Профессор столичного вуза, 77-летний инвалид, пролежав почти сутки возле мусорника у входа в районную больницу, в которой много лет обслуживался(!), скончался
Недавно в центре Киева умер пожилой мужчина, нуждавшийся в элементарной медицинской помощи. Потерявшегося пенсионера целую неделю искала семья, на ноги была поднята милиция, родные обегали госпитали, морги и ночлежки для бомжей. А в это время дедушка умирал на пороге больницы, в пяти минутах ходьбы от собственного дома. Когда жена наконец-то нашла его и примчалась в приемное отделение, ей сообщили, что она… опоздала.
- У моего супруга был рассеянный склероз, — рассказала «ФАКТАМ» Мария Тимошенко. — Когда он потерялся, мы с детьми обратились в больницы, объездили морги и ночлежки. А муж все это время находился… через дорогу! «Скорая» подобрала его на улице — раздетым, слабым, голодным — и привезла в нашу же районную Соломенскую больницу, сообщив, что у пациента гипертонический криз. Решив, что он бомж, медики приемного отделения вышвырнули его на улицу. Муж лежал возле мусорного бака у входа в больницу 23 часа. Мимо него проезжали кареты скорой помощи, ходили люди, и никто не пожалел немощного человека. На следующее утро заступившая на смену пожилая доктор сжалилась над ним и, уложив на носилки, завезла в терапию. В три часа ночи в больничном коридоре мой муж умер от гангрены кишечника.
Николай и Мария Тимошенко жили в Соломенском районе последних двадцать лет. При взгляде на их светлую просторную квартиру, становится понятно, что ее обитатели — интеллигентные люди. На полочке стоят раритетные книги на старославянском языке, на стенах висят иконы XIV века и пейзажи, написанные самой Марией Николаевной.
- Муж был профессором на кафедре экологии в Киевском инженерно-строительном институте, — рассказывает хозяйка. — Он очень любил свою работу и до 73 лет все еще читал лекции. Здоровье у него постепенно ухудшалось, развивался рассеянный склероз, он иногда забывал имена детей, временами даже меня не мог узнать. При этом старался поддерживать хорошую физическую форму: ездил в санатории, купался в проруби в крещенские морозы…
Седьмого мая дети попросили нас забрать внука из музыкальной школы на улице Красноармейской. Я собирала ребенка, а Николай Митрофанович спросил у работников школы, где находится туалет, и отлучился. Когда через 20 минут он не вернулся, я поняла: что-то случилось. Мы с внуком выбежали из школы и бросились в разные стороны. Но дедушка исчез. Переживала, конечно, но была уверена, что все обойдется.
Николай Тимошенко не вернулся домой и к утру. Тогда Мария Николаевна начала поиски пропавшего супруга и с ужасом поняла, что найти потерявшегося человека в Киеве практически невозможно.
- Я ведь не дремучая старуха, — хватается за голову Мария Николаевна. — Полжизни прожила в Киеве, знаю, какие службы чем занимаются, и могу найти все необходимые телефоны. Но началось что-то невообразимое! Я позвонила по 03 — пыталась узнать, не поступал ли по «скорой помощи» человек, потерявший сознание на улице. Может, его машина сбила? Мне сказали, что в их сводке человек с фамилией Тимошенко не числится, и посоветовали обращаться в столичные больницы. А их 22! Это не считая военных госпиталей и больниц при институтах. Почти во всех есть морги. Еще существуют отдельные морги для бомжей и для людей, чья личность не установлена. По закону больница имеет право похоронить такого человека, не утруждая себя поисками родственников. В таком случае вы вообще никогда его не найдете!
Кроме того, есть розыск, психиатрические больницы, ночлежки… К сожалению, городская милиция, милиция метро и железнодорожные правоохранительные службы не имеют общей базы данных. Хотя во всей этой истории именно милиция была на высоте. Я позвонила в 02 на второй день после исчезновения мужа. Милиционеры приехали быстро, выслушали, как все произошло, при мне набрали необходимые телефонные номера, начали поиск. Позже информацию передали в Печерский район, где потерялся муж. Когда я попала на прием к следователю, он сказал мне прямо: «Идите к бомжам! Только они могут помочь».
Мария Николаевна вынуждена была ходить по таким местам, каких она, интеллигентная женщина, сроду не видела: столовые для бездомных, ночлежки, трущобы в Лавре и возле Воздухофлотского моста… Придя в ночлежку, женщина застала бомжей… за просмотром фильма «Клеопатра». Бездомные выслушали Марию Николаевну, надеясь получить хорошее вознаграждение, стали активно искать ее пропавшего мужа. Причем, как это часто бывает, одним казалось, что они видели похожего мужчину в Броварах в супермаркете «Счльпо», другим — что ехали вместе с ним в электричке…
- Всю эту неделю наш телефон не замолкал, — говорит Мария Николаевна. — Звонили сотрудники моргов, милиция, я ездила на опознание тела мужчины, попавшего под электричку. Потом меня повезли к какому-то подзаборному пьянице…
Мария Николаевна ходила в места скопления народа, показывая там фотографию мужа: а вдруг кто-то видел? В палаточном городке у Центризбиркома удача ей улыбнулась: несколько человек подтвердили, что видели похожего дедушку несколько дней назад. Он был раздет, слаб, голоден и просил пить. Ни один из забастовщиков не вызвал врача. Николаю Тимошенко дали воды, и он ушел. Сколько времени пожилой профессор бродил по городу, неизвестно, но на следующее утро он попал на строительный участок по улице Набережно-Печерская, где трудилась бригада маляров.
- Это было часов в 10 утра, — рассказывает «ФАКТАМ» маляр компании «Кищвавтошляхмчст» Галина Павленко. — Я красила столбик, когда увидела, что неподалеку, облокотившись на оградку, стоит пожилой мужчина. На нем были спортивные синие брюки и фланелевая рубашка. Лицо исцарапано, босые ноги разбиты в кровь, на нем болталось сползшее нижнее белье. Сначала подумала, что это бомж или пьяница, но потом присмотрелась и увидела, что бородка его аккуратно пострижена, а во рту полно золотых зубов. Мужчина подошел ко мне и сказал: «Положите меня спать… » Но мне некуда было его уложить, и он ушел. Пошел дождь, а тот бедняга сидел на земле и дрожал. Мне просто стало его жалко.
Я нашла свитер, фуфайку, кирзовые сапоги, носки и стала его одевать. Надо мной смеялись сотрудники, мол, чего это я с бомжом вожусь, но видела, что человеку действительно плохо. Пока я ходила за одеждой, рядом с этим дедушкой откуда-то взялся пакет с едой! Салями, кусок сала, хлеб, начатая бутылка вина… А сам он уже лежал на земле. Мы вызвали «скорую». Мужчина был очень слабеньким, но не пьяным. И врачам, хоть и через силу, назвал фамилию и имя… Его увезли.
Поскольку Николай Тимошенко назвал также и свой домашний адрес, бригада скорой помощи отвезла больного в районную Соломенскую больницу Ь 4, констатировав давление 260 на 130 и гипертонический криз. Его оформили в неврологию и передали информацию о новом пациенте в сводку «скорой помощи». По злой иронии судьбы, девочка-оператор, набирая фамилию, сделала ошибку: вместо Тимошенко написала
Т_имошенко — с пробелом. Из-за этого в компьютерной базе человека найти не смогли. Через несколько дней после смерти Николая Митрофановича оператору объявили выговор за халатность.
- Эта «халатность» привела к тому, что ни милиция, ни «скорая» не смогли найти моего мужа, — в отчаянии заламывает руки Мария Николаевна. — А потом его просто выкинули из больницы! Я могу только подозревать, насколько он был плох, когда его доставили в приемное отделение. Муж гипотоник, и такое давление для него смерти подобно. Допускаю, что он, находясь в полусознательном состоянии, мог отказываться от госпитализации или даже говорить, что у него ничего не болит. Но такое…
В тот день в приемном отделении дежурила молодая врач. Заявив, что «пьяный бомж стал себя плохо вести, драться и материться», она в прямом смысле слова… вышвырнула его на улицу! Его видели завхоз, дворник, несколько санитарок. И никто не оказал помощи, хотя многие возмущались, что человек валяется, словно бродячий пес.
На следующее утро молодую медичку сменила пожилая врач Валентина Лещинская. По ее распоряжению санитарки подобрали Николая Тимошенко. Пожилой мужчина уже не вставал: от мусорника его несли на носилках. В палату он так и не попал. Его оставили на каталке в коридоре отделения терапии, где в три часа ночи он скончался от тромбоза мизэнтериальных артерий: оторвавшийся тромб закупорил сосуд, что привело к гангрене кишечника и летальному исходу.
За три дня, которые мужчина находился в больнице, никто к нему домой так и не позвонил.
- Это при том, что на всех столбах, в частности на автобусной остановке у входа в больницу, были развешаны его фотографии, — восклицает вдова. — Кроме того, за те годы, что мы здесь живем, многие врачи знают нас в лицо. Да и муж сообщил свой домашний адрес и телефон, а в больнице лежала его медицинская карточка! Я сходила с ума от безысходности, оборвала все телефоны, а они даже не сообщили, когда он умер…
Совершенно случайно, обойдя десятки других клиник, я забрела в нашу районную с фотографией мужа: «Вы не видели этого человека?» «Так он же у нас лежит!» — ответили мне. Я понеслась в терапию, а там только головой покачали: «Уже не лежит… Уже в морге… » Я схватилась за сердце: «А он ли?»
На ватных ногах побрела в морг. Он был закрыт. Умоляла женщину: «Прошу вас, дайте мне только посмотреть, мой ли это супруг. Ведь если бы это касалось ваших родных, вы бы не выдержали до утра… » — «Я сказала: морг закрыт!» Как раз в этот момент выглянул молодой доктор, который делал вскрытие. Он заверил, что речь, скорее всего, идет не о моем супруге. Мол, там лежит бомж, со вздутым «пивным» животом, весь в татуировках. Я успокоилась и пошла спать. Все еще надеялась… Поняла тогда, что чувствовали наши мамы, когда им приходила повестка: «Пропал без вести». Я пережила блокаду Ленинграда. Нас, малышей, отрывали от родителей и увозили в детские дома. И после блокады мы не потерялись, нас нашли и забрали обратно в семьи! А здесь, в мирное время, в столице цивилизованной страны все службы розыска, телевидение, милиция не могут найти 77-летнего человека, который умирает на пороге районной больницы в пяти минутах ходьбы от собственного дома…
Ночью в квартире Тимошенко раздался звонок из городской службы по розыску без вести пропавших: «Меня зовут Зинаида. В Соломенском морге находится ваш муж. Вы слышите меня? Я бужу вас специально. В шесть утра будьте здесь. Больница имеет право закопать так называемого неопознанного человека, не ища родственников покойного. Вы никогда не найдете его тела… »
- Я была там в 5. 30, — продолжает Мария Николаевна. — И только взглянув на посиневшее лицо, поняла: это он. Хоронить сказали на следующий же день: жара, холодильники плохо работают, мест в морге не хватает. Тело мужа мы кремировали. Хоронили под вуалью, в день его рождения…
Через несколько дней Мария Тимошенко решила пойти в Соломенскую больницу.
- Мне хотелось посмотреть в глаза врачу, которая вышвырнула мужа на улицу, — говорит вдова. — Очень надеялась на ошибку, на то, что ее вины в смерти Николая не было. КЯ звонила главврачу и услышала от него странные слова: «На майские праздники у меня по территории валялись еще три таких человека. На всех их Лещинских не напасешься… » Я ничего не поняла и решила поговорить с врачами, выяснить, что же произошло. Доктор Донец, дежурившая в тот день, когда привезли мужа, не знала меня в лицо, но по траурной одежде сразу догадалась, кто я. Выглянув из кабинета, она закричала санитаркам: «Кто пустил эту женщину? Выгоните ее!» И две санитарки начали выталкивать меня за дверь швабрами! Я показала бумагу из милиции, где значилось, что мой муж находится в розыске. Пригрозила вызвать участкового. Разговора не получилось.
«ФАКТЫ» попытались связаться с главным врачом Соломенской районной больницы Ь 4 Владимиром Чегусовым.
- Никаких комментариев я давать не буду! — раздраженно ответил главврач. — Донец вообще в этот день не дежурила. А эта женщина жалобы всюду отправила. У нас из-за этого сейчас идут разборки…
Сама же Александра Донец поговорить согласилась. Ее версия произошедшего выглядит следующим образом:
- «Скорая» привезла этого мужчину 10 мая в 11. 30, — объяснила Александра Анатольевна. — Я думала, это бомж. Он был весь грязный, в поношенной одежде и пьяный…
- Вы проводили наркологический анализ?
- Нет, но он сам сказал, что пил вино. К тому же у него был пакет с недопитой бутылкой. Мне он сказал, что его ничего не беспокоит. Кардиограмма не показала острого состояния или грубой патологии. Давление было нормальное — 140 на 90. Пациент был адекватен, но раздражителен. Я предложила его помыть, переодеть и госпитализировать. Он категорически отказался и стал ругаться матом. Уговаривала его остаться, только он не захотел. Из отделения ушел сам.
- Он подписал официальный отказ?
- Нет. У нас же не тюрьма, мы не обязаны держать человека насильно. Тем более что к нам ежедневно поступает до 80 человек. По домам мы никого не развозим. Если лежачий больной отказывается от лечения и госпитализации, мы держим его в больнице, пока не найдем родственников. В ином случае пациент может уйти.
- Вы видели, что он слаб. Звонили к нему домой? Пытались связаться с родными? Ведь в этой больнице лежит его карточка…
- Это не входит в наши обязанности. Он захотел уйти — и ушел. Где провел ночь, не знаю. Когда в 9 утра я сдавала смену, нам сообщили, что возле мусорника у въезда в больницу кто-то лежит. Санитары забрали этого человека на каталке, и в коридоре я увидела, что это вчерашний пациент. Поскольку смену я сдала, то им уже занималась другая врач. Я к нему больше не подходила.
- С вами пыталась пообщаться его вдова…
- Разговор не состоялся из-за хамства и грубости этой женщины. Она ворвалась в мой кабинет в 6. 30 утра. Размахивала бумагой со своей жалобой и кричала. В тот момент я собирала сводки по отделению, делала отчет для главного врача. Была очень занята и попросила ее подождать. На что получила ответ: «Я буду здесь сидеть и никуда не уйду». Нормально разговаривать она не умеет, проклинает всех, кричит, что мы сволочи…
- Вы заставили санитарок ее выгнать?
- Нет, я ее не выпроваживала. Просто, когда она ворвалась ко мне в кабинет, санитарка, которая утром моет полы, попросила ее выйти, чтобы она закончила уборку. Женщина не реагировала. Санитарка попросила еще раз, ничего не добилась и стала мыть пол. Тогда эта женщина стала кричать, что вызовет милицию за то, что ее бьют швабрами…
Восьмого июня Мария Николаевна получила письмо из Главного управления охраны здоровья. Текст послания сводится к следующему: за допущенную ошибку работница техстанции скорой помощи, которая неправильно написала фамилию Тимошенко, лишена премии за май. Бригада, дежурившая в приемном отделении Соломенской больницы Ь 4 в день поступления Николая Митрофановича, обвиняется в неверной оценке психического и физического состояния больного, а также в том, что не проявила настойчивости в вопросе госпитализации Тимошенко и поиске его родных, из-за чего пожилой мужчина умер как лицо без определенного места жительства. Главное управление высказало вдове профессора искренние соболезнования. Соломенская районная больница своих извинений Марии Николаевне пока не принесла.