В одном из харьковских перинатальных центров родилась девочка, которой врачи поставили очень суровый диагноз. Скорее всего, малышка никогда не будет ни ходить, ни говорить. У ребенка полностью отсутствуют рефлексы. Родители новорожденной Анны-Марии Алексей и Марина Мозуль уверены, что дело во врачебной ошибке. Сами же врачи пока отказываются от каких-либо комментариев, ссылаясь на то, что полиция проводит следственные действия. Тем не менее медики склоняются к мысли, что роды прошли не совсем гладко отнюдь не по их вине. «ФАКТЫ» попытались во всем разобраться.
Родители маленькой Анны-Марии Алексей и Марина в отчаянии, но не собираются сдаваться.
— Будем бороться до конца, — уверенно говорит отец девочки Алексей Мозуль. — И за жизнь нашей доченьки, и за справедливость. Мы подали заявление в полицию. Есть надежда, что они разберутся с тем, кто виноват, в том, что Анна-Мария уже почти четыре месяца находится в реанимации и почему наша малышка не умеет даже плакать, не говоря про все остальное.
На самом же деле надежды на помощь правоохранительных органов очень мало. Следователь нам сказал, что на всю Харьковскую область есть только четыре эксперта и потому результатов экспертизы придется ждать год. Пока еще до нас очередь дойдет…
Вынужден был огорчить Алексея, ведь это далеко не первая статья о врачебных ошибках. Порой подобные экспертизы длились до двух лет, как в случае с львовянами Остапом и Марьяной Пудляк. «ФАКТЫ» подробно рассказывали об этой трагической истории, когда по вине акушеров умер новорожденный ребенок. Так вот, там эксперты максимально затягивали проведение экспертизы, видимо, надеясь, что родители умершей малышки сдадутся. Но они не сдались и довели дело до реального приговора. Хотя наказание было в виде лишения свободы на один год.
Но вернемся в Харьков. Мама малышки Марина Мозуль утверждает, что беременность проходила хорошо, без каких бы то ни было патологий. Все анализы и исследования показывали, что вскоре у нее с Алексеем должна родиться здоровая девочка. И кто знает, может быть, все пошло бы иначе, успей родители вовремя заключить негласный договор с врачом, который должен был принимать роды, и заплатить ему некую сумму денег.
— Нет, мы не хотели рисковать здоровьем ребенка, — говорит Марина Мозуль. — Собирались заплатить за услуги врачу, но немного не рассчитали время.
Примерно за неделю до родов мы с Алексеем приехали в перинатальный центр, выбрали доктора, пообщались с ней и решили заключить договор. Обсудили даже сумму оплаты за роды…
— Существует официальный или неофициальный прейскурант? Сколько сегодня стоят в Украине роды?
— Оплата состоит из двух частей. Официально мы платим обязательный благотворительный взнос в размере 2000 гривен. А врачу нужно заплатить заранее, если выбираешь кого-то конкретного: тут нет такого, хотим или не хотим. Если не платишь взнос, то роды могут назначить принимать любого врача. Но мы-то выбрали, как нам казалось, лучшего…
— Как платят врачу? Через банк, безналичным расчетом?
— Нет. Деньги даются врачу на руки. Никаких расписок никто не пишет. Мы договорились о сумме в 500 долларов.
Но нашему врачу мы не успели заплатить. У меня не хватало одного анализа в медицинской карте. Врач сказала, что заключит со мной договор, только когда будут результаты последнего анализа. Получилось так, что результаты мне записали в карточку 26 июня, в пятницу, а в понедельник я планировала ехать в перинатальный центр, чтобы подписать договор с врачом. Но в субботу, 27 июня, в час дня у меня отошли воды. Официально с врачом договориться не успела. Деньги заплатить — тоже.
Дальнейшие события, которые происходили с Мариной, напоминали театр абсурда. Приехавшую в роддом женщину поначалу даже не хотели пускать на порог!
— Муж позвонил нашему врачу, с кем мы собирались, но так и не успели заключить договор, чтобы узнать, примет ли она роды, — вспоминает Марина. — Врач ответила: «Приму, не переживайте. Езжайте в роддом, я договорюсь с дежурной бригадой».
Мы приехали с мужем в перинатальный центр, но нас оттуда стали выгонять. Дежурный врач начала кричать: «Чего вы сюда приехали? Езжайте по месту жительства». Думаю, что это было из-за того, что в ту субботу был праздник — День Конституции, и в роддоме не горели желанием принимать роды. Но потом дежурной, видимо, позвонила наша врач, и гнев сменился на милость. Дежурный врач даже согласилась посмотреть меня на гинекологическом кресле. Кроме того, мне сделали КТГ (кардиотокография — метод функциональной оценки состояния плода во время беременности и в родах на основании регистрации частоты его сердцебиений и их изменений в зависимости от сокращений матки, действия внешних раздражителей или активности самого плода. — Авт.). Сердцебиение у ребеночка было нормальное.
После осмотра меня отправили в палату и сказали, что следующий осмотр намечен на 5 часов вечера. Но в половине пятого у меня открылось кровотечение. Позвала врачей. Меня снова отправили на кресло. Очень долго осматривали. Врач Царева (фамилии медиков в материале изменены. — Авт.) сказала коллеге: «Я ничего не могу понять. Откуда кровь? Что-то есть под головой у ребенка, но я никак не пойму. Может быть, вы посмотрите?» Но коллега — та самая врач, что не хотела принимать меня в отделение, сказала: «Я не хочу ничего смотреть». И никак не стала объяснять свое нежелание осмотреть пациента. Я попросила сделать мне УЗИ, но мне ответили, что в субботу УЗИ не работает.
— То есть у вас кровотечение, а два врача перинатального центра ничего не смогли сделать?
— Меня отправили назад в палату. Снова сделали КТГ. Сердцебиение ребенка по-прежнему было хорошее. И оставили меня еще на час. Потом снова пришли и спросили: «Ну что, идет еще кровь?» «Да, идет, — отвечаю. — Но схваток все еще нет». «Хорошо, — сказали мне. — Будем ждать схваток». Я была в таком состоянии, что полностью положилась на врачей. Думала тогда, что они понимают, что делают. Это уже сейчас, прочитав массу информации в интернете, я знаю, что меня сразу же должны были отправить на кесарево, едва открылось кровотечение.
— Ну, а ваш доктор, с которой вы не успели заключить договор, она приехала?
— Нет, она так и не приехала. Но консультировала своих коллег в телефонном режиме. И меня все время успокаивала: «Не переживайте. У меня все под контролем».
В восемь часов вечера менялась смена. Заступал врач Распутин. Он осмотрел меня и, невзирая на то, что у меня все еще текла кровь, сказал: «Рано тебе еще рожать. Иди отдыхай. А я приду в четыре утра и посмотрю тебя».
— С вами кто-то был в палате?
— Нет, я была одна.
— А если бы произошло что-то экстренное, вы могли вызвать доктора? Может быть, была кнопка вызова?
— Никакой кнопки. На этаже дежурила акушерка, к которой нужно было подойти.
— А если пациент не в состоянии подойти?
— Даже не знаю. Наверное, пришлось бы кричать…
Марина Мозуль вспоминает, что у нее начались первые схватки примерно в час ночи. Но врач Распутин снова сказал, что рожать еще рано, и почему-то вновь пообещал прийти только в четыре утра.
— В 3:40 ночи из меня начали выходить большие сгустки крови, — продолжает рассказ Марина. — Я максимально быстро, насколько могла, добралась до ординаторской, оставляя за собой кровавую дорожку. В ординаторской никого не было. Еле удалось отыскать дежурную акушерку. Позвали доктора.
Пока ждала доктора, успела отправить sms маме, что меня сейчас поведут на кесарево сечение. Но меня сразу не кесарили. Очень долго пришлось просидеть в каталке в коридоре. Оказалось, что весь медицинский персонал, который был в тот момент в больнице, принимал естественные роды. Хотя такие роды могла принять одна акушерка. А кесарево может делать только доктор. Но он в этот момент принимал естественные роды у другой женщины.
— Возможно, те роды были оплачены?
— Скорее всего. Но у меня на спасение моей еще не родившейся дочки оставались считаные минуты. Кесарево сечение мне сделали лишь 40 минут спустя. Хотя норматив для экстренных случаев — семь минут.
— Ваша дочь плакала, как только появилась на свет?
— Я этого, к сожалению, не знаю. Роды проходили под общим наркозом. Но мне говорят, что моя Анна-Мария не плакала. Она и сейчас, спустя 4 месяца, не плачет. Дочка просто не умеет этого делать.
— Когда вы впервые после родов увидели дочку?
— Анну-Марию сразу забрали в реанимацию, и малышка впала в кому. Прошло десять дней, прежде чем доченька вышла из комы. Еще неделю после этого Анна-Мария провела в реанимации. Потом восемь суток я с дочкой лежала в стационаре. Ребенок был в очень плохом состоянии. У малышки отсутствовали любые рефлексы. Не умела ни плакать, ни глотать. Кормили ее через зонд. Вот эти восемь дней я и провела с дочкой вместе. А потом состояние Анны-Марии снова ухудшилось. И вот уже больше трех месяцев дочка находится в реанимации.
— Что произошло с вашим ребенком, по версии врачей?
— Они говорят, что произошел непонятный для них феномен: преждевременный разрыв оболочек, в которых находился ребенок. А пуповина нашей дочки, со слов врачей, была прикреплена не к плаценте, а именно к этой оболочке. Сейчас доказать или опровергнуть этот факт невозможно. Хотя, если все обстояло именно так, то ребенок страдал бы еще во время беременности. Это можно было на тот момент определить с помощью УЗИ или КТГ. Но все анализы до родов у нас были идеальными, и сердце Анны-Марии билось хорошо.
Врач-эксперт, с которым я общалась после случившегося, неофициально сказал мне: дело не в том, как прикреплена пуповина. Дело в 40 минутах. Ведь все это время ребенок находился внутри без кислорода. Во время кислородного голодания нервная система доченьки настолько пострадала, что ребенок, скорее всего, никогда не сможет ни говорить, ни ходить.
— Врачи оставляют вам какую-то надежду на выздоровление Анны-Марии?
— Я спрашивала, сколько времени живут с таким диагнозом. Говорят, что по-разному. Некоторые дети — три месяца, кто-то — шесть, кто-то — год. Специалисты, к которым мы обращались за помощью, только руками разводят. Мол, такое не лечится.
— Часто видите дочку?
— Мы с мужем приезжаем к доченьке каждый день. Как такового лечения сейчас нет. Ребенка просто поддерживают — ставят капельницы, и все.
— Анна-Мария никак не реагирует на вас?
— Врачи нам объяснили, что у дочки вообще нет сознания. Шевелит ручками, но неосознанно. А вот ножки у нее не двигаются совсем.
Ранее «ФАКТЫ» писали о том, что впервые в Украине врач-акушер был признан виновным в смерти ребенка и получил максимальный срок по статье «Врачебная халатность».