пообещал маме 15-летний парнишка, упавший с девятого(!) этажа одного из херсонских домов и отделавшийся при этом только ушибом легкого — Во-о-он оттуда он выпал! — запрокидывает голову, показывая балкон на девятом этаже, мальчик лет семи, вызвавшийся быть моим провожатым и довести до квартиры, где живет 15-летний подросток, чудом выживший после падения почти с 30-метровой высоты. — Его Олег зовут, он из нашего двора и даже мой сосед, — хвастается пацаненок. — А вы к нему зачем? По телевизору хотите показать? Прежде чем отправиться искать дом по улице Фритаун (в районе Жилпоселка в Херсоне), с девятого этажа которого несколько недель назад нечаянно свалился юный горожанин, я успела узнать: Олег Щерба ролью местной знаменитости тяготится, от съемок и интервью отказывается.
В ту же минуту в тесном коридорчике появляется симпатичный улыбчивый светловолосый мальчишка. В считанные секунды сообразив, кто и зачем пришел, он корчит смешную гримасу: «Ко мне? Меня нет дома».
- Проходите, — приглашает девушка. — Вам просто повезло, что мы с мамой дома, потому что от брата добиться каких-то подробностей вряд ли удалось бы! Тут одна местная журналистка уже неделю за ним по пятам ходит, а он ни в какую! Считает, что хвастать нечем. Выпал с балкона — ну, подумаешь, сенсация!
Впрочем, и Света, и мама Олега Людмила прекрасно понимают: выпасть с балкона может, конечно, всякий, а вот так приземлиться, как приземлился их Олежка, мало кому удается.
- Мы живем втроем, — рассказывает «ФАКТАМ» мама мальчика Людмила Щерба. — Олег — единственный мужчина в семье. И знаете, он у нас очень хозяйственный! Не надо подсказывать, сам видит, где мужскую руку приложить. Вот и в тот день утром все, как обычно, разошлись по делам: я в свою больницу, где работаю в отделении ультразвуковой диагностики, дочка на фабрику, а Олег в училище на занятия. Он этим летом окончил девять классов и поступил учиться на повара-кондитера.
Никаких поручений по дому ему не давали. Вернулся с уроков, пообедал и по личной инициативе решил на балконе, который у нас обшит и застеклен, подправить наружный карниз. Вынес туда табуретку, вооружился инструментом. А живем мы на последнем этаже девятиэтажного дома… Правду вам сказать, — после паузы говорит хозяйка, — я до сих пор на балкон выйти боюсь…
- Работаю я на швейной фабрике, — вспоминает тот злополучный четверг Светлана. — Сижу на рабочем месте, вдруг телефонный звонок: Олежкин друг взволнованно, чуть не заикаясь, рассказывает, мол, договорились с моим братом в три часа дня встретиться, Олег почему-то не пришел. Друг подождал-подождал и позвонил ему на мобильный. Но вместо Олега ответил… доктор. Сообщил, что мальчик находится в реанимации областной клинической больницы, потому что выпал с девятого этажа.
Я тут же перезвонила маме, отпросилась с работы и помчалась в больницу — это недалеко от фабрики. Тороплюсь, а в голове одна мысль: «Не может быть! Олежкины друзья просто пошутили! Решили разыграть меня, не иначе. Ну, как брат мог выпасть? Он что, маленький мальчик?» И уже в отделении реанимации понимаю, что никакая это не шутка: весь коридор забит пацанами — приятелями брата, рядом мама, она успела приехать раньше. Никто ничего не знает, потому что врачи из операционной еще не вышли.
Ждем, время тянется мучительно. Но, думаю, раз за дверью над ним «колдуют», значит, еще живой. Упасть с девятого этажа и легко отделаться — разве такое возможно? Мы готовили себя к самому худшему. Вдруг стали выходить врачи, собрались в одном из кабинетов, туда позвали маму. Оказалось, начался консилиум. Ну, решила, дела наши плохи. А первая фраза, прозвучавшая на том консилиуме, была такая: «Ваш сын родился в рубашке!» Я ждала, что маму выведут под руки, а она идет, смотрю, и улыбается.
Ни маму, ни сестру в реанимацию не пускали. И хотя обе понимали, что самое страшное уже позади, не переставали волноваться. Два дня, пока Олегом занимались реаниматологи, его близким показались вечностью.
- Брат упал на правый бок и сильно ушиб правое легкое, оно не работало, — объясняет Светлана. — Ему поставили специальный дренаж. Когда сообщили, что на третий день Олега из реанимации переведут в хирургию, мы там полдня с мамой дежурили, чтобы, наконец, его увидеть. И вот везут! У брата улыбка на пол-лица. Сначала в палату маму пустили, потом меня. Смотрю, лицо поцарапанное, но держится молодцом. «Ну что, летчик, как дела?» — спрашиваю. Пыталась выяснить, как упал. Он сам толком ничего не знает. Вот оступился — это помнит, как приземлялся — тоже помнит, а между одним и другим провал. Говорит, открыл глаза, незнакомый дяденька склонился и спрашивает, живой ли. Мужчина помог Олегу встать и вызвал «скорую». Мы до сих пор не знаем, кто тот прохожий.
- Олег, ну иди сюда! — зовет сестра. — Что ты, как маленький, ей-Богу! Тот мужчина позвонил в «неотложку» с твоей мобилки или со своей?
- Чего это он должен был с моей звонить? — вновь нехотя выходит к нам Олег. — Да и откуда мог тот дядька знать, что у меня вообще есть мобилка? И от удара она могла рассыпаться…
По словам мальчика, мужчина стал его расспрашивать, что случилось.
- Я и сейчас не очень понимаю, что тогда произошло, — виновато улыбается Олег. — А в ту минуту, кажется, и вовсе дар речи потерял.
- Мальчика привезли как раз в мое дежурство, — вспоминает Игорь Кондрашов, хирург Херсонской областной клинической больницы. — Его осмотрели в течение первых десяти минут все специалисты, и визуально никаких повреждений не обнаружили. Клинического шока тоже не было. Правда, паренек стонал. Только минут через двадцать он смог нам сообщить, что был на балконе девятого этажа, что-то ремонтировал, поскользнулся, не смог удержаться и упал. Как летел, не помнит.
Сказать, что мы были удивлены — ничего не сказать. Я работаю в областной больнице восемь лет, видел немало больных, упавших с высоты, и всегда такие падения были связаны с очень серьезными травмами, начиная от переломов конечностей, повреждения позвонков и заканчивая тяжелыми внутренними травмами. А еще чаще такие полеты оборачивались летальным исходом. Тут, правда, тоже была ушиблена грудная клетка. После УЗИ-исследования оказалось, что от удара произошел надрыв ткани легкого — воздух выходил в плевральную полость. Под местной анестезией через грудную клетку была введена трубочка и проведено дренирование. Проще говоря, выпустили воздух, создали вакуум, и легкое «заклеилось», вновь расправилось. Олега осмотрел нейрохирург — ни ушибов, ни сотрясения мозга не было, только пару царапин на голове. Разве не удивительно?
Говорят, на паренька-счастливчика приходили взглянуть даже больные из других отделений. А вот маму Олега коллеги-медики боялись о чем-либо спрашивать.
- На моем рабочем месте такой густой дух корвалола и валерьянки стоял, что и без слов ясно: беда, — грустно улыбается Людмила. — Коллеги молча ходили в церковь, ставили свечечки за здравие. А я воспринимала происходящее как-то отстраненно, будто все это происходит не со мной.
Она тоже посвятила крестик и попросила молоденькую медсестричку из реанимации передать сыну. Зачем, пошутила девушка, он у вас и так — чуть ли не святой, раз Бог сам о нем позаботился.
- Сын приземлился прямо под балконом, — рассказывает мама Олега. — Накануне прошел дождь, и земля была мягкой. Упал на цветочную грядку — прямо на петушки. Но рядом, буквально в десяти сантиметрах, — асфальт. И сейчас взгляну на него, руки от ужаса холодеют.
Через недельку Олега уже выписали домой. Правда, на занятия его сразу не отпустили, дней десять дома сидел.
- Раньше в квартире, бывало, не удержишь, — говорит Света. — Покрутится пару минут, и к друзьям, на улицу. А тут, смотрю, никуда не ходит, сидит в своей комнате, музыку слушает. И характер изменился: всегда был ершистый, а теперь какой-то более сосредоточенный, мягкий. Будто подменили брата, честное слово!
- А мне, знаете, что сказал? — улыбается Людмила. — Мам, говорит, даже не думал, что у меня столько друзей. И правда, мальчишки постоянно толпились возле его палаты — дворовые, школьные, из училища. И еще меня огорошил: курить, мол, брошу. Я даже не подозревала, что он курит! Раз легкое пострадало, то с сигаретами, пообещал, завязываю.
Балкон наш, в самом деле, ремонта требует. И Олег вчера вдруг говорит: «Я его, мам, все равно закончу». «И не вздумай!» — закричали мы с дочкой в один голос. Второй раз такой удачи может и не быть!
Кроме всего прочего, в тот день, когда Олежка выпал с балкона, Люда со Светланой едва забрались в собственную квартиру. Оказалось, сын, вернувшись из училища, закрыл входную дверь на задвижку. А так как вышел он на улицу не через дверь, то маме с сестрой, чтобы попасть домой, пришлось обращаться в службу спасения. Сотрудники МЧС приехали только под вечер, по лестнице забрались на балкон, с которого мальчик несколько часов перед тем сорвался, вошли в квартиру и впустили хозяев.
- Соседи, наверное, удивляются: что за люди — выходят на улицу через балкон, а потом через балкон обратно заходят, будто и не на девятом этаже живут, — шутит Светлана.
Теперь они уже могут даже шутить…
P. S. Уходя, я предложила Олегу сделать снимок. Что же это за публикация без фотографии? «Еще чего! На улице будут пальцами показывать!» — поспешил он закрыться в своей комнате. Светлана, пытаясь подколоть брата, объяснила: мол, за последние несколько недель он привык делать рентгеновские снимки — легкие отдельно, голову отдельно. Нужно время, чтобы все это соединить в одном кадре.