еще помогала мне соседка тетя Маша, у которой своих детей было трое. Она и пеленки иногда стирала, и гуляла с моим сыном.
- Валентина Семеновна, как правило, у женщин на партийной и комсомольской работе не складывается с личной жизнью…
- Да, это так. Но я вышла замуж рано. Мне тогда был 21 год. С моим будущим мужем мы вместе работали в комсомоле. Муж старше меня на 8 лет, он был комсоргом ЦК ЛКСМУ на Руднике. А Рудник — это шахта, вокруг которой вырос рабочий поселок. А я была секретарем комсомольской организации школы. Мы с будущим мужем часто вместе ездили на различные комсомольские мероприятия и подружились. А затем и поженились.
- Валентина Семеновна, вы много лет проработали в комсомоле. Правду ли говорят, что там было очень распространено стукачество?
- Все зависит от конкретного человека. Но бывало всякое. Расскажу вам один случай. Помните, в советское время очень следили, чтобы среди партийных работников, да и не только, не было пьянства?
Так вот. Я всегда приходила на работу в ЦК ЛКСМУ к восьми утра. До девяти успевала просмотреть все газеты и наметить план работы на день. Однажды прихожу, а в моей приемной сидят два ответственных работника ЦК комсомола. Причем не из моего отдела. Спрашиваю: «В чем дело?» «А мы к вам», — отвечают. Зашли в кабинет. Сели, потупив взгляд. Спрашиваю: «Что случилось?» «Валентина Семеновна, мы из вытрезвителя Печерского района». «Как же вас туда занесло?» Оказалось, что накануне они отмечали какое-то событие в издательстве «Молодь» и выпили лишнего. А когда ловили такси, попались на глаза милиционерам, которые с большим удовольствием под улюлюкание уличной толпы «замели» работников ЦК комсомола. Короче говоря, умнейшие, перспективные хлопцы, а ночь провели в вытрезвителе. Я стала думать, что же делать. К «своему» секретарю ЦК, который их курировал, они-то категорически отказались идти. Я попросилась на прием к тогдашнему главе МВД УССР Ивану Харитоновичу Головченко, а ребят отправила домой, чтобы они привели себя в порядок. Министру выложила все начистоту. Ведь если бы из вытрезвителя пришло письмо в ЦК комсомола, то ребят выгнали бы к чертовой матери, даже не сомневайтесь! Одним словом, уговорила Головченко затребовать из вытрезвителя книгу записей. Ее привезли. Мы смотрим: действительно, все зафиксировано. Я беру эти странички и тихонечко… вырываю. А Ивану Харитоновичу говорю, мол, давайте считать, что ничего не было. Он кивнул.
С вырванными страницами возвращаюсь в ЦК комсомола, вызываю «героев» и вручаю им на память листки со словами, чтобы они хранили их в своих партбилетах. Спустя много лет мы встретились на праздновании 80-летия комсомола Украины в Октябрьском дворце культуры, они подошли ко мне с вопросом: рассказала ли я о том случае Юрию Ельченко (первый секретарь ЦК ЛКСМУ. — Авт. ). Я ответила: «Неужели вы думаете, что Ельченко не пригласил бы вас на беседу, если бы узнал обо всем?» Тогда они все поняли… Кстати, может, меня еще и потому уважали, что знали — я никогда не предаю и не стучу.
- Как вам удалось за долгие годы совместной жизни сохранить теплые отношения с мужем? Он ревновал вас к вашим профессиональным успехам?
- То, что в политику идут женщины, у которых не очень складывается личная жизнь, отчасти справедливое утверждение. Когда я пришла на работу в ЦК комсомола, то была единственной женщиной-секретарем ЦК ЛКСМУ, которая имела семью! Как удалось ее сохранить? Благодаря колоссальному терпению, выдержке и доверию друг другу. Сейчас мне уже трудно вспомнить, кто кому больше уступал в жизни, но очевидно, что без взаимного понимания тоже трудно сохранить семью. Когда-то у моего мужа спросили, как он встречал меня с работы. И он ответил: «Когда Валентина приходила с работы, то я искал пятый угол… » Словом, если муж видел, что я пришла домой в колоссальном напряжении, то не задавал никаких вопросов, а старался вести себя очень корректно. Кроме того, у нас в семье не было привычки обсуждать служебные вопросы. Супруг одно время работал в Министерстве легкой промышленности и однажды попытался у меня выведать, действительно ли их министр уходит с должности. Я ему ответила: «Дорогой, читай газеты». Он не унимается: «Ну, ты же знаешь, ты же указ подписываешь… » Говорю: «Ну и что, что подписываю?» К тому же муж не любил, как сейчас говорят, светиться в партийном обществе. На торжественных мероприятиях во Дворце «Украина» мы с коллегами иногда в перерыве собирались что-то обсудить. И нередко Владимир Васильевич Щербицкий у меня спрашивал: «А где муж?» Говорю, мол, где-то в зале. Щербицкий отправлял за ним своего охранника. А мой супруг просил охранника сказать, что якобы тот его не нашел. Дело в том, что мужу было интереснее общаться с людьми, которые разделяли его профессиональные интересы, а не с партийными боссами.
- Почему ваш муж, переехав в столицу, не сделал партийную карьеру?
- Еще в Кривом Роге мы с ним договорились, что карьеру буду делать я, так как у меня это лучше получается. Кроме того, партийная работа в те годы не очень хорошо оплачивалась. Секретарь райкома партии получал 150 рублей. А у начальника дробильно-сортировочной фабрики, куда перешел работать муж, зарплата была 350 рублей. Вот мы и решили, что он будет зарабатывать деньги, а я — делать партийную карьеру.
- А какая зарплата, если не секрет, была у Председателя Президиума Верховного Совета УССР?
- 580 рублей.
- Валентина Семеновна, правда ли, что вы большая модница?
- Я бы не сказала.
- Но недавно на одном светском мероприятии вас видели в потрясающей шубе из котика!
- (Смеется. ) Шуба такая действительно есть, я ее купила в Эмиратах. К слову, у меня, когда я работала в Верховном Совете УССР, кроме каракулевой шубы, других не было. Да, я могла купить себе норковую, но такая была у Рады Гавриловны Щербицкой. Я считала, что мне иметь такую же неэтично. И модницей я никогда не была. Придерживалась делового стиля в одежде. Моим идеалом была Маргарет Тэтчер. Наверное, я старалась ей подражать и в одежде.
Когда работала в обществе «Дружба», у меня была возможность покупать вещи за границей. Поэтому часто носила строгие английские костюмы и, как правило, вышитые блузы. Обязательно в тон костюму. Тогда, к слову, практически никто не ходил в вышиванках. А я всегда любила украинский стиль, в свое время даже сама вышивала. Каждый год в мае мы с семьей обязательно ездили в Канев в Музей Тараса Шевченко. Однажды там меня познакомили с народной художницей со Львова Стефанией Васильевной Кульчицкой. Она предложила мне вышить несколько вещей со словами: «Вы же презентуете Украину в мире, вам нужно иметь в гардеробе что-то национальное». Я согласилась. Мастерица сделала для меня несколько костюмов в полтавском, гуцульском и полесском стилях. И еще костюм из белого полотна с белой же вышивкой. Кульчицкая также мне пошила три пальто — в гуцульском стиле, свитку с косичкой в полтавском стиле и пальто с вышитым узором калины. Все вещи — потрясающе красивые! При этом Стефания Васильевна не взяла с меня ни копейки за работу, но я нашла возможность ее отблагодарить.
- У вас был свой дизайнер?
- Нет, все костюмы мне шили в «Коммунаре». Однажды мне позвонил директор партийного ателье, мол, он привез из Москвы очень красивую английскую серо-голубую шерсть. Причем ткани было только на один костюм. На XXVII съезде КПСС (в 1986 году. — Авт. ) я уже сидела в костюме из английской шерсти. Вдруг во время перерыва я обнаруживаю, что Раиса Максимовна Горбачева пришла в костюме из такой же ткани. Она на меня как-то косо посмотрела и… исчезла. Через полчаса жена Горбачева появилась уже в другом костюме. Но этот случай меня не смутил. (Смеется. )
Летние платья мне шила подруга из Кривого Рога. Она приезжала в Киев на месяц, у меня на даче садилась за машинку и к лету у меня уже был готов набор платьев. К слову, есть у меня одна вышитая блузка, которая в свое время очень понравилась Щербицкому. Когда на каком-то приеме в Мариинском дворце я появилась в длинной юбке и в этой блузе, Владимир Васильевич не удержался и спросил: «Где вы взяли такое чудо?». А «чудо»-блузу я купила на базаре в Тернополе у местного мужика, который сам ее и вышивал.
- Валентина Семеновна, знаю, что у вас был пикантный случай на приеме в иранском посольстве…
- Да, дело было в Москве. Меня пригласили на прием в посольство Ирана и предупредили, что женщины, согласно их традициям, не должны появляться с непокрытой головой. Я долго не могла придумать, что повязать на голову. В Киеве у меня была черная чалма, но ведь она-то осталась дома! Такая же была еще у Марии Орлик (заместитель главы Совета министров УССР. — Авт. ). И вот я звоню Орлик и прошу дать напрокат чалму. Она отправляет ее мне поездом, успели доставить как раз к началу приема. В посольстве все прошло вроде бы нормально. А на следующий день мне звонит моя подруга Валентина Терешкова и спрашивает: «Валя, в чем ты вчера была в посольстве? Вся Москва только и обсуждает потрясающий головной убор Шевченко». (Смеется. )