Сегодня знаменитому композитору, автору советских шлягеров «Ландыши», «На тебе сошелся клином белый свет», «Мир дому твоему» и многих других, исполняется 85 лет У народных песен, как известно, тоже бывают авторы. Правда, подобное происходит лишь с теми произведениями, которые начинают жить автономно от создателей, западая в душу миллионам. Люди могут уже и не помнить, кто написал, к примеру, «Ландыши», «На тебе сошелся клином белый свет», «Венок Дуная», «Черное море мое», но песни слушать продолжают. Нынче есть повод освежить память: сегодня композитору Оскару Фельцману, отцу этих и многих других мелодий, исполняется 85 лет.
- Вас «зеленые» не обижают, Оскар Борисович?
- Совсем даже наоборот! Мы дружим. Я люблю живую природу, развожу цветы, держу массу комнатных растений. Видите оранжерею у окна? А в том, что ландыш занесен в Красную книгу, моей вины нет. Когда писал песню с одноименным названием, меньше всего думал о том, что через несколько десятилетий за истребление этого растения будут штрафовать. Судьбу мелодии заранее угадать нельзя. Кажется, вот он, стопроцентный шлягер, его будут долго слушать. Но нет, почему-то не выстреливает. А незамысловатая песенка, сочиненная между делом, вдруг цепляет какие-то струны в душах людей и остается в памяти. Так вышло с «Ландышами». Меня попросили написать что-нибудь для новой концертной программы в летнем театре «Эрмитаж», пользовавшемся тогда, в 50-е годы прошлого столетия, большой популярностью у москвичей и гостей столицы. В нем выступали Утесов, Шульженко, Гаркави и другие знаменитые артисты. Словом, взял я стихи Ольги Фадеевой, сел к роялю и… через пятнадцать минут работа была завершена.
Раскрою вам страшную тайну, сегодня уже можно. Я всегда писал быстро, не терзался муками творчества, даже не знал, что это такое, но никому ничего не говорил, стеснялся признаться, боясь обвинений в легкомысленности, поверхностности. Вот и над «Ландышами» не засиделся: чик-чик — и готово. Сочинительство доставляло мне радость! Отдал песню Геле Великановой и уехал отдыхать на юг. Через две недели получаю письмо: «Оскар, вся Москва поет твои «Ландыши». Сначала жутко обрадовался, а потом еще больше перепугался. Я только пробовал силы в жанре песни, не знал, как себя вести, чего ждать.
- Дурные предчувствия вас не обманули?
- Да, через полгода грянул гром. Одна за другой пошли статьи, в которых меня обвиняли в пошлости и низкопробности. Кое-кто даже договорился до расшатывания устоев Советской власти. Дескать, Фельцман сознательно устроил провокацию.
Песню перестали крутить по радио, запретили включать в официальные концерты. Я был уже не рад, что связался с «Ландышами», не знал, куда бежать и что делать. Задним числом понимаю: напрасно так уж сильно беспокоился, ничего страшного со мной не сотворили бы, в Сибирь не сослали, из Союза композиторов не исключили. Но, согласитесь, мало радости, когда твое имя полощут все, кому не лень. И ладно бы критика продолжалась месяц или два… «Ландыши» двадцать с лишним лет(!) фигурировали в качестве образца безвкусицы. Наверное, рекорд, достойный книги Гиннесса. Песня оказалась лыком, которое вставляли в любую строку. У нас ведь как бывает: достаточно раз попасть в обойму — и пиши пропало. Понадобились десятилетия, чтобы всем стало понятно: никакой крамолы в «Ландышах» нет. Песня и только.
- Скромничаете, Оскар Борисович. Вы же вывели новые разновидности цветка — ландыш японский, чешский, еврейский…
- Верно, несколько лет назад вышел диск, где песня звучит на разных языках. Ребята из группы «Мегаполис» попросили разрешения спеть ее с другими словами и по-немецки. Так родился хит «Карл-Маркс-штадт». По-моему, очень симпатично получилось. Даже на Канарских островах «Ландыши» полюбили. Мог лично убедиться, когда отдыхал там. Не удержался и поинтересовался у дирижера оркестра, в курсе ли он, чья это мелодия. Пустой номер! Но все равно приятно.
И эта история не единственная, которую готов вам рассказать. Например, знаете, что в зале «Россия» перед каждым концертом звучат мои «Куранты»? Написал их по просьбе Екатерины Алексеевны Фурцевой, всесильного министра культуры советских времен. «Курантами» решили заменить традиционные звонки, приглашавшие зрителей к началу представления. Столько лет прошло, но те «Куранты» живы.
Вы в курсе, что моей первой песней была не «Ландыши», а «Теплоход»? Дебют всегда связан с волнением. Я сомневался, хороша ли музыка, и позвал друзей, чтобы те оценили. Они сходу посоветовали идти к Леониду Утесову. Мол, песня что надо, он обязательно ее исполнит. Я немного знал Леонида Осиповича, мы встречались в Новосибирске в годы войны, но все же страшно смущался. Хорошо помнил, как в Одессе бегал школьником смотреть вышедшие на экран картины «Волга-Волга», «Веселые ребята», и робел от мысли, что надо обращаться к Утесову с просьбой. А Леонид Осипович на удивление легко согласился спеть «Теплоход», пообещав, что сделает песню шлягером. И слово сдержал.
- Вы Одессу упомянули, грех не зацепиться… Правда, что родились на Малой Арнаутской, Оскар Борисович?
- Это не анекдот. Я появился на свет именно там.
- В семье контрабандистов?
- Спасибо Ильфу и Петрову, прославили улицу на весь мир! Нет, темные личности у нас не водились, жили по большей части добропорядочные граждане. Во дворе моего дома стояла синагога, в которую я ходил с бабушкой и дедушкой. Что касается папы, он был известным в городе хирургом-ортопедом…
- … а также неплохим пианистом.
- Да, считался лучшим музыкантом среди врачей и первым врачом среди музыкантов. В шесть лет папа отвел меня к Петру Столярскому. Все еврейские родители показывали детей Петру Соломоновичу в надежде, что тот сделает из них скрипачей. Я прозанимался две недели и заявил, мол, не хочу играть стоя. Маэстро посмотрел сверху вниз и сказал: «Тогда вам, молодой человек, надо брать уроки у пианистов». Так был определен выбор на всю жизнь.
- И на занятия музыкой вас благословлял лично Дмитрий Шостакович?
- Есть такой факт в моей биографии! Композитор любил приезжать в Одессу и отдыхать там. Однажды ему рассказали о неком семилетнем даровании. Великий человек не поленился прийти к нам домой и послушать мою игру. Можете представить какую-нибудь нынешнюю знаменитость, делающую подобное?
Та наша первая встреча не стала единственной. Когда я приехал учиться в Московскую консерваторию, Шостакович наблюдал за моим становлением. Потом мы оказались соседями в Доме композиторов, общались до последних дней жизни Дмитрия Дмитриевича. Сейчас люди легко бросаются громкими словами; если принять их логику, вокруг нас сплошь звезды и таланты. Подобная щедрость в оценках лишь обесценивает значение сказанного, но Шостакович действительно заслуживает самых звонких эпитетов. Горжусь знакомством с гением. Увы, о многих из тех, с кем свела судьба, приходится говорить в прошедшем времени. Прекрасные люди ушли в мир иной, а я тут задержался…
- Не будем о грустном, Оскар Борисович.
- Я не расстраиваюсь, это бессмысленно. Но память о прошлом стараюсь сохранить. Когда-то огромной потерей для меня стала смерть Роберта Рождественского. Я работал с выдающимися поэтами-песенниками, но этот человек стоит особняком. Роберт остро чувствовал тему, умел облечь ее в единственно верные слова. Однажды пришел и пересказал заметку из газеты «Правда», где описывалась трагическая гибель летчиков, которые не стали катапультироваться, до последнего пытаясь отвести падающий самолет от Берлина. Так появилась песня «Огромное небо», позже переросшая в цикл баллад о человеческом подвиге, мужестве, благородстве. Были у нас и другие совместные проекты. А началось сотрудничество с подачи Толи Алексина. Он написал пьесу «Мой брат играет на кларнете» и рассчитывал, что музыку к спектаклю сочиню я, а стихи — Роберт. Мне давно хотелось познакомиться с Рождественским, но звонить первым стеснялся.
- История с Утесовым — дубль два?
- Никогда не мог предлагать себя, не хотел навязываться. И в тот раз все вышло удачно, нас соединил Алексин. В дуэте с Робертом мы работали весьма успешно, хотя, конечно, были у меня и другие прекрасные соавторы. Например, Расул Гамзатов, Евгений Долматовский. Песню «Черное море мое» к фильму «Матрос с «Кометы» я написал с Михаилом Матусовским.
- К слову, о комете, точнее, ракете. Рассказывают, Никита Хрущев в голос распевал «На пыльных тропинках далеких планет… », приветствуя с трибуны Мавзолея первых космонавтов.
- Вообще-то песня появилась за несколько лет до того, как мир узнал о Юре Гагарине, с которым, кстати, я тоже был знаком, встречался не раз. Родились «Тропинки» так. Однажды мне позвонили из передачи «С добрым утром!» (помните, была такая на Всесоюзном радио?) и по секрету сообщили, что готовится запуск искусственного спутника Земли. Мол, никому ничего не рассказывайте, но песню напишите. Поставим ее в эфир сразу, как только ракета полетит. Я ответил, что сочиняю мелодии лишь на конкретные стихи, будет текст — обращайтесь. Говорят: «Мы недавно взяли на работу молодого сотрудника, он уверяет, что справится с задачей».
Буквально через час раздался звонок от новичка с радио, которого сегодня многие знают как писателя Владимира Войновича. Володя продиктовал мне готовые стихи. Спустя тридцать минут я написал мелодию. Правда, одно слово в тексте все же пришлось заменить, вместо «Закурим перед стартом» сделать «Споемте перед стартом». Оказывается, космонавтам запрещали курить…
Так что о первом запуске спутника на орбиту Земли я узнал раньше даже очень больших начальников!
- А «Летайте самолетами «Аэрофлота» вы с Андреем Вознесенским писали на заказ?
- У Андрюши были веселые, легкие стихи, мне не составило труда положить их на музыку. Конечно, никто нас специально не просил сделать рекламу авиакомпании. Все получилось само собою.
- Но хотя бы на бесплатные билеты «Аэрофлот» потом расщедрился?
- Вы очень по-современному мыслите. Нам и в голову не приходило пробить себе какую-нибудь льготу. Впрочем, еще и сейчас не поздно исправить упущение. Я продолжаю летать, хотя и не столь активно, как раньше.
У меня сын живет в Америке. Володя — прекрасный пианист и дирижер, но не сумел найти себя в России и лет двадцать назад решил эмигрировать. Сына долго не выпускали из страны, лишь через восемь лет дали добро. В Штатах у Володи все сложилось прекрасно — семья, работа, гастроли по миру. Приезжает сын и в Москву, но чаще я летаю за океан. Хочется ведь повидать Володю, внука Даниила, которому уже 22 года.
Перелет для меня по-прежнему не проблема. Можно сказать, большую часть жизни провел на колесах, в дороге. Не представляю, что бы смог написать, если бы безвылазно сидел в этом теплом и уютном композиторском доме. Все впечатления черпал только в общении с людьми.
И о комсомоле, который сегодня незаслуженно, на мой взгляд, критикуют, вспоминаю с любовью. А из-за того, что распался Советский Союз, мне грустно. Больше нравилось, когда все были вместе. Недавно прилетел в Одессу, а пограничник паспорт требует. Ну, думаю, дожили!
- Такое вот еврейское счастье, Оскар Борисович.
- Да, я недавно выпустил диск с похожим названием, записал двенадцать песен на стихи Юрия Гарина. Считаю, каждый народ счастлив по-своему. Евреи должны сразу плакать и смеяться, грустить и веселиться, по-другому не умеют.
- И вы?
- Я верный сын своего рода. Взглянуть со стороны — вроде бы все в полном порядке, а если копнуть поглубже, обязательно найдется причина для тоски-печали. Полвека прожил в любви и согласии с Евгенией Петровной, моей Женей. Мы познакомились еще во время учебы в консерватории, вместе прошли и радости, и трудности, а пять лет назад жена тяжело заболела и умерла. Представляете, какой это был удар?
- Но в доме чувствуется женская рука.
- Правильно! Нынешняя моя супруга тоже овдовела, осталась одна, и мы решили соединить свои судьбы, жить вместе. Но это не от безысходности. Нина Васильевна тридцать лет связана с моей семьей, мы были соседями по лестничной клетке, давно знаем друг друга. Вот вам счастье и несчастье в одном флаконе. Где-то теряешь, где-то находишь. Мне хорошо дома, уютно, могу спокойно работать, готовиться к юбилейному концерту, который пройдет 1 марта в зале «Россия». Не буду раскрывать всех секретов, скажу лишь, что прозвучат и новые мелодии, никогда прежде не исполнявшиеся со сцены.
- А «Ландыши» будут, Оскар Борисович?
- Обязательно. Разве можно без них?
- Песня песней, но вдруг кто-то из зрителей принесет вам живые цветы?
- Вообще-то в такое время года отыскать в наших широтах ландыши трудно, не сезон. Хотя, с другой стороны, сегодня все возможно, были бы деньги. Словом, если подарят, отказываться не стану, очень уж нравятся мне эти цветы. Пусть «зеленые» простят за такое заявление. В порядке исключения.