Игорь Хижняк, отдавший 35 лет службе в советской и украинской контрразведке, рассказывает о своей работе в США Нью-Йорк, конец 80-х, суббота. Семья аккредитованного в США дипломата Игоря Хижняка выбралась на шопинг. Один магазин, другой, третий… При переезде в большой супермаркет первоклассница Оксанка среди прочих своих «почему» спрашивает: «Папа, папа, а почему какие-то дяди уже два часа за нами ездят? И эта тетя-негритянка заходила за нами в примерочную. Помнишь, в магазине?» Папе оставалось только подивиться наблюдательности своей младшенькой. Сам-то он этот «хвост» давно заметил — не первый год в разведке. Знал, что в ФБР работают по-разному, в том числе и не утруждая себя тонкостями, демонстративно. Чего там церемониться, мол. Вон недавно, готовясь к встрече с «источником», решил накануне сходить посмотреть на Гудзон, что и как. Взял удочки, жену, детей. Только забросили удочки, наехало человек тридцать, машины вокруг него поставили, фотографируют с телеобъективами. Дети перепугались, удочки пришлось сматывать. Не успели еще отойти, как фэбээровцы каждый камень перевернули — контейнеры с шифровками искали, что ли. А машину Хижняка до самого дома сопровождали пять других машин. Сзади, спереди, по бокам — давили психологически. Игорь Владимирович хладнокровно ехал, иногда притормаживая, если ситуация становилась опасной. В разведшколе их еще не такому учили. А какие учителя были! Ким Филби, например. С Игорем Владимировичем, отдавшим 35 лет службе в советской и украинской разведке, мы встретились в кафе. На встречу он пришел, по старой оперативной привычке, заранее, с газетой «ФАКТЫ» в правой руке… Сидим, пьем кофе, он попыхивает трубочкой с вишневым голландским табачком.
- К сожалению, разведчик становится известным лишь в случае провала, как, например, ваш преподаватель по разведшколе Ким Филби. Так ведь, Игорь Владимирович? Каким вам запомнился Филби? Что в нем было особенного? Чем он отличается от ваших, оставшихся безымянными коллег?
- Как разведчик Ким Филби не сделал ни одного ложного шага. Увы, объективные обстоятельства сложились так, что на него пало подозрение. Тем не менее в английском парламенте министр иностранных дел Великобритании Макмиллан публично снял с него все обвинения. До 1963 года Филби продолжал действовать от имени британской разведки в качестве корреспондента английских газет на Ближнем Востоке, откуда выехал в Москву. Это был настоящий английский джентльмен, уникальный кадр, один из главных в цепочке звезд разведки. Суперпрофессионал. Конечно, он всегда был одет с иголочки. Ну а как же? В разведке все так одевались. А тут еще и выпускник элитного английского вуза, Кэмбриджа. Очень образованный. Я знал немного таких личностей в разведке.
- Вы, к счастью, избежали провала. Хоть за вами все время, которое вы работали в США, следили. Когда вы туда попали?
- После учебы в «вышке» (Высшей школе КГБ. — Авт. ) и на историческом факультете Московского университета я работал в территориальном разведподразделении в Харькове, а позже — в Киеве. После окончания разведшколы в 1979 году меня оставляли работать в Москве, готовили для работы в странах Африки. Но генерал Мякушко, возглавлявший в те годы внешнюю разведку Украины, направил телеграмму: мы, мол, имеем виды на товарища Хижняка. Работа в Украине совпадала и с моим желанием.
Центр делегировал украинской разведке много функций. И прежде всего разведку, связанную с использованием украинской диаспоры за рубежом. Буквально во всех странах, где существовали резидентуры советской разведки, работали и представители Украины. Ведь Украина как член ООН играла важную роль на международной арене.
Конкретные задачи приходилось решать и мне. Днем я работал в МИДе (сегодня уже не секрет, что дипломатические должности часто использовались для прикрытия разведчиков и контрразведчиков), а вечером — на основной работе, в Первом управлении КГБ УССР.
Сначала меня обкатывали: как сотрудник МИДа я трижды ездил на сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорк. И только в 1985 году — через шесть лет после окончания разведшколы — меня направили в США в Постпредство Украины при ООН уже на постоянную работу. Сбылась мечта советского опера — работать в логове империализма.
Дипломатическую деятельность я сочетал с разведработой по линии внешней контрразведки. Самое главное в этой работе — проникновение в спецслужбы страны, в которой работаешь. Кроме того, мы обеспечивали безопасность разведопераций легальной разведки, а также колонии соотечественников в США, предотвращали вербовки наших разведчиков, занимались защитой секретов.
Перед каждой встречей писался план операции, запрещалось, например, чтобы в одном районе одновременно работали несколько разведчиков — ведь кто-то из них мог привести за собой «хвост». А это, в лучшем случае, тюрьма, высылка.
- Наверняка ФБР отслеживало прибывающих из Советского Союза «мидовцев». К тому же как раз в 1986 году разразился, без преувеличения, самый крупный в СССР шпионский скандал, когда из США были высланы 80 советских дипломатов, практически каждый шестой, а персонами нон грата были объявлены 50 сотрудников советских дипломатических и других миссий в Нью-Йорке. Москва ответила массовой высылкой, персонами нон грата были объявлены более десяти американских дипломатов. Как же вас миновала чаша сия?
- «Вели», безусловно, всех дипломатов, прибывающих в страну. Особенно тех, кто прибывал на должность, которую раньше занимал разведчик. Или тех, у кого быстро появлялась машина. Обычно «чистые» дипломаты ждали автомобиль полгода-год. А я, например, только приехал, как через короткий промежуток времени этот вопрос был решен. Но для ФБР очень важно сохранить именно экономические и научно-технические секреты. У меня же было несколько другое направление, может быть, поэтому меня не тронули при проведении операции
L-Фемиш, в результате которой и выслали наших дипломатов. Уезжали тогда в три дня, некоторым, правда, давали на сборы до недели. Все бегом — паковали чемоданы, передавали документы, информацию, связи. Безусловно, это был политический демарш со стороны США, но произошел он из-за предательства своих же.
После того как выдворили наших коллег, образовался вакуум. Вместе с оставшимися разведчиками мы усилили контрразведывательное обеспечение деятельности резидентуры, дипломатического и иных советских представительств в Нью-Йорке. В это время вербовочные подходы к советским дипломатам и сотрудникам других представительств СССР в США стали массовыми, отличались наглостью и бесцеремонностью. Помню, одному из шифровальщиков резидентуры, который и в город-то выходил лишь в сопровождении сотрудников, когда он переходил улицу, в карман подбросили вербовочное письмо и солидный бриллиант. Пришлось в Москве тоже проводить адекватные меры.
Конечно, в первую мою командировку — с 1985 по 1989 год — за мной следили, иногда очень грубо. Кстати, когда уже во времена независимой Украины я работал в посольстве Украины в США официальным представителем СБУ по связям со спецслужбами, «коллеги» из ФБР и ЦРУ шутя припоминали мне прошлое. Моя должность предполагала возможность, а иногда и необходимость встречаться с руководством ЦРУ и ФБР. На одной из таких встреч с директором ФБР Луисом Фри я сказал ему: «Как опер опера ты меня поймешь. Позволь мне встретиться с человеком, который меня «разрабатывал» во время моей первой командировки в США». И спустя пару дней на одном из приемов мне представили худощавого человека. Он явно выглядел смущенным. Нас оставили наедине. Мы ушли с приема, зашли в бар, где, выпив пива, поговорили. Он, конечно, не откровенничал, но на мой вопрос: «Сколько на меня было собрано томов?» — ответил: «Достаточно».
- По словам директора ФБР, в тот период советская разведслужба могла даже «очень профессионально и временами очень эффективно» вербовать сотрудников и проникать внутрь не только контрразведки, которой в США занимается ФБР, но и внешней разведки (ЦРУ).
Сотрудник ЦРУ Эймс, обвиненный в шпионаже в пользу СССР и России, был провозглашен американской прессой самым высокопоставленным советским агентом. Будучи сыном кадрового сотрудника ЦРУ, он со студенческой скамьи начал работать на эту организацию. А с 1985 года, по показаниям его жены, он стал сотрудничать и с советской разведкой. В ЦРУ Эймс достиг поста главы советского отдела. По официальной версии, его вычислили при рутинной проверке банковских счетов: у него и жены обнаружились непонятно откуда взявшиеся полтора миллиона долларов. Разоблачение состоялось в 1994 году. За время своего сотрудничества с советской разведкой Эймс выдал Кремлю более десятка американских агентов.
В отчете, напечатанном «Вашингтон пост», сообщалось об операции КГБ по прикрытию Эймса: будучи резидентом ЦРУ в Риме, он выразил советскому «коллеге» опасения, что арест в Советском Союзе сразу нескольких выданных им американских агентов может вызвать к нему нездоровый интерес контрразведки ЦРУ. Одному из сотрудников КГБ в Восточном Берлине поручили «выдать коллеге из ЦРУ секрет», что утечка данных об арестованных американских агентах произошла в центре связи ЦРУ в Уоррентоне (штат Вирджиния). В результате на протяжении целого года американские контрразведчики безуспешно искали предателя в Уоррентоне, даже не подумав об Эймсе.
- Если вам приходилось самому вербовать в США агентуру, то на какой основе вы это делали?
- Американцы создали свою формулу вербовки — MICE. Ее название образовано первыми буквами слов «money», «ideology», «compromate», «ego», которые на русский переводятся как: деньги, идейные соображения, компромат, самомнение. Мы вербовали так же — и на компромате, и за деньги или продвижение по службе. А кому-то позарез нужно было вылечить жену или сына, получить путевки в санаторий. Все ведь люди. Помню один цээрушник, отошедший от оперативной работы, подарил мне свою визитку. На ней нет имени. Написаны только такие слова: «ушедший» и рядом — «ни телефона», «ни бизнеса», «ни денег», «ни женщины». Хоть это и шуточная визитка, но, как говорят, в каждой шутке есть доля шутки…
- Всю жизнь конкурирующие разведки ведут игру: кто кого? Случалось ли вам получать информацию, о которой Центр не просил, но которая повлияла на судьбы мира?
- Советская и, в частности, украинская разведка за 15 лет до так называемой перестройки получила от наших источников информацию о секретной операции ЦРУ и НАТО по развалу Союза. Это был документ, который в 70-е годы мы держали в руках. И конечно, отправили его в Москву.
- А в этом документе, о котором вы говорите, был расписан тот сценарий, который позже был воплощен?
- Да, все произошло в соответствии с конкретным сценарием.
- Почему же ничего не противопоставили? Это прокол разведки или поздно было принимать контрмеры?
- Тут мы переходим к вопросам объективной реальности развития мира. Есть необратимые объективные процессы, которые можно лишь замедлить. Например, то, что Украина стала на путь независимого развития и — пусть с серьезными проблемами — идет по нему.
- От одного из ваших бывших коллег я слышала, что в советские времена украинская разведка и в стране, и за рубежом работала в основном «по националистам».
- Мы вели политическую, научно-техническую, экономическую разведку. И, конечно же, владели ситуацией в эмигрантских организациях. Несмотря на начало перестройки, официальным представителям страны и Киев, и Москва запрещали открыто работать с эмигрантами, кроме коммунистов (они назывались «прогрессистами»). Работа с украинскими эмигрантскими организациями всех направлений в США в середине 80-х годов началась при поддержке Постоянного представительства Украины при ООН. Помню, как мы принимали участие в собрании украинских «профессионалистов» (американцы украинского происхождения, ученые, политики, врачи, банкиры, лоббисты и др. ) в Нью-Джерси, куда впервые пригласили украинских дипломатов. Съезд проходил в огромной гостинице. Во время дебатов и выступлений делегаты кляли «тоталитарный строй» в СССР и в Украине. Обстановка была напряженной. А когда стали накрывать столы, пошли танцы, украинские песни.
- Пели, наверное, и стрелецкую «Лента за лентой»?
- Да, и эту. И я пел со всеми эти песни.
- Неужели знали все слова?
- Знал. Народ подпил, разгорячился, пошли разговоры, что «коммуняк надо стрелять». Смотрю, мои два товарища потихоньку слиняли. Когда стало совсем жарко, один из профессионалистов встал и говорит: «Слухайте, цього хлопця не ччпайте. Вчн всч укращнськч пчснч знах!» Образовавшиеся тогда тонкие нити не порвались и позже. Эти люди очень помогли независимой уже Украине, отдали украинскому посольству здание украинского «правительства в экзиле» в Филадельфии, помогли с подбором здания в Вашингтоне под украинское посольство. Когда в США, уже во время моей второй командировки, приезжал Александр Мороз, тогда спикер парламента, его охраняли бодигарды, подобранные благодаря нашим связям в диаспоре. Очень профессиональные. Если бы не они, с организацией охраны председателя Верховной Рады возникли бы проблемы. Американские спецслужбы, к которым мы первоначально обратились за помощью, отказали: «Мы охраняем только президентов и королей».
Кстати, те же «профессионалисты» помогали нам и информацией, особенно по вопросам ликвидации катастрофы на Чернобыльской атомной, и технологиями, и материалами. Из Нью-Йорка ее мешками везли прямо в Киев.
Когда я вернулся в 1989 году в Киев, был разгар перестройки. Задачи разведки, которые всегда определяет политическое руководство страны, резко изменились. Мы, конечно, как во все времена собирали развединформацию, но приоритетными стали вопросы содействия становлению и утверждению независимости Украины, борьба с терроризмом, наркоторговлей, торговлей оружием и людьми. Мы с товарищами готовились уже к созданию новой украинской спецслужбы, чем я очень горжусь.
- США — наш стратегический партнер. Американские спецслужбы, хотя и не входят в число вражеских, конкурирующими все же остаются. Говорят, во время вашей работы в качестве официального представителя СБУ по связям со спецслужбами США вам даже лично пришлось выручать коллегу, которого слишком активно вербовали американские разведчики.
- Сотруднику, о котором вы говорите, предъявили компромат — видеозапись, на которой он якобы пытался украсть пару колготок в супермаркете. Назначили вербовочную встречу в одном из магазинов недалеко от посольства. Слава Богу, человеку хватило ума и порядочности подойти ко мне и все рассказать.
- И что вы сделали в той ситуации?
- По согласованию с руководством СБУ было принято решение жестко отреагировать на вызывающее поведение американцев. Я взял несколько пограничников из охраны посольства в гражданской одежде, расставил вокруг места встречи, а сам якобы случайно появился там в момент встречи. «О, Петя, що ти тут робиш?» «Та, говорит, — кляту американцу мене вербують». Я сразу же подошел к этим американцам, представился, показал свои документы офицера безопасности. А в кармане у меня уже лежали письма, необходимые при демарше.
- Как повели себя американцы?
- Сначала, конечно, были в шоке. Коллеги уже смаковали оперативный результат, а тут в разгар процесса офицер безопасности украинского посольства вносит изменения, пресекает его. Прокол.
После замешательства и выяснения отношений на повышенных тонах один из этих американцев обратился ко мне: «Слушай, давай будем встречаться, общаться, обмениваться информацией». «Дорогой мой, — говорю я ему, — у меня есть с кем обмениваться информацией в ФБР — с его директором. Я сейчас же докладываю руководству, и будет грандиозный скандал». Короче, где-то через час мы разошлись. На следующий день меня пригласили на срочную встречу в ФБР. Один из его руководителей говорит: «Слышал, у вас там произошла «непонятка», не думайте ничего плохого: мы же друзья, мы же партнеры, то были не наши люди… » Так что никогда не бывает слишком уж большой дружбы между спецслужбами.
- Встречались ли вы во время своих командировок в США с известными людьми?
- Остались в памяти многие встречи и общение со многими известными людьми политики и бизнеса. В 1995 году на одном из приемов в Посольстве Украины в Вашингтоне я спросил Збигнева Бжезинского: «Украина добилась независимости, как вы и мечтали. И что?» Он только вздохнул: «Еще три поколения должны смениться, чтобы здесь появились настоящие демократия и независимость… »