Одна из главных задач нашего государства — привлечь российских военных преступников и их пособников к ответственности за содеянное: аннексию Крыма и устроенную ими кровавую бойню на Донбассе, гибель защитников Украины и мирных граждан, искалеченные судьбы и разруху. У страны-агрессора своя цель — убедить мир, что у нас якобы гражданская война и что Крым сам просился в «родную гавань». «За поребриком» не жалеют ни сил, ни средств на фальсификацию фактов и сбор «доказательств» о «непричастности» к украинской трагедии.
Противостояние с Россией на юридическом фронте идет очень непросто. Но нам надо во что бы то ни стало добиться, чтобы международное правосудие установило истину и вынесло справедливый вердикт всем — от кремлевской клики, развязавшей войну, до тех, кто непосредственно вторгся на нашу территорию. Украине предстоит пройти сложный и длинный путь, но шансы есть, считает начальник управления правового обеспечения Генерального штаба Вооруженных Сил Украины, начальник юридической службы ВСУ полковник юстиции Юрий Бобров.
— Юрий Александрович, 11 декабря прокурор Международного уголовного суда в Гааге, который называют Гаагским трибуналом, Фату Бенсуда сделала официальное заявление о том, что у суда есть основания для расследования дела о ситуации в Украине. Предварительное изучение началось 24 апреля 2014 года и завершилось выводом о том, что у суда достаточно оснований полагать, что на территории Автономной Республики Крым и Донецкой и Луганской областей были совершены военные преступления и преступления против человечности, подпадающие под юрисдикцию суда. В данном случае речь идет о трех видах преступлений: совершенных в контексте ведения боевых действий; совершенных во время задержаний; совершенных в Крыму. Заявление Бенсуды вызвало резонанс. Люди, не знающие нюансов международного правосудия, решили, что это едва ли не победа, специалисты же очень сдержанны в оценках.
— Безусловно, заявление Бенсуды — это серьезный позитивный сигнал. Однако замечу, что мы только в начале пути. Предварительное изучение ситуации — первая процессуальная фаза Международного уголовного суда. Всего их шесть: предварительное изучение, расследование, предварительное рассмотрение, судебное разбирательство, апелляционное рассмотрение и принудительное исполнение решения суда. Так что следующий шаг — запрос разрешения у судей Палаты предварительного производства на начало расследования. Если их решение будет утвердительным, начнется непосредственное расследование.
— Первый этап длился более шести с половиной лет. Следующие наверняка будут столь же протяженными. Эта эпопея может растянуться на десятилетия?
— Сегодня этого никто не знает. Конечно, процесс не быстрый. Например, между выдачей Палатой предварительного производства ордера на арест и принятием окончательного решения по делу в отношении Жан-Пьера Бемби (Центральноафриканская республика) прошло более 10 лет. Это средний показатель продолжительности судебных процессов в Международном уголовном суде.
Сразу объясню, что суд не занимается конфликтами между государствами, он расследует преступления одних людей против других. В ходе расследования Офис прокурора уполномочен собирать и анализировать доказательства, показания свидетелей и жертв, устанавливать вину конкретных лиц (обычно это политическое и военное руководство стран, в том числе действующее), формировать дела в отношении них. Сотрудники Офиса прокурора анализируют информацию из открытых источников и информацию, которую предоставляют в Международный уголовный суд СБУ, Генпрокуратура, наше управление, Министерство иностранных дел
— Гаагский трибунал действует на основании Римского статута, принятого в 1998 году и вступившего в силу в 2002-м. При этом юрисдикция суда распространяется только на те государства, которые его ратифицировали. Украина к ним не относится.
— Украина действительно не ратифицировала Римский статут. Вопрос был решен следующим образом. На основании двух заявлений Верховной Рады — от 17 апреля 2014 года и от 8 сентября 2015 года, поданных в Международный уголовный суд, Украина предоставила ему юрисдикцию по двум ситуациям: возможное совершение преступлений против человечности во время Революции достоинства (с 21 ноября 2013 года по 22 февраля 2014 года) и возможное совершение преступлений против человечности и военных преступлений на всей территории Украины, начиная с 20 февраля 2014 года (именно с этого дня мы ведем отсчет российской агрессии) по настоящее время.
— Но ведь Россия тоже не ратифицировала Римский статут. В ноябре 2016 года, когда был опубликован предварительный отчет канцелярии Международного уголовного суда по делу «Ситуация в Украине», где было сказано, что «ситуация на территории Крыма и Севастополя равнозначна международному вооруженному конфликту между Украиной и Российской Федерацией», Путин тут же распорядился уведомить генсека ООН о намерении России не становиться участницей Римского статута.
— Да, Россия не признает юрисдикцию Международного уголовного суда.
— То есть заставить ее сотрудничать никто не может. И как привлечь россиян к ответственности?
— В случае установления причастности конкретных российских политиков, военнослужащих и чиновников к преступлениям, совершенным на территории Украины, это возможно. У Международного уголовного суда есть соответствующие механизмы. Если эти лица окажутся на территории третьей страны, будет действовать, причем бессрочно (!), ордер Международного уголовного суда на арест и доставку их в суд. Также наверняка эти персонажи будут внесены в базу данных Интерпола.
Кроме того, после сбора доказательств и установления подозреваемых Офис прокурора может обращаться в Палату предварительного производства о выдаче требования о появлении конкретного лица (добровольно) или ордера на арест (принудительно).
— Как известно, Россия ведет основательную скрупулезную работу по сбору «доказательств», свидетельствующих о том, что она якобы не имеет никакого отношения к войне на Донбассе.
— Мы установили, что в июне 2014 года в Следственном комитете Российской Федерации создали очень серьезную структуру — «спецподразделение по расследованию преступлений международного характера, совершенных в Украине».
— То есть, едва началась война, они уже подсуетились.
— У меня такое впечатление, что они готовились к этому заранее. Естественно, объектом внимания данного спецподразделения стал высший руководящий состав ВСУ. В настоящее время Следственный комитет расследует более 230 уголовных дел в отношении наших военных, участвовавших в проведении АТО и ООС на территории Донецкой и Луганской областей. В рамках досудебного расследования заочно предъявлено обвинение около 70 украинским военнослужащим руководящего звена по факту, по мнению российских деятелей, «преступлений против человечности, использования оружия массового поражения» и тому подобной лжи.
— А вообще на каком основании они ведут дела против наших военных?
— Основанием для их действий стал принцип универсальной юрисдикции. Российские правоведы заверяют, что данный принцип закреплен в части 3 статьи 12 УК РФ, Женевскими конвенциями от 1949 года и Дополнительными протоколами к ним, поэтому они убеждены, что вправе привлекать к уголовной ответственности граждан Украины на территории Украины за совершение военных преступлений при условии непроведения Украиной расследования.
— Как противодействует этому Украина?
— Для объективного установления действительных обстоятельств в Генпрокуратуре в октябре 2017 года было создано Управление по расследованию преступлений, совершенных на временно оккупированных территориях. В ходе досудебного расследования было официально принято решение о закрытии уголовного производства в отношении 89 военнослужащих ВСУ и Министерства обороны Украины (100 фактов), в том числе руководства Генерального штаба, бывшего министра обороны Полторака и его заместителей, в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. Параллельно с этим Генпрокуратура вела досудебное расследование в отношении работников Следственного комитета Российской Федерации, которые способствуют террористическим организациям «ДНР» и «ЛНР», привлекая заведомо невиновных граждан Украины к уголовной ответственности.
Но, увы, это управление в конце 2019 года расформировали. То есть фактически была прекращена работа украинских органов досудебного расследования в отношении военных, против которых возбуждены дела Следственным комитетом РФ. Это очень осложняет качественное формирование правовой позиции в международных судебных органах против военнослужащих ВСУ. Созданный в структуре Офиса генерального прокурора Украины в декабре 2019 года Департамент надзора по уголовным производствам в отношении преступлений, совершенных в условиях вооруженного конфликта на временно оккупированных территориях, к сожалению, не решает тех задач по расследованию военных преступлений страны-агрессора на территории Украины, которые выполняло управление. При этом фактически приостановлена робота наших правоохранителей, которую он выполняли с целью принятия обоснованных и справедливых решений в отношении украинских военнослужащих, которых СК РФ безосновательно обвиняет в совершении преступлений.
— Вы сказали, что материалы в Международный уголовный суд могут подать и общественные организации. Есть такие?
— Конечно. Например, в 2015 году в Донецке в полном соответствии с законами Украины (!) была создана общественная комиссия по фиксации военных преступлений, позднее она превратилась в общественную организацию «Справедливий захист», которая собирает «доказательства» преступлений, якобы совершенных военнослужащими ВСУ. Она передала в Международный уголовный суд материалы более чем о 1800 пострадавших.
Активисты этой организации: постоянный участник брифингов об «обстрелах ВСУ» Александр Копыл, эксперт-криминалист, доктор юридических наук, подполковник милиции в отставке, бывший преподаватель Донецкого национального университета Александр Моисеев, адвокаты Елена Шишкина и Елена Коваленко, специалист в области права Максим Овсиенко. А координирует их всех офицер ФСБ Дмитрий Гордеев. Он уроженец Донецка, проживает в Ростовской области, работал политтехнологом в Приднестровье, с апреля 2014 года внештатный корреспондент ИТАР-ТАСС в Донецке. Мы об этих и других членах этой организации знаем все, включая их адреса, паспортные данные, номера телефонов
— Где вы находите интересующую вас информацию? Ведь доступа к оккупированным территориям нет.
— В 2017 году (до этого, к сожалению, никто этим вопросом не занимался) была создана рабочая группа, в состав которой вошли сотрудники Управления правового обеспечения, Объединенного оперативного штаба, управлений Генерального штаба, департаментов Министерства обороны. Мы изучаем и анализируем официальные отчеты уполномоченного верховного комиссара ООН по правам человека, которые издаются ежеквартально, мониторим официальную российскую прессу, сайты «ДНР» и «ЛНР», местные паблики и прочее. Таким образом мы составили перечень возможных нарушений международного гуманитарного права. Пока зафиксировали 80 случаев. По 18 из них открыты уголовные производства. Существует высокая вероятность, что остальные 62, пока не изученные правоохранительными органами Украины, будут предметом расследования Офиса прокурора Международного уголовного суда.
— Бенсуда отметила, что преступления совершали различные стороны конфликта. Война есть война. Жилье людей и инфраструктура городов и сел разрушены обстрелами. Очевидцы рассказывают, что нередко «прилетало» с обеих сторон. Как быть с этим?
— Расскажу, как изучали ситуацию мы. Скажем, произошел обстрел такого-то населенного пункта и Следственный комитет Российской Федерации назвал виновным наше конкретное подразделение. Сначала мы устанавливали факт нарушения, изучали, действительно ли это подразделение тогда могло быть там, собирали всю возможную информацию из боевых донесений подразделений, изучали схемы передвижения этих подразделений. Скажу одно: в 90 процентах случаев наших подразделений там не было, а все данные свидетельствуют о том, что обстрел совершили подразделения незаконных вооруженных формирований так называемых «ДНР» и «ЛНР».
— Доказательства будут признаны Международным уголовным судом?
— Именно доказательства, собранные национальными правоохранительными органами, прокуратурой и ВСУ совместно с украинскими и международными неправительственными организациями, и стали достаточным основанием для решения самой высокой международной инстанции в сфере уголовной юстиции.
Мы работали в архивах Министерства обороны, куда ежеквартально оперативно-тактические группы сдают приказы, данные о расположении воинских частей, боевые распоряжения о применении оружия, в том числе артиллерии. Тщательно проанализировав массив документов за 2014−2016 годы, пришли к выводу, что в большей степени уголовные производства, возбужденные Следственным комитетом РФ, надуманные и не отвечают действительности, а доказательства сфальсифицированы. Равно как сфальсифицирована информация общественных организаций вроде донецкого «Справедливого захисту».
Например, мы давали поручение Государственной пограничной службе, чтобы они при пересечении КПВВ официально опрашивали таких-то потерпевших, о которых заявлял «Справедливий захист» (были указаны фамилии людей и их адреса). Однако выяснялось, что эти люди заявлений в официальные органы вообще не подавали и данных о том, что они потерпевшие или потерпевшие их родственники, нет.
— Такие случаи единичны?
— Нет, конечно. Более двух третей «официальных фактов», поданных россиянами и оккупационными властями «ЛНР» и «ДНР» в Международный уголовный суд и в Европейский суд по правам человека, были надуманными.
В противовес им поданы наши материалы. Пусть суд примет во внимание все и сделает соответствующие выводы. Международный уголовный суд априори не может быть необъективным. Единственное, что беспокоит, что он, кроме официальных доказательств, учитывает и информацию, обнародованную в СМИ. Но вы же понимаете, как в России и в так называемых «ДНР» и «ЛНР» работает пропагандистская машина.
— Россия никогда не признает своего вторжения в Украину, несмотря на очевидные факты и неоспоримые доказательства. Более того, после заявления Бенсуды российские СМИ написали, что «наконец-то Гаага займется украинскими военными». Они в восторге, когда украинских военных осуждают на Родине, мол, для Гааги это однозначно преступники.
— Имеете в виду генерала Назарова, наверное. Дело в том, что Международный уголовный суд принимает к производству дела или фактические обстоятельства, если государство Украина не привлекает своих военнослужащих за нарушения к дисциплинарной, административной или уголовной ответственности.
Мы должны подходить ко всему объективно и в соответствии с требованиями нашего законодательства. Не буду давать оценку решению суда по делу Назарова. Но обращу внимание вот на что. Сегодня в производстве Красногвардейского районного суда города Днепра находятся уголовные дела в отношении бывшего главаря «ЛНР» Игоря Плотницкого и Андрея Патрушева, Александра Гореева, которых обвиняют в совершении террористического акта 14 июня 2014 года в небе над Луганском. Патрушев и Гореев — боевики, выпустившие ракету по Ил-76. Согласитесь, что это абсурд, когда одновременно привлекают к ответственности генерала за якобы служебную халатность и боевиков, совершивших теракт. При этом на сегодня решения суда по делу террористов, виновных в гибели 49 наших военнослужащих, нет.
— Вернемся к правовой войне. Хочется надеяться, что международное правосудие установит и покарает преступников, как получилось это после событий в Руанде, Сербии, Боснии, Косово.
— Мы тоже на это надеемся и все делаем для этого. Наши военнослужащие защищены Конституцией и законами Украины. В Конституции прямо сказано, что основная задача ВСУ — защита суверенитета и территориальной целостности государства. Для этого, собственно, и создана армия. Мы должны законными методами доказывать, что наши военнослужащие даже в случае обстрелов их позиций артиллерией ведут огонь исключительно в ответ.
— Почитайте «республиканские» сайты. Там ежедневно пишут об «обстрелах ВСУ мирных граждан».
— Не могу назвать ни одного факта, чтобы мы обстреливали инфраструктуру или жилые кварталы. Даже когда незаконные вооруженные формирования и формирования подразделений Вооруженных Сил Российской Федерации вели обстрелы, прячась за жителями Донецка и Луганска, наши командиры ни разу не дали приказа на ответный обстрел. Так было с самого начала войны. Возможно, были какие-то ошибки, никто от них не застрахован. Но чтобы обстреливали намеренно — я это категорически исключаю. Причем не голословно, а на основании документов. Ни разу украинская армия эту «красную линию» не переступила.
Читайте также: Доказательства для Гааги: переброску российской военной техники на Донбасс удалось снять с беспилотника