Сегодня страна прощается с известным украинским самолетостроителем, генеральным конструктором АНТК имени О. К. Антонова Героем Социалистического Труда и Героем Украины, не дожившим пяти дней до своего 76-летия
Два года назад, также в мае, «ФАКТЫ» намеревались поздравить генерального конструктора АНТК имени Антонова Петра Балабуева с днем рождения, но именинник долго пребывал вне зоны доступа. Когда месяц спустя Петр Васильевич появился на работе — подтянутый, загоревший, — объяснил, что на свой день рождения обязательно уезжает в командировку или отпуск. Чтобы поздравители не толпились в приемной, не несли презентов и не пели хвалебных од. Мало того, при Балабуеве на АНТК действовал приказ, запрещающий на любых встречах поднимать тосты за генерального конструктора. Поэтому на интервью Петр Васильевич согласился с большим трудом, а потом еще и норовил забраковать написанное. Мол, материал получился не таким, как ему хотелось: мало внимания уделено самолетам… Но я уверена: разговорить генерального, игнорируя авиационную тему, не удалось бы никому.
В 2005-м загар и хорошее настроение Петр Балабуев приобрел, отдыхая в Ялте. Вставал в шесть утра и бежал на пляж. Читал или плавал. Но не до буйков. Потому как в то время температура воды не превышала девяти градусов.
- Только забредешь в воду — все отмораживается, — признался тогда Петр Балабуев «ФАКТАМ». — Надо бегом назад. Температура, как в Байкале. Вода в нем никогда не прогревается выше 10 градусов. Но я и в нем купался… Мы-то с Иркутском тесно сотрудничали.
А какой вкусноты байкальский омуль! Если его быстро засолить, на вторые сутки уже можно кушать. Или на костре приготовишь — омуль в любом виде прекрасно идет и под пиво, и под водочку.
В продолжение темы — о тостах. На АНТК разрешалось поднимать бокалы за самолет и за команду. Потому что Петр Балабуев считал, что в авиации один человек ничего не значит, это ноль, пустышка. Здесь главное — мозг сотен специалистов. А третий тост при Балабуеве поднимали только за жен! Причем не чужих, а своих — конструкторы тоже были с юмором на ты.
Но к Петру Васильевичу анекдоты почему-то не прилипали. Хотел запомнить байку, а она ускользала. Как-то даже на осмотре в ведомственной больнице генеральный конструктор пожаловался невропатологу на провалы памяти: «Только с девушкой познакомлюсь, повернулся — блым-блым-блым — и не помню, как ее зовут». «Да-а, плохи ваши дела!» — покачал головой врач. Супруга пациента, сидевшая рядом, попросила: «Доктор, не лечите его. Это у него хорошая болезнь!» Зато имя-отчество жены Петр Васильевич отчеканил по-военному: «Раиса Панфутьевна, настоящая сибирячка».
- И принес же ее черт в Харьковский авиационный институт, где я учился на факультете самолетостроения, аж из Алтайского края! — рассказывал о супруге Петр Васильевич. — С армейским сундучком, с которым ее отец на Отечественную войну ходил, приперлась и поступила. В институте мы с ней дружили, соловьев слушали. А когда наш выпуск приехал в Киев, на завод к Антонову, у меня совсем времени на ухаживания не осталось. Работать приходилось день и ночь. За Раей многие ребята ухаживали, я только драться успевал. Одному испанцу мы вместе с другом Вадимом Сысоевым, из Воронежского КБ жидкостно-реактивных двигателей, партизанившим в годы войны, такую защиту Отечества устроили!..
Ездил Петр Васильевич на родину супруги, в деревню Утянка — очень бедное село. Там в сельмаге стояли банки с томатным соком, а люди не знали, что с ним делать. Поэтому Раисе Панфутьевне было не до выкрутасов. Молодожены расписались без колец, но белое платье невеста себе сшила.
- Да и у меня костюма не было, — впоминает Петр Васильевич. — Я и сейчас не модничаю. А тогда гладил брюки через чистый лист бумаги, чтобы грязь немножко с них снять. Как вдруг на 7 ноября смотрю: снег идет, а у меня пальто нет…
Новорожденную дочь и супругу будущий генеральный конструктор привез из киевской больницы «Охматдет» в 11-метровую комнатку в Святошине. На подмогу молодым сюда же переехала и бабушка.
Запомнился кабинет генерального конструктора АНТК — просторный и светлый. Вместо традиционного стола для совещаний — два ряда стульев, установленных лицом к настенному экрану.
- Это мое ноу-хау, — объяснил хозяин кабинета. — Здесь при помощи разных защелок можно развесить все чертежи. Поэтому на совещании у генерального конструктора двадцати главным специалистам надо всем смотреть в одну сторону. Я и все чертежи здесь подписываю — стоя…
В этом же кабинете Петр Балабуев подписывал все бумаги по созданию Ан-225 «Мрчя». Корреспонденту «ФАКТОВ» авиаконструктор рассказал эпизод, связанный с проведением Международного авиасалона в Ле Бурже в 1989 году, на который впервые прилетела «Мрчя». Причем с космическим кораблем «Буран» на «спине». Увидев творение киевских самолетостроителей, главный конструктор фирмы «Боинг» удивился: «Господи! И что, оно летает?» — «Нет, — ответил Балабуев, — мы его поездом сюда перевезли». Представитель «Боинга» снял свой берет, в восторге бросил его на землю перед самолетом «Мрчя», поклонился и сказал: «Это небывалый самолет!»
Когда главным конструктором киевского КБ был Олег Антонов, Петр Балабуев одно время был его заместителем и начальником Ташкентского филиала. Четыре года отпахал в Средней Азии, где серийно строился рожденный в Киеве гигант Ан-22 «Антей». В 1965 году Советский Союз впервые участвовал в авиасалоне и презентовал в Ле Бурже эту новинку.
Отправляясь в дальнюю дорогу на «Антее», команда, в том числе и Петр Балабуев, облачилась в спасательные жилеты, как того требовала инструкция. На подлете к Парижу все, как нормальные пассажиры, сняли дополнительную амуницию, запихнули ее в бункер. А тут вдруг проблемы с посадкой!.. Стали садиться, чуть ли не чиркнули по бетонной полосе, как вдруг посадку запретили. Самолет пошел на второй круг. Снова подошли к полосе — опять не дали добро. Пассажиры диву давались, смотрели в иллюминаторы — а внизу людей было видимо-невидимо. Оказалось, дирекция Ле Бурже «забавлялась», демонстрируя зрителям первый в мире широкофюзеляжный самолет.
- Когда мы приземлились, — вспоминал Петр Балабуев, — возле нашего самолета началось настоящее светопреставление. Все кордоны были смяты, ограждение свалено. Министр авиационной промышленности СССР Дементьев схватил Олега Константиновича Антонова и начал его обнимать! День и ночь народ шел и шел посмотреть на супермашину…
Однажды после войны неподалеку от родного села Петра Балабуева приземлился самолет. Подросток воспринял летательный аппарат как что-то сверхъестественное. Подробнее о самолетах ему никто не мог рассказать. Его отец Василий Игнатьевич был кузнецом. В годы войны Василий Балабуев остался в подполье, партизанил. Его выследили гестаповцы и в 1942 году расстреляли в Луганске, когда Пете было всего 11 лет.
В 9-10-й класс Петя ходил в станицу Луганская, за пять километров от села. Для занятий нарезал газеты и сшивал их в тетради. Чтобы было видно, писал чернилами в междурядье. В голодных 1946-1947 годах дневной нормой питания старшеклассника Балабуева была стограммовая граненая стопочка тыквенных семечек… Но романтике голод не помеха. Сначала Петя мечтал стать геологом, потом настроился поступать в Николаевский кораблестроительный. Однако решив, что не боги горшки обжигают, все-таки подал документы в Харьковский авиационный институт.
У студента Балабуева мозги были устроены так, что иностранные языки, гуманитарщина, политэкономия, история давались ему с трудом. Поэтому и лекции посещал через раз. Петр Васильевич вспомнил, какой сложной для него была работа Ленина «Империализм и эмпириокритицизм». А вот Фихтенгольц «Интегральные дифференциальные исчисления», сопромат, теоретическая механика «липли» сами.
- Чтобы выжить в студенческие годы, приходилось подрабатывать грузчиком на вокзале, — вспоминал Петр Балабуев. — Мама могла прислать только муку, кусочек сала.
После войны общежитий не было. Мы жили в институте по 20 человек в аудитории. Замесим такое тесто, что таскаем его по кухне, а оно никак не рвется. В конце концов, наварим клецки на всю армаду, как цыгане, — и на боковую! А в четыре утра подъем! Холод, одеяльца несчастненькие, у нас зуб на зуб не попадал. Делали зарядку, разогревались и снова ныряли под одеяло, пытаясь уснуть…
Идея Петра Балабуева назвать Ан-148 «Ласточкой» оказалась родом из детства. Уж очень хотелось генеральному конструктору назвать пассажирский самолет как-то ласково. Но как? Вокруг этой темы постоянно работала мысль.
- Когда ты взялся быть лидером, — говорил мне Петр Васильевич, — мысли о работе тебя уже не покидают. Разве только в том случае, когда ты напьешься и дурь разную несешь. В других случаях, кажется и ночью, проблема у тебя в голове крутится и крутится.
Я знал, что ласточки летают красиво. У нас в селе под стрихами везде были ласточкины гнезда. Как-то мы сидели с женой дома на диване, и я, ни слова ей не говоря, пошел, взял словарь, нашел раздел «Ласточки», прочитал, сколько бывает видов этих птиц. И тут же позвонил на завод, дал команду проработать эту тему и к моему приходу предоставить эскизы ласточки, которую мы нанесем на киль. Вот и все. Победил сотрудник КБ Олег Калинин, который нарисовал нужную ласточку.
Поговорили мы и о суеверии летчиков.
- 13 — для меня счастливое число, — признался Петр Балабуев. — Если испытания назначены на чертову дюжину, никогда не отступаю. А вот черная кошка!.. Если она перешла мне дорогу в день первого вылета самолета — летать не будем!
Перед первым вылетом, как правило, команда работает до 12 ночи — всегда, как перед экзаменом, не хватает времени. И вот мы едем на взлетную полосу в Святошине. Самолет стоит на площадке — освещается и охраняется с четырех углов, как зеница ока. Чтобы никто не проскользнул и ничего не сотворил. Я говорю: «Голубушка, ну ты же завтра нас не подведи!» — и целую ее в носик.
Бывало, дождь хлещет накануне первого вылета, а метео говорит: «Все, каюк, завтра будет еще хуже». Так было на вылете Ан-70 в декабре 1994 года. Я поднял руки к небу и попросил: «Господи, за что ты нас наказываешь? Сколько ты уже сделал нам катастроф! Скольких мы товарищей потеряли! Мы же хорошие ребята! Ну сделай нам погоду!.. » Утром на небе ни облачка. Просто мистика какая-то…
Тот отпуск 2005-го оказался последним в трудовой биографии Петра Балабуева. Проработав ровно 21 год руководителем АНТК (на эту должность он был утвержден сразу после смерти основателя фирмы Олега Антонова 15 мая 1984 года), генеральный конструктор объявил о своем уходе на пенсию. Как раз тогда Министерство промышленной политики Украины активно внедряло в жизнь план создания государственного концерна «Антонов», в который должны были влиться АНТК и Харьковский авиазавод. Возражений киевских авиационщиков никто не воспринимал. Наоборот, им говорили: так считают «фахчвцч авчацчйнощ промисловостч». Петр Васильевич, справедливо считая себя ничуть не меньшим специалистом, часто интересовался: «Как бы посмотреть на этих «фахчвцчв»?» Но все как в рот воды набрали.
- Я ухожу, протестуя против того, что творится сегодня вокруг авиационной промышленности, — объяснил Петр Балабуев свой уход в мае 2005 года с родного предприятия, которому отдал более 50 лет жизни. — Это своеволие и администрирование окончатся плохо. Будем говорить так: дела идут все хуже и хуже. Я не хочу нести ответственность за этот абсурд. Потому что в итоге кто будет виноват в завале? Те, кто что-то соображает в авиационной промышленности. А «фахчвцч» никогда ни за что отвечать не будут. Полемизировать и доказывать ничего не буду. Один раз выступил — когда подал заявление, — и все.