Актер, сыгравший в нашумевшем в эпоху перестройки фильме «Маленькая Вера», снимает картину «Артефакт» с Анастасией Заворотнюк в главной роли
Хотя этот обаятельный кудрявый парень знаком многим еще с культовой картины времен перестройки «Маленькая Вера», по десяткам фильмов и главным ролям в телесериалах (»Зал ожидания», «Линия защиты», «Адвокат»), может ли кто-то с уверенностью утверждать, что достаточно знает Андрея Соколова, когда сам он на такое не решается? Среди людей публичных профессий немало актеров, которые считаются закрытыми. И есть те, кто не считается, а является таковым. Соколов из их числа.
В настоящее время Андрей приступил в качестве режиссера к съемкам фильма «Артефакт», главные роли в котором играют Анастасия Заворотнюк и Александр Лазарев-младший. Режиссер рас-ска-зывает, что главный мотив фильма — движение. Во времени, в пространстве, в чувствах. Постепенно герои осознают, что их путешествие проходит одновременно в двух пространствах. Реальность перетекает в миры фантазий.
- Андрей, что вас подвигло стать режиссером?
- Во-первых, то, что мне всегда мало было актерского образования. Во-вторых, хотелось понять актерскую профессию с точки зрения режиссера. Окончив Высшие режиссерские курсы и вплотную занявшись этой профессией, я стал лучше чувствовать своих коллег-артистов, осознавая и держа при этом в памяти весь массив и каждый фрагмент постановки. Кроме того, есть и другая практическая польза: как только я занялся режиссурой, наверное, более послушного актера на площадке, чем я сам, не найти.
- Кажется, вы начали со съемок художественного фильма, но не помню, чтобы он вышел на экраны…
- У меня было два проекта. Первый с Сашей Захаровой, второй — бюджетный фильм, который потом «завис». Ну ничего, занялся другим. Будем считать, что я накапливал опыт, который не купишь ни за какие деньги. А на телевидении одним из первых самостоятельных проектов стала «Линия защиты». Как-то мне позвонили и предложили заняться сериалом, что для меня было небезынтересно. После «Линии защиты» мы приступили к «Адвокату».
- Актеры — люди ненасытные в отношении ролей. Вы не пробовали провести ревизию и определить, насколько удовлетворен ваш голод?
- Где вы, к сожалению, заняты не так продуктивно как, наверное, мечтали, попав на легендарную сцену после театрального училища?
- Да, вы правы, я числюсь в «Ленкоме» с 1990 года. Можно сказать, что меня держит там вера в светлое будущее и уважение к Марку Анатольевичу. Захаров крупная фигура в современном искусстве. Он формирует театр, его идеи.
- Для вас возможны друзья в театре?
- Отношения между актерами проверяются даже не столько за пределами театра, сколько на сцене. Актерство такая профессия, в которой очень важно, понравишься ты или нет сначала режиссеру, потом зрителю. И уж сколько таких случаев было, когда ради работы актеры, которые считали себя друзьями, и предавали, и продавали. Если говорить об актерах старшего поколения «Ленкома», то здесь речь может идти только об уважении и самом почтительном отношении. У нас в театре оно культивируется, этому, кстати, учит Захаров. Вообще, дружба для меня понятие достаточно эксклюзивное. У меня есть два друга по жизни — настоящих, еще с детства.
- И какое у вас было детство?
- Тя-жело-е! Единственный ребенок в семье, меня лелеяли и пестовали, как цветочек. Я был маменькиным сыночком. Матушка меня от всего ограждала. Мои родители к театру отношения не имели, они инженерных профессий.
- Как же они отнеслись к тому, что вы, получив приличную с их точки зрения профессию, подались в актеры?
- Ну это же не с бухты-барахты произошло, я уже где-то на третьем курсе понимал, что не буду инженером-механиком. Диплом я, собственно, для родителей получал. А потом у меня был один шанс поступить, и я подумал, почему не попробовать? И поступил в Щукинское училище.
- Ваш первый фильм «Маленькая Вера» можно считать очень успешным началом карьеры.
- Это моя вторая картина. Первой была сказка «Она с метлой, он в черной шляпе» режиссера Макарова.
- После роли в «Маленькой Вере» зрители не стали воспринимать вас исключительно как плейбоя?
- У меня на этот счет свое мнение, у зрителей может быть другое. Но я уверен, что большей половины фильмов с моим участием люди сейчас не видят. А их достаточно много — более сорока ролей.
- Несколько лет назад я посмотрела фильм «Бездна» Владимира Басова. На мой взгляд, это лучшая ваша работа в кино.
- У меня и самого такое ощущение. Из всех своих работ в кино больше всего я люблю фильм «Бездна, круг седьмой».
Я от этой картины год избавлялся, насколько она мне тяжело далась. Известно, что Смоктуновский после «Гамлета» довольно долго лечился у психотерапевта. Если говорить в двух словах, не вдаваясь в подробности, у меня тоже нечто подобное было. И истории тоже разные случались — не только у меня. В фильме, по сюжету, воруют ценную икону. И у тех, кто ее украл, начинают происходить трагические события. Нашего администратора, который вез эту икону на съемочную площадку, остановили, зверски избили, переломав почти все ребра, а икону отняли.
- Знаю, вы увлекаетесь автомобилями. Ведете их учет?
- Относительно. Теперь важно не сколько, а какие это автомобили. Сейчас у меня джип.
- Какой ваш личный рекордный километраж?
- Наверное, 10 тысяч километров за одну поездку, когда возвращался с БАМа на новеньких «Жигулях». Я поехал туда еще школьником зарабатывать на автомобиль. Моя первая профессия слесарь-сантехник.
- Машины далеко не единственная ваша «любовь».
- Человек, который достаточно сильно загружен, всегда найдет время на самого себя. Я люблю охоту. С удовольствием присоединяюсь, когда мои друзья (а случайных людей в таких компаниях нет) выбираются в лес на волка или кабана. Я бывал на сафари в Африке, но в наших краях интереснее. Долго я серьезно занимался хоккеем, играл даже за «Крылья Советов». Сейчас остался только тренажерный зал. Хожу туда трижды в неделю. Кроме того, увлекся парашютным спортом.
- Это «наследие» авиационного института или вас риск привлекает?
- В каком-то смысле парашют возник как «наследие». Несколько лет назад нашелся товарищ, с которым мы учились в Московском авиационно-техническом институте, и затащил меня в парашютный спорт. Ну а риск — понятие относительное. И на улице кирпич на голову может упасть. Правда, когда выходишь из самолета и делаешь шаг в бездну, каждый раз думаешь: «Зачем это надо, ведь хорошо живешь». Первый раз преодолевать страх какой-то пришлось, но я философски к этому отношусь. Когда шагаешь вниз, понимаешь, что все может быть кончено в одну минуту. Не дай Бог, конечно, тьфу-тьфу-тьфу (стучит по дереву. — Авт. ). Но на все судьба. Я понял, что настоящий страх — когда ты ошибаешься в людях, и они тебя предают.
- Для своих поклонников вы как литератор, наверное, не менее интересны, чем актер. Любопытно, кому вы подражали, когда начинали писать стихи?
- Я подражал всем: и Пушкину, и Лермонтову, и Есенину. Первое свое стихотворение сочинил в 8 лет. Несколько лет назад у меня вышла книга тиражом 5 тысяч, потом роман, который, к моему удивлению, быстро разошелся.
- Андрей, а кто вас как мужчину больше бы заинтересовал — стерва или милочка?
- На милую стерву я, пожалуй бы, клюнул. В женщине должно быть то, что создает интригу возможных отношений.
- Кому-то в последнее время удалось ее создать?
- Все должно быть по взаимному порыву и согласию. Свои отношения с женщинами стараюсь не доводить до стадии «наездов» друг на друга. Как говорит народная мудрость: целовать — так королеву, воровать — так миллион. Королева есть. Но я бы сейчас не очень хотел менять свою жизнь.
- А кто значится в почетном списке дорогих вам людей?
- Мама, конечно. У отца давно другая семья. У меня есть сводный брат, но мы редко видимся.
- А мама вас не пилит насчет того, чтобы вы женились, она нянчила бы внуков?
- Нет, слава Богу. У моей мамы есть занятия, у нее все хорошо.
- Обществу вы предпочитаете одиночество?
- Случаются периоды, когда я мало с кем общаюсь, а бывает наоборот. Для меня важна свобода — способность всегда оставаться собой, не врать, ничего не бояться, жить в согласии со своей душой.
- Вам «тесна» черно-белая гамма жизни, а сны ваши тоже в цвете?
- Да. Как-то видел необычный сон: будто просыпаюсь, открываю глаза, а на диване рядом со мной сидит Владимир Высоцкий. Он казался потрясающе реальным. Увидел, что я проснулся, и говорит: «Давай, чего ты ждешь? Пора, пора… » После этого я окончательно проснулся и больше не мог уснуть. Даже не знаю, как это объяснить.
- Вы живете с собой в ладу?
- У меня сейчас успокоенности нет. Периодически ведутся мирные переговоры с самим собой, иногда доходящие до каких-то выплесков. Но по большому счету я живу во внутреннем равновесии. Не путать с покоем! Я понял главное — жизнь прекрасный и удивительный дар, который надо уметь ценить.
- И вы готовы сказать, что в ответе за тех, кого приручили?
- Сейчас уже да. Но для этого нужно было сделать какие-то ошибки. Есть поступки, о которых я жалею… Но если бы я их не совершил, может, все сложилось бы иначе. В таких случаях говорят: «Я отвечаю».