Ровно 55 лет назад на экраны страны вышла картина режиссера Сергея Параджанова «Тени забытых предков». Оператором фильма, снятого в традициях поэтического кино, стал Юрий Ильенко. А роль Марички сыграла его супруга — Лариса Кадочникова, которая ради съемок ушла из московского «Современника».
Только за первый год проката картину увидели восемь с половиной миллионов зрителей. «Тени забытых предков» получил огромное количество наград на европейских кинофестивалях. Кино называли гениальным, а актеры, снявшиеся в главных ролях, стали народными любимцами. Актриса национального театра имени Леси Украинки Лариса Кадочникова считает роль Марички одной из самых знаковых в своей жизни. Она до сих пор выходит на сцену, снимается в кино, пишет картины и по-прежнему отзывается на имя Маричка.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Лариса Кадочникова вспомнила о самых ярких моментах съемок, конфликте с Параджановым и раскрыла секрет своей молодости.
— Я всегда с удовольствием вспоминаю времена работы над картиной, — рассказала Лариса Валентиновна. - Ее премьера прошла в самом центре Киева, в кинотеатре «Украина». Все было торжественно, с участием всей съемочной группы и, конечно, государственных чиновников. В то время никто еще толком не понимал, что такое поэтическое кино — направление, которое только зарождалось. Помню, тогда после премьеры Иван Драч сказал, что это гениальное кино, и его слова все подхватили. Я страшно волновалась уже за несколько дней до первого показа. В парикмахерской уложила длинные волосы, на мне было симпатичное платье с коротким рукавом — единственное нарядное в моем гардеробе. Юра Ильенко и Иван Миколайчук — в костюмах. Зал кинотеатра был полон!
— И тут известное политическое выступление Василя Стуса.
— Это было уже во время обсуждения картины. Василь стал говорить о том, что в Украине начались аресты творческой молодежи. Его стали освистывать, но многие в знак поддержки поднялись со своих мест. Знаете, мне кажется, Сергей Параджанов знал о том, что состоится такая акция. Конечно, я ничего не подозревала. А Сергей, как человек свободы, приветствовал все яркие высказывания. Помню, после выступления Стуса меня охватил просто ужас — я нутром почувствовала, что грядет волна больших неприятностей. Так и произошло.
— Вы обсуждали случившееся с Юрием Ильенко?
— В моей семье, с самого моего рождения, никогда не говорили о политике. И с Юрой мы жили среди книг и искусства. А после «Теней» получилось, что столкнулись с совершенно иными вещами. Когда Сергея Параджанова посадили, Юру вызывали в соответствующие органы. Звонили и мне несколько раз, приглашали. Но я твердо говорила: «Я к вам не приду» и от меня отстали. Думаю, я не сильно им была и нужна. Юра ходил, но, конечно, ничего мне потом не рассказывал. А я и не особо расспрашивала.
— Ильенко не скрывал, что у него было сложные отношения с Параджановым на съемках «Теней».
— Особенно вначале. Юра был невероятно современен. А Сергей больше тяготел к красивым статичным картинкам. Юра этого не понимал, ему хотелось снимать иначе, и произошел конфликт. Когда мы смотрели первый отснятый материал, помню, я была в шоке. Говорила, это не кино, а просто статичные кадры. Юра меня поддержал: «Я безобразно снял, это все надо переделать!» Случился конфликт с Параджановым, и Юра решил уйти из картины. Из Москвы даже приехал новый оператор Сурен Шахбазян, который мне все повторял: «Лариса, от такой роли нельзя отказываться». А я не понимала, что снимает Параджанов.
— Известно, что на вашу роль даже стали пробовать новую актрису.
— Их было несколько — Валя Малявина, Алла Бабенко из Львова. Я видела пробы Аллы — они были потрясающими! В общем, конфликт был достаточно серьезным.
— Говорят, Ильенко хотел даже стреляться с Параджановым!
— Я узнала об этом много лет спустя. Никто в группе мне этого не сказал, хотя многие знали. Через несколько лет я поинтересовалась у Юры, почему он мне таки не сказал тогда о дуэли. Говорил, что не хотел меня волновать. В результате они с Параджановым так и не стрелялись, хотя оба были к этому готовы. У Юры уже был даже заряжен пистолет. Но получилось, что их конфликт нашел разрешение в творчестве. Именно с этого момента начали рождаться те «Тени», которые знаем все мы. Юра решительно взял на плечо камеру и параджановские картинки стали оживать. Когда они увидели первые отснятые таким образом кадры, то поняли, что все сложилось, и помирились. Кстати, огненные кони, которые появляются в финале картины, тоже Юрина идея. Он вообще был наполнен творчеством. Ничто другое его не волновало, никакие материальные блага.
— Хотя вы многое могли получить после мирового успеха картины.
— Даже сняв «Белую птицу с черной отметиной» мы продолжали жить в нашей крошечной, 29-метровой квартире на проспекте Победы в Киеве. Я живу в ней до сих пор. Да и я тогда не думала материальных вещах — только свобода и творчество.
— Какой же гонорар вы получили за «Тени»?
— У нас с Юрой была общая сберегательная книжка и на ней лежало семь тысяч. В то время — большие деньги. Я получала за съемочный день 25 рублей. Юра получал больше, он писал еще сценарии.
Помню, у Юриной мамы был юбилей. В комиссионном магазине Юра увидел леопардовую шубу. Пришел, попросил: «Лариса, давай на твой гонорар купим маме шубу». Она стоила полторы тысячи. Шуба была до пола. Мама надела один раз, поблагодарила, и с тех пор шуба так и висела в шкафу.
— Места в Карпатах, где снимались «Тени» стали очень популярны!
— Мы жили в Карпатах безвыездно практически год. Застали все времена года. Снимали с Юрой небольшой двухэтажный домик в селе Жабье. Зимой было так холодно, что я не вставала до тех пор, пока не приходил хозяин и не зажигал печурку. Только тогда собиралась на съемку. Юра всегда уходил очень рано. Летом вставали в шесть утра и бежали в горы по грибы. Собирали их просто мешками. Кстати, Юра великолепно разбирался в грибах. Сережа Параджанов снимал большой дом, в котором по вечерам собиралась практически вся съемочная группа. Устраивался такой театр Параджанова. Приходили и местные жители, они практически перестали работать — все снимались в картине.
— Считалось, что между вами и Иваном Миколайчуком на съемках случился роман.
— Ну, что вы, никакого романа не было! На съемки часто приезжала жена Ивана — Маричка. Помню, мы с ней гуляли по берегу Черемоша, она рассказывала о Иване, какой он замечательный, как они встретились. Она его обожала и была совершенно преданна мужу. Это была счастливая пара.
— Какой момент на съемках стал для вас самым сложным?
— На самом деле, сейчас я вспоминаю это время с большой благодарностью. Мы провели чудесное время — все были молоды, вокруг красоты, чудесный карпатский воздух. Помню, одной из самых сложных сцен была сцена прощания. Ее снимали осенью, мы должны были стоять под проливным дождем. Воду подавали из холодного Черемоша и поливали нас из специальной установки. Мы отработали четыре дубля. После каждого шли в автобус, переодевались, сушили голову и шли обратно. Холод стоял страшный. Но ни Иван, ни я не заболели. Вообще не было ни одной простой съемки. Но не столько актерски, сколько физически.
— Ваша семья осталась дружна с Параджановым после съемок «Теней»?
— До нашего разрыва, пока Сергей жил в Киеве, мы бывали дома у него каждый день. Я знала, что Юра приходит с работы, и надо идти к Параджанову. Там собирались все: режиссеры, актеры, художники. Там была жизнь, движение, содружество талантливых людей!
— Известно, что вы познакомились с Сергеем в Москве.
— Да, когда они вместе с Юрой приехали из Киева сдавать режиссерский сценарий. Наша встреча произошла на улице Горького. Я увидела какого-то чудака, который сидел на чемодане, — это был Параджанов. Почему-то мне он показался похожим на Чарли Чаплина. Сергей увидел меня — худенькую девочку с огромными глазами и сразу воскликнул: «Маричка!»
Я тогда работала в театре «Современник» у Олега Ефремова. Помню, сказала Олегу, что еду на съемки. Он спросил: «А кто режиссер?» Говорю: «Параджанов» — «Понятия не имею, кто это. И из-за него ты хочешь бросить театр?!» Ефремов так и не смог меня понять и простить. Но тогда меня поддержала мама. Сказала, что, если я не поеду, наша молодая семья распадется. Мама обожала Юру, даже когда мы разошлись, вспоминала о нем только тепло. Что касается меня, я ехала просто в неизвестность. Зато понимая, что буду рядом с Юрой. Но произошло чудо. Меня до сих пор останавливают на улице и говорят: «Маричка».
— Такое впечатление, что годы над вами не властны.
— Это правда. И я ничего специально для этого не делаю. Думаю, у меня это наследственное. Моя мама — актриса Нина Алисова — была потрясающей красавицей до последних дней. А я все время говорю себе: «Я — молодая». Во мне много наива, детскости. Не знаю, что такое зависть, злоба, меня ничего не гложет. Для меня главное одно — выходить на сцену театра и играть.
— Значит, даже никаких диет?
— Мама всегда говорила, что после спектакля надо обязательно поесть. Помню, все мхатовские актеры после спектакля собирались и ехали в ресторан. Я не переедаю, но не придерживаюсь диет. По утрам уже много лет ем овсянку. Кофе пью только с молоком.
— И ходите до сих пор на каблуках!
— На спектакле — даже разговора нет. Я действительно долго ходила на шпильках. Теперь такие дороги, что у меня остались только широкие каблуки. Но я привыкла и иначе уже не могу. Надо просто слушать свой организм. Знаете, первое время карантина я очень нервничала. Потом успокоилась и стала соблюдать все правила. И вообще считаю, как Бог даст. Конечно, жизнь наша поменялась, но театр открыли, я репетирую, играю. В общем, живу…
Читайте также: Свое предсмертное интервью Сергей Параджанов закончил словами «Хай живе український націоналізм!»