Прошло ровно 35 лет после того, как народная артистка СССР возглавила московский театр «Современник» Из полувека, прожитого «Современником», тридцать пять лет театром руководит она, Галина Волчек. Шаг, выглядевший поначалу вынужденным (после ухода в 1970-м Олега Ефремова труппа два сезона играла без худрука и главного режиссера), на поверку оказался единственно верным, позволив театру пройти испытание временем и встретить юбилей в хорошей форме. А начиналось все пятьдесят лет назад со спектакля «Вечно живые», который сыграли объединившиеся в Студию молодых актеров вчерашние выпускники Школы-студии МХАТ Ефремов, Евстигнеев, Табаков, Кваша, Толмачева, Волчек…
- Хотели бы жить вечно, Галина Борисовна?
- Никогда не задумывалась. Я ведь не сказочный герой и не розовый мечтатель, не вижу смысла размышлять над тем, что наверняка не случится.
- А театру бы пожелали бесконечной судьбы?
- Хорошо, если он будет жить и после нас, а новые поколения не разбазарят по мелочам, не продадут накопленное за первые полвека.
- Были попытки выставить на торги достояние отцов-основателей?
- Вы же знаете, всегда кто-то пытается сохранить вишневый сад, а у других руки тянутся к топору…
- «Современник» едва не зарубили в 1970-м.
- Если бы только тогда! Нас много раз хоронили. Научные тома написаны о московских театрах второй половины прошлого века, в них перечислены все мало-мальски заметные труппы, включая полулюбительские, игравшие чуть ли не в подворотнях, лишь о «Современнике» нет ни слова. Мы вообще не упоминались — ни хорошо, ни плохо, никак. Словно нас и не существовало. Театр выжил исключительно благодаря зрителю, который отказывался верить в нашу смерть.
- И вы не сомневались, что прорветесь?
- Мы же с первого дня не в оранжерее росли. Все вопросы решали сами. Лелик Табаков был общественным директором студии, важно ходил с портфелем, носил там какие-то бумаги. А я, например, занималась распространением билетов. Сидела в театральной кассе на улице 25-го октября за спиной у кассирши и приглашала всех желающих на наши спектакли. Обычно люди отказывались, поскольку не знали ни имен студийцев, ни пьес, которые мы ставили. Помню, играли «Голого короля» на летней эстраде в саду Баумана. Билеты стоили гроши, но зрителей не набралось и на два ряда. Кто-то из артистов даже пошутил: «Ребята, не волнуйтесь, нас больше». Это уже потом народ ломился в зал при гостинице «Советская», где шел спектакль…
- Когда романтика ушла?
- Она постепенно улетучивается, исчезает с возрастом. Студия хороша для молодых: люди здоровы физически и духовно, не обременены семьями и прочими бытовыми заботами. Жизнь посвящена театру, остальное — мелочи. До сих пор поражаюсь, как мы с Женей Евстигнеевым с голоду не померли, отдавая четверть невеликой зарплаты за съемную комнату в коммуналке. Пятикопеечные микояновские котлеты умудрялись гримировать на разный лад, подавая то под томатом, то зажаренными ломтиками… А какие компании собирались в наших «хоромах» на улице Горького! Мы очень удачно сняли комнату в двух шагах от Маяковки, где в ту пору располагался «Современник», и после спектаклей труппа частенько заваливала к нам на чай.
- Плюс что-нибудь покрепче?
- Откуда у бедных артистов деньги на выпивку? Если только по рюмашке, самую малость. Первым, по-моему, получил роль в кино Олег Ефремов, потом Лелик Табаков, и тогда мы даже катались на такси. А поначалу все было весьма скромно. Зато весело, душевно. Собирались вместе, чтобы поспорить, поговорить «за жизнь», попеть под гитару. Главным украшением нашей комнаты служила огромная кровать. Если гости засиживались за полночь и не успевали к закрытию метро, спать укладывались вповалку — сначала, как полагается, вдоль, а когда народу набивалось много, то и поперек кровати.
- Групповуха!
- Не то слово! Кто не помещался на кровати, лежал на полу. Однажды я чуть не раздавила Милоша Формана, которого к нам привел Элем Климов. Милош спал внизу, и я среди ночи впотьмах случайно наступила на него…
- Мир мог остаться без «Полета над гнездом кукушки».
- Запросто. По-моему, к тому моменту Форман успел снять лишь мюзикл «Старики на уборке хмеля», до «Кукушки» было еще далеко… Мы встретились через много-много лет. И снова в Москве. И снова я была в компании Климова. Знаменитый, увенчанный лаврами кинорежиссер приехал из США на международный саммит в Кремле. В перерыве заседания Элем увидел Милоша и окликнул его. Тот подошел, поздоровался. Климов спросил: «Узнаешь Галину?» Форман захохотал: «Такое знакомство не забывается!»
- Но это, скорее, курьезный эпизод, почти анекдот.
- А вам нужно что-нибудь трагическое, с надрывом? Этого «счастья» в истории «Современника» всегда хватало. Нас терпели, позволяя существовать, но сильно не высовываться. Ситуация изменилась с горбачевской перестройкой. Михаил Сергеевич был первым руководителем высокого ранга, посетившим «Современник». Поверите ли, до его визита я, худрук театра, лишь раз переступила порог правительственной ложи. Она вечно пустовала, но нас туда не пускали. В ней даже обслуга была своя, не театральная. И вот Горбачев стал ходить на спектакли. Оказалось, они с Раисой Максимовной любили «Современник» еще со студенческих времен. Конечно, появление таких поклонников радовало, но в нашей жизни это ровным счетом ничего не изменило. Мы ведь не превратились в придворную труппу из уважения к первому лицу страны.
- Отсутствие статуса вам никогда не мешало?
- Повторяю, «Современник» к этому не стремился. Другое задевало: рядом цвели театры, призванные быть первыми, назначенные фаворитами. Неважно, что люди ломились не к ним, а на Таганку к Любимову. К счастью, сегодня подобное невозможно, решение принимают не чиновники, а зрители, голосующие рублем. Они покупают билеты на спектакли по своему желанию, а не по спущенной откуда-то сверху разнарядке.
- Но ведь даже полные залы не гарантируют театру экономической независимости.
- Что делать? Мы не можем играть на стадионах, давая по три представления в день и открывая рот под фонограмму. Приходится считаться с рыночными реалиями. С другой стороны, ни в здании «Современника», ни по соседству с нами никогда не было ресторана или хотя бы цветочного магазина.
- Предлагали открыть?
- Много раз! Да, материальная помощь театру нужна, но деньги для меня всегда имели запах. Брать можно не у каждого. К счастью, у «Современника» такие спонсоры, что даже не хочется обижать их этим словом.
- А нет у вас желания напомнить честному народу, что Галина Волчек может не только художественно руководить, но и блистать на сцене?
- Я ведь вынужденно перестала играть, обстоятельства так сложились. Кому-то надо было встать во главе театра. Уверена, совмещать эту работу с репетициями и спектаклями нереально. Я и Олегу Ефремову говорила: чтобы стать главрежем, надо победить свое актерское сознание. Мне всегда казалось более важным искать новые пьесы, приглашать молодых режиссеров, давать роль ведущим артистам, чем играть самой. В последний раз меня сумел соблазнить Валера Фокин в середине 80-х, я с удовольствием подчинилась ему, согласившись вспомнить былое в спектаклях «Ревизор» и «Кто боится Вирджинии Вульф?» До этого шестнадцать лет не выходила на сцену.
- Почему бы не повторить эксперимент спустя еще два десятилетия?
- Надо поговорить с Фокиным. Может, и поднимет на новый подвиг. Но сначала надо выпустить побольше премьер, загрузить работой других, высвободив время для себя. Впрочем, возвращаться на сцену есть смысл, если сильно соскучился по ней, а я особой тоски не ощущаю.
- И страха лажануться на глазах у труппы нет?
- Точно не мое. Ничего похожего. Есть сожаление, что не ставлю спектакли за границей. Раньше раз в полтора-два года уезжала куда-нибудь и чувствовала себя, словно в санатории: все проблемы улетали, занималась только режиссурой, ни на что другое не отвлекалась. А с середины 80-х от выездов отказалась окончательно. Не могу на столь длительный срок оставлять театр, максимум — дней на десять.
- О кино, так понимаю, можно и не спрашивать?
- У меня с кинематографом всегда были сложные отношения. В последние годы ничего, кроме раздражения, не испытывала, если слышала на улице за спиною: «Вон «Осенний марафон» пошел!» Устала играть зверей и странных теток. Не снимаюсь давно и чувствую себя прекрасно. Хотя…
- Что? Вдруг Милош Форман позовет?
- Почему только он? Например, Никита Михалков. Или мой сын, который тоже причастен к этому миру.
- Неужели Денис Евгеньевич ни разу не сделал маме предложения, от которого нельзя отказаться?
- Он вообще ничего похожего мне не предлагал. Сын со мной строг, а я его боюсь.
- Актеров к работе на стороне ревнуете, Галина Борисовна?
- Конечно! Вернее, не то чтобы ревную, но пристрастно слежу за процессом. Понимаю, экран дает неизмеримо большую узнаваемость, чем сцена, театральной зарплаты для нормальной жизни мало, она не сопоставима с гонорарами кино и ТВ, однако нельзя же хвататься за любое предложение, лишь бы платили! Люди не должны менять приоритеты, превращая театр в запасной аэродром. Когда это проявляется у артистов даже не в поведении, а в сознании, сразу все чувствую и воспринимаю с необычайной болью. Физическое состояние ухудшается, стоит узнать, что люди, занятые в «Современнике» на первых ролях, соглашаются на какие-то странные антрепризы. Но мне и предложить взамен нечего. Кроме своей любви.
- Оцениваете увиденное на экране с участием подопечных?
- Обязательно смотрю художественные фильмы с участием Лены Яковлевой, Сергея Гармаша, которые снимаются чаще других.
- А, скажем, «Каменская» как вам?
- Сериалы сразу выключаю или ухожу на другой канал. Даже в суть не вникаю. Не хочу этого. А вот на картину «Мой сводный брат Франкенштейн», где играют и Лена, и Сергей, выбралась в кинотеатр и не жалею.
- Может, в приказном порядке запретить «современникам» ходить налево?
- Какое у меня на это право? Свободные люди, каждый сам решает, что ему делать.
- А если десятину брать с побочных контрактов, как Олег Табаков в МХТ?
- Олег Павлович — молодец, он поступает правильно, рачительно, но я артистов продавать не стану. Не смогу. Наверное, слишком патриархальна для этого. Привыкла считать театр домом, где, конечно, всякое случается, но хорошего все же больше, чем плохого. Когда кто-то из ребят просит разрешения отпраздновать юбилей, свадьбу или рождение ребенка в репетиционном зале на пятом этаже, я счастлива.
- Ощущаете себя здесь хозяйкой, Галина Борисовна?
- Не хочу лукавить: столько лет руководить одним и тем же коллективом непросто. Вряд ли справилась бы, не обладай гипертрофированным чувством долга, ответственности. Но еще важнее была помощь друзей и коллег, тех, кто всегда находился рядом.
- С Игорем Квашой и Лилией Толмачевой вы вместе прожили полвека «Современника».
- Уникальный случай! Не знаю, найдется ли второй подобный пример. Бесконечно благодарна Игорю и Лиле за преданность и верность нашему общему дому.
- Вы могли когда-нибудь его покинуть?
- Лишь раз. Готова терпеть любые удары извне, но не подножку от своих. Уже написала заявление об уходе, но члены худсовета уговорили остаться. Больше к этой теме я не возвращалась.
- И все же однажды, Галина Борисовна, уйти придется…
- Понимаю, о чем вы. Клянусь, о преемнике я задумалась не вчера, когда возраст стал подпирать. Смену ищу давно. «Современнику» нужен не случайный режиссер, наши артисты избалованы Олегом Ефремовым, Георгием Товстоноговым, Анджеем Вайдой, мною… Поиск продолжается, он будет завершен, не сомневайтесь. Кто-то из молодых обязательно выдвинется в лидеры, и тогда, наверное, случится, как со мною в далеком 1972 году. Главрежем меня ведь не назначали: коллектив сам назвал кандидатуру и выбрал. Иногда история повторяется, и не обязательно в виде фарса.
- А как же вечность?
- Об этом продолжите разговор с теми, кто придет за нами.