Знаменитый голливудский актер дал откровенное интервью журналу «Плейбой»
Один из самых популярных американских актеров Брюс Уиллис стал суперзвездой благодаря фильму «Крепкий орешек», который вышел на экраны в 1988 году. Непотопляемый, несгораемый, неубиваемый офицер полиции Джон Маклейн стал его визитной карточкой, а название фильма превратилось в прозвище Уиллиса. Затем в 1990 году вышла вторая часть боевика, а в 1995 — третья. И тут Брюс громогласно заявил: он устал от своего героя и считает, что эта история себя полностью исчерпала. Но настоящие поклонники «Крепкого орешка» верили, что их кумир не может так жестоко с ними поступить и рано или поздно Маклейн вернется, чтобы наказать плохих парней. Ждать им пришлось 12 лет. 27 июня состоялась мировая премьера «Крепкого орешка-4». 52-летний Уиллис доказал всем, что по- прежнему находится в прекрасной физической форме. Внешне он почти не изменился. А что изменилось внутри актера, решил узнать популярный американский журнал «Плейбой». В июльском номере этого издания вышло откровенное интервью Крепкого Орешка. С ним беседовал журналист и редактор одного из отделов «Плейбоя» Дэвид Шефф. Его кандидатура была выбрана не случайно: с Уиллисом он уже однажды разговаривал по душам, и было это в 1996 году.
- Более десяти лет назад ты сказал, что «Крепкий орешек» тебе наскучил. Что же изменилось с тех пор?
- Третья часть фильма под названием «Возмездие» показалась мне предсмертным криком киножанра, в котором обычный парень попадает в экстраординарные обстоятельства и при этом пытается спасти мир. Но потом я почувствовал, что такие ленты обязательно возродятся. Для этого понадобилось некоторое время. Новый фильм соответствует стилю трех предыдущих, но и содержит в себе свежую кровь. Тем не менее желание сниматься в нем возникло у меня не сразу. Было слишком рискованно. Ведь мне хотелось уйти непобежденным. Первые три части картины позволяли это сделать, поскольку заработали в прокате почти миллиард долларов. И я спрашивал себя: зачем тебе это надо?
- Я задаю тот же вопрос сейчас. Зачем?
- Прошло много времени, а вместе с ним ушло и мое ощущение скуки. Я дождался интересного сценария, и мне не терпелось приступить к съемкам, увидеть, что мы можем сделать. Работа над фильмом была настоящим удовольствием, но риск оставался. Дело в том, что нынешнее лето просто изобилует продолжениями: «Человек-паук-3», «Шрек-3», «Пираты Карибского моря-3», еще один «Гарри Поттер». Изменился и зритель. Очень многие люди перестали ходить в кинотеатры и ищут иные способы просмотра киноновинок.
- И как же вы уменьшили риск?
- А никак. Это невозможно. Решение было принято, и мы сломя головы бросились его выполнять. Я почувствовал себя снова в седле. Мне кажется, что этот фильм также хорош, как первый, а первый «Орешек» — мой любимый.
- Помню, в 1996 году ты сказал, что пиротехническими эффектами уже никого не удивишь…
- За десять лет все изменилось. Мир спецэффектов особенно. Их сейчас создают с помощью мощных компьютеров. Пиротехникам уже не нужно взрывать канистры с бензином.
- Они это действительно делали прежде?
- Да, брали большие канистры и взрывали. Теперь взрывают ваши мозги! Дыхание перехватывает, когда видишь все это. Но каскадеры остались в деле. Правда, значительно выросли требования к безопасности их работы.
- Значит, у тебя был дублер?
- Нет. Как и раньше, трюки я выполнял сам, хотя лучше бы этого не делал!
- Не делал чего?
- Например, не выпрыгивал из машины, которая едет со скоростью 35 миль в час (56 километров в час).
- Было больно?
- Скажем, мой врач не удивился, увидев меня в своем кабинете. Лет 20 назад подобные вещи давались мне гораздо легче. Порой даже не думал о возможных последствиях того или иного трюка. Теперь задумываюсь всякий раз. И удар головой при падении на бетонный пол уже не кажется мелочью. Сейчас лично проверяю, разложены ли маты в том месте, где предстоит приземлиться. Но, как и прежде, пока вокруг тебя кричат, стреляют, носятся по съемочной площадке, забываешь о крови на полу и о том, что по утрам болит все тело.
- Выходит, в 52 года ты стал неженкой?
- Не знаю, играют ли сейчас мальчишки в войну, как мы раньше. А у меня это была самая любимая игра. И то, что я вытворял, большинство родителей довело бы до инфаркта. Тот мальчишка по-прежнему живет во мне!
- Профессиональные трюкачи делились с тобой своими секретами?
- Я никого не знаю на этом свете, кто мог бы рассказать, как можно выпрыгнуть из мчащейся машины и не удариться! Остается уповать на удачу.
- Говорят, новый «Крепкий орешек» получился слишком жестоким, и ему пришлось присваивать ограничение по возрасту. Детям до 13 лет не рекомендуется, это так?
- Тут дело не в жестокости, а в том, сколько раз в фильме произносят слово «Fuck». Я произнес его дважды. Поэтому детям до 13 лет рекомендовано смотреть картину только вместе с родителями.
- А разве количество пролитой крови не имеет значения?
- Имеет. Важно также, насколько реалистично она пролита. Когда я был мальчишкой, жестокими считались «Бонни и Клайд». А «Челюсти» Спилберга и вовсе записали в фильмы ужасов. Но мир изменился. Общество стало другим. Вспомни. Сначала были ревущие 20-е. Потом послевоенный период всплеска рождаемости. В 80-е свобода была во всем: в сексе, в кино, в музыке. А нынешнее время очень консервативное. Сейчас тебя тут же отправят в реабилитационную клинику, если ты кого-нибудь назовешь нехорошим словом.
- Похоже, в клиниках не осталось свободных мест!
- Думаю, это преувеличение. Пресса раздувает из этого сенсацию. Проблема наркотиков и алкоголя в Голливуде не острее, чем в других местах. Просто знаменитости у всех на виду. А алкоголь, который по сути, является наркотиком, продолжают рекламировать повсюду. И это когда ежегодно в Америке пьяные водители убивают больше людей, чем в любой другой стране мира. Эта проблема замалчивается. Думаю, мы ведем борьбу не в том направлении. Война с наркотиками превратилась в плохой анекдот. Если бы торговля кокаином не приносила таких прибылей, она бы исчезла сама по себе.
- Твоя позиция в этом вопросе известна. Ты однажды чуть не вызвал международный скандал, когда предложил американскому правительству ввести войска в Колумбию. Президент этой страны назвал тебя невежей.
- Да, бывает, я вхожу в раж. Я назвал Колумбию, потому что она первой пришла мне в голову. Но ведь многое в этой стране действительно связано с наркотиками. Однако повторю: нет спроса, нет и предложения.
- А со своими детьми ты обсуждаешь проблему наркотиков?
- И я, и Деми. Беседы продолжаются и сейчас, поскольку наши дочери предрасположены к алкоголизму. Это они получили вместе с генами, как моими, так и материнскими. Девочки должны помнить об этом постоянно. Пока они решительно настроены против наркотиков.
- А тебе не кажется лицемерием рассказывать детям, как плохо употреблять наркотики, хотя ты сам это делал?
- Нет. Дело в том, что мое поколение понятия не имело о том, насколько опасны наркотики. Мы были последними, кто этого не знал. Да нам в школе на занятиях учителя рассказывали, как полезны марихуана и ЛСД! Я ведь принадлежу к экспериментальному поколению 60-х. Но теперь мы знаем правду. А проблема остается. Появились новые виды наркотиков. И люди умирают из-за них тысячами. Многие мои ровесники уже ушли из жизни.
- А ты сам сейчас употребляешь наркотики? Или алкоголь?
- Я прошел полный круг. И не один раз. Курил марихуану, и мои дети знают об этом. Пить бросил совсем недавно. Но у меня было правило — никогда не пить при детях. Я научился главному — вовремя останавливаться. Сейчас могу выпить пару бокалов вина и сказать себе: все! Иногда пью «Мартини». Люблю коктейли с этим вермутом — добавляю водку, лед. Или в чистом виде с лимоном. Но позволяю себе все это, только когда в работе образовался перерыв. Слишком долго теперь приходится восстанавливаться. Обхожусь без алкоголя месяцами. И все же хочу полностью отказаться от выпивки. Любой бывший алкоголик скажет вам, что, когда вы снова начинаете прикладываться к стакану и убеждаете себя, что можете в любой момент остановиться, это плохой знак. Я слышу, как многие мои знакомые говорят сейчас: «Я брошу пить, когда мне будет 40». Или исполнится 60. А я тут же вспоминаю своих друзей, которым уже никогда не будет ни 40, ни 60 лет!
- В 52 года ты стал философом.
- Да, заматерел. С возрастом мы становимся мудрее. Это одно из немногих преимуществ старения. Как бы утешительный приз за все боли и недуги, приходящие с годами.
«Теперь стал ленивым, приходится заставлять себя тренироваться»
- Тяжелее быть героем боевиков в 52, чем в 32?
- У меня часто спрашивают, не слишком ли я стар для всего этого? Никто не ощущает своего настоящего возраста. В глубине сердца я все еще
25-летний! Но каждое утро у меня в голове звучит предупреждающий звоночек: «Парень, ты уже не молод!» Он особенно настойчив, если во сне у меня было неудобное положение.
- Ты тренируешься?
- Раньше я был в лучшей форме. Теперь стал ленивым. Приходится себя заставлять. К четвертому «Орешку» начал готовить себя за шесть месяцев до начала съемок. Я знал, что этот фильм растрясет мой зад. И он это сделал.
- Для какой картины тебе пришлось тренироваться больше всего? Наверное, для «Криминального чтива»? Ты ведь там играл боксера.
- Тогда я был в отличной форме, но вовсе не из-за сцен на ринге. Я знал, что там будут постельные сцены. Каждый раз, когда читаешь сценарий и видишь приписку «герой срывает с себя рубашку», тут же бежишь к тренажерам. Никто не захочет смотреть на толстого голого боксера.
- Почему Джон Маклейн в новом фильме лысый?
- Потому что я брею голову! Да, в первом фильме у героя с волосами полный порядок. Так ведь и у меня в то время все было хорошо. Потом волосы стали выпадать. И я решил изменить имидж.
- Но ведь есть парики, накладки…
- Ну уж нет! Хотя, если потребуется для съемок, я готов нацепить любой парик, что уже делал не раз. И усы носил, и бороды.
- Тебе не приходилось набирать вес перед съемками? Например, Роберт де Ниро был вынужден быстро поправиться на 20 с лишним килограммов, чтобы играть боксера в фильме «Бешеный бык».
- Де Ниро — мой кумир. Я готов работать с ним бесплатно. Кстати, сейчас снимаюсь вместе с Робертом в фильме Барри Левинсона «Так что же случилось?» У меня там небольшая роль.
- Ты был едва ли не первым известным актером, кто начал сниматься в эпизодах, уже став звездой. Сейчас это модно, но тогда…
- Ты прав. Все вокруг говорили, что я загублю карьеру или мне станут платить меньше. А мне было плевать. Я хотел работать с теми артистами, перед которыми преклонялся. И снялся в небольшой роли в фильме «Дураков нет», потому что там моим партнером был Пол Ньюмен. Или взять «Смерть ей к лицу». Я мечтал играть в одной картине с Мерил Стрип.
- С другой стороны, ты установил в свое время рекорд, получив 60 миллионов долларов за «Шестое чувство».
- Да, сумма немаленькая. Но никто и предположить не мог, что этот фильм будет пользоваться таким коммерческим успехом.
- Режиссер Терри Гиллиам, работавший с тобой в картине «12 обезьян», сказал потом, что у тебя удивительный талант выражать скрытые эмоции в статическом кадре.
- Спасибо ему за эти слова. Я много работал над тем, чтобы научиться быть естественным, живым, когда на экране, казалось бы, ничего не происходит. Немые сцены — самые сложные. И я очень критично отношусь к своей игре.
- Ты самый требовательный критик?
- Нет, есть более строгие.
- Чтобы ты им сказал, услышь они нас?
- Эй, мать вашу, я все еще здесь! И я продолжаю сниматься. А главное, меня продолжают снимать! И мне невероятно повезло остаться нормальным, хотя я чертовски знаменит!
- А быть знаменитостью тяжело?
- Я все еще учусь этому. В Голливуде говорят, что каждому здесь отводится два года на то, чтобы быть задницей. У некоторых этот период все же затягивается.
- А ты уложился в срок?
- Не знаю. Были времена, когда я доставал всех вокруг. Я как ненормальный работал 365 дней в году, переходя от одного фильма к другому. И мне было плевать на окружающих. Сейчас я стал мягче. Я больше не хочу жить, как прежде. Устал держать людей на расстоянии вытянутой руки от себя.
- Настал момент поговорить о твоей личной жизни.
- Не возражаю. Давай сразу перейдем к делу.
- Что ты имеешь в виду?
- Как-то я давал интервью журналу «Vanity Fair». Говорили о том, о сем, а я вижу, репортеру не терпится перейти к главному. Я и спрашиваю: «Вы хотите узнать, с кем я трахаюсь?» Он засмеялся: «Конечно, нам это интересно!» Тогда я говорю: «Понимаю, что ваш журнал с таким материалом будет разлетаться с прилавков. Но я вам не скажу! Потому что уверен — моя частная жизнь должна оставаться моей». И тебе не скажу, хоть ты и из «Плейбоя». Да, мы, актеры, люди публичные, но всему есть предел. В конце концов, я — не политик. И не собираюсь выставлять все свое дерьмо, которое наложил за восемь лет пребывания в Овальном кабинете.
- Ты все еще не можешь простить Клинтону Монику Левински?
- Не могу, и знаю еще очень многих, кто тоже его не простил.
- Сейчас за пост президента собирается бороться Хиллари Клинтон. Считаешь, что поведение ее мужа в Белом доме сыграет против нее?
- А при чем тут Хиллари? Мы судим Билла, ее мужа…
- Твои политические убеждения хорошо известны. Давай все же вернемся к предыдущей теме. Что скажешь о горячем поцелуе, которым ты наградил Дрю Бэрримор? Ваши отношения сейчас — главная сплетня. Вы встречаетесь?
- Дрю и я — старые друзья. Я не видел ее очень долго, поэтому при встрече поцеловал от души. Кстати, на той вечеринке произошли вещи куда более горячие, чем наш поцелуй. Но о них почему-то газеты не пишут.
- Какие, например?
- Извини, но это против моих правил. Обсуждать поведение других людей, позволивших себе расслабиться, я не стану. А что касается меня, то, если поцелуй с красивой актрисой, которая является моей подругой,- это преступление, ради Бога, отправьте меня в тюрьму!
- Что заставляет тебя больше вскипеть от негодования: критики, бульварная пресса, папарацци?
- Гребаные критики. Гребаная пресса. Гребаные папарацци! Папарацци убили принцессу Диану и Доди! Об этом не хотят говорить, но так и было. Я сам не раз бывал в подобных ситуациях. Они на мотоциклах преследуют тебя, подъезжают слишком близко. Я всегда говорил: кто-то погибнет из-за них. И это произошло.
- Ты готов защищать себя, если папарацци зайдут слишком далеко?
- Я не Джон Маклейн, но порой хочется им стать на пару минут. Особенно когда я с детьми.
- Ты часто видишься с дочерьми?
- Каждый день.
- Трудно воспитывать трех девочек?
- Благодаря им я узнал о женщинах куда больше, чем из собственного опыта общения со слабым полом.
- И что ты узнал?
- Немного. Но если раньше я был на уровне обезьяны, то теперь поднялся до неандертальца.
- А как собираешься вести себя с будущими женихами?
- Я слишком хорошо знаю, о чем думают 16-летние парни. Но я не собираюсь мешать моим девочкам встречаться с ними. Я просто предупредил дочек, что если такие кандидаты появятся, то я хотел бы с ними познакомиться.
- И выйдешь к парням с пистолетом?
- Мне он не понадобится. Достаточно одного взгляда. Дочки смеются: «Папа, ты их напугаешь!» Ни в коем случае. Только предупрежу. К тому же у меня есть опыт общения с Эштоном Катчером.
- С новым мужем Деми?
- Да.
- Ты ревновал?
- У меня хватило ума не делать этого. Больше всего я переживал за дочек. А Деми — взрослая женщина, она знает, как поступать. Когда мне было совсем хреново, очень помог советом Уилл Смит: «Брюс, сохраняй спокойствие. Если ты не хочешь потерять любовь и уважение дочерей, дай им понять, что у вас с мамой и Эштоном все хорошо». Спасибо Уиллу.
- Ты действительно в дружеских отношениях с Катчером?
- А почему нет? Я люблю моих девочек, я счастлив за Деми, что она нашла такого прекрасного парня. Мы часто проводим время все вместе.
- Еще один интимный вопрос, если позволишь.
- Валяй.
- Колин Фаррелл, с которым ты снимался вместе в фильме «Война Харта», в одном из интервью заявил, что ты являлся на съемочную площадку, не выучив текст, поскольку гулял всю ночь напролет на какой-то вечеринке. Это правда?
- Нет. Я читал это интервью. Колин также сказал, что у меня огромный член.
- А это тоже неправда? Этот вопрос я и хотел задать.
- Колин же ирландец!
- И что это означает?
- То, что к словам этого парня нужно относиться с большой осторожностью. Думаю, он просто хотел сказать комплимент в мой адрес…
Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ»