Но это не остановило херсонского священника: сейчас в семье отца Анатолия воспитываются семеро сирот, а он сражается с местными чиновниками за право взять еще двоих
- Похоже, придется нам закрыться, — шутит директор Херсонского дома-интерната Николай Рудя. — Отец Анатолий скоро всех детей отсюда позабирает. Начал с одного и остановиться не может. Нам бы еще несколько таких людей, неравнодушных к судьбам сирот, и от интерната рожки да ножки останутся.
У отца Анатолия и его жены Лены две родные дочери-подростки. Да и сами родители еще совсем молодые люди: главе семьи всего 32 года.
- Когда родились наши девочки, врачи мне сказали, что в третий раз стать мамой я уже не смогу, — вспоминает жена священника Лена. — А тут судьба свела нас с юной парой. Эти двое не успели еще стать супругами, а 17-летняя девушка забеременела. Избавиться от наследника хотели все: и сами без пяти минут родители, и будущие бабушки-дедушки. Вместе и приняли решение: ребенок не должен появиться на свет.
Узнав об этом, мы предложили оставить малыша с тем, что заберем его прямо из роддома. Пошли в органы опеки, чтобы как-то ввести ситуацию в правовые рамки. Что тут началось! «Мы такого еще не слышали! — возмутились чиновники. — Это криминал! Сейчас же сообщаем в прокуратуру! Будете отвечать!» И хотя до рождения малютки оставалось каких-нибудь полтора месяца, напуганная мамочка поспешила сделать так называемую заливку, ребенка умертвили, а нам охоту к усыновлению отбили надолго.
Вернулись к этому Анатолий и Лена осенью 2004 года.
- Мы как раз купили новый дом, — рассказывает отец Анатолий. — И вдруг Лена говорит: «Как у нас тихо! Вот бы новый просторный дом наполнить топотом детских ножек.
- В воскресную школу при храме, где служил муж, воспитатели приводили детишек из местного дома-интерната, — подхватывает Елена. — Однажды руководитель этой школы в шутку спросила: «Отец Анатолий, один интернатовский мальчик — ну точь-в-точь ваша копия! Не ваш?» И мы поехали в интернат…
- Помню, входит в кабинет человек в рясе, с крестом, — вспоминает директор Херсонского дома-интерната Николай Рудя. — «Я человек не богатый и не бедный, — говорит он. — Но одного мальчишку прокормить могу». Разговор шел о 10-летнем Сереже. «У этого ребенка, — уточняю, — здесь еще две младшие сестрички». «Заберу троих», — без запинки соглашается гость. А потом Сережа попросил, чтобы взяли еще и его лучшего друга Колю. Так мы стали оформлять документы сразу на четверых.
Дочки Анатолия и Лены очень ждали, когда приедут их новые братики и сестрички. Подарочки им приготовили, накрыли праздничный стол. Но стоило четырехлетней Владе обнять свою новую маму, как вспыхнула ревность. «Это наша мама!» — заявили свои права Люба с Людой.
- Долго потом объяснял им, что воздуха в комнате хватает всем, — хмурит брови отец Анатолий. — Так и мама — ее на всех хватит!
Сначала «интернатовцы» держались обособленно. А стоило Любаше или Люде попроситься к бабушке с дедушкой, как «новенькие» интересовались, можно ли им пойти вместе с сестричками.
- Мы понимали: дело вовсе не в желании увидеть стариков, — уверена Елена. — Главный вопрос: мы такие же, нам можно то же самое? Дети по очереди переночевали у бабушки и успокоились.
Были ситуации, которые и вовсе ставили маму с папой в тупик.
- У одного из ребят, когда мы его забирали, была оформлена виза в Италию, — вспоминает отец Анатолий. — Выпадет ли еще случай поехать за границу? Отправили ребенка, и месяц он жил в итальянской семье. Встречаем парня через четыре недели, а он как-то и не рад нам. Дома не отходит от чемодана с подарками. Несколько дней я не мог понять, что с ним. Потом он вдруг говорит: отвезите меня обратно в интернат, потому что я хочу к маме и папе, которые в Италии. Объяснил, что не стану его держать, если итальянцы приедут. Наоборот, сделаю все, чтобы помочь осуществиться мечте. Парень год ждал, переживал. Но никакой весточки из-за границы не было. И только когда другие итальянцы приехали в Херсон, привезли сиротам сувениры от тех людей, у которых они когда-то гостили, а наш ничего не получил, он ждать перестал. То ли ему лишнего наобещали, то ли просто не понял переводчика, а только итальянская история заставила нас сильно поволноваться.
Дочери отца Анатолия ходят в одну из лучших школ в своем районе. Стали оформлять туда и приемышей. Но тут выяснилось, что Коля не справляется с учебной программой, поэтому должен учиться в спецшколе. Решили подтянуть мальчика. Сначала занимался с ним папа, потом репетиторы. В семье есть традиция: тот, кто хорошо закончил учебный год, в подарок получает мобильный телефон. У Коли он уже есть.
Влада, самая маленькая (сейчас ей пять лет), очень скучала по подружке Ане из интерната. Девочки ездили друг к другу в гости, пока семья не приняла решение забрать и Анну. Стали оформлять на ребенка документы и узнали, что у нее в интернате есть шестилетний братик Юра. Чтобы не разлучать детей, взяли двоих.
Потихоньку вырисовался семейный детский дом, и Белозерский районный совет присвоил этот статус новой большой семье отца Анатолия. И… тут же приемных родителей стали упрекать в том, что они берут «чужих» детей — не из района, где живут и откуда получают финансирование.
Поэтому вскоре и в без того шумном доме появился «местный» — Ванюшка. У шестилетнего пацаненка не было даже свидетельства о рождении, он жил с сильно пьющей мамой, а покушать бегал в соседнее село к тете. Когда мама умерла, его судьбу решили устроить более счастливо.
- Ваня просил только супа, — вспоминает Лена. — Другой еды он просто не знал. Постепенно привык кушать вторые блюда, и очень долго не притрагивался к сладкому. Вкус торта, пирога был ему настолько непривычен, что только через много месяцев Ваня решился съесть первый кусочек.
- Я обожаю печь пироги, — улыбается отец Анатолий. — Обычно с вечера ставлю тесто, а утром в пять поднимаюсь, леплю булочки, струдли, и когда дети просыпаются, в комнатах уже пахнет сдобой. Сколько не испечешь, к ужину не остается.
- Каждый раз, когда я оформляю очередного ребенка, меня с опаской спрашивают: а вы не будете заставлять детей молиться, держать посты? — рассказывает отец Анатолий. — Я не считаю пост краеугольным камнем православия, не на нем держатся церковные уставы и обычаи. Но ребята должны знать традицию.
Не так давно отец Анатолий после 13 лет работы священником ушел из церкви, чтобы строить «храм внутренний».
- Сейчас я больше нужен здесь, в доме, — объясняет священник. — Спасти одну душу — это ведь то же самое, что построить храм. Человек и есть храм, только из плоти и крови. Иногда заходишь в церковь, и что? Можно вызолотить ее купола, но там все равно останутся сплетни, осуждение, зависть. Я создаю наш маленький храм, где в каждом — покой душевный и радость. Я обязан помочь детям. А настоящая помощь — это сделать так, чтобы человек не нуждался в помощи.
Иногда это очень трудно — помочь. Маленькая Любочка — удивительно талантливый и музыкальный ребенок, но ее интереса к фортепиано хватило всего на месяц. Отец Анатолий терпеливо садился рядом, и они играли гаммы: сегодня пять минут, завтра десять. Вскоре у Любы стало получаться, она вновь полюбила и инструмент, и ноты, и занятия.
Впрочем, как заметили родители, у всех «государственных» детей общая проблема: они немного ленивы, не привыкли трудиться. Потому что знают: сиротам — «положено».
- Одна из наших девочек, вернувшись из школы, пожаловалась: «Одноклассник едет летом в «Артек», почему не мы?» — рассказывает мама Лена. — «А почему именно вы должны ехать?» — удивляюсь. «Но мы же сироты!» «У тебя, — отвечаю, — есть папа и мама, какая ты сирота?!»
- Вхожу в комнату, а там не на месте лежат вещи, валяются фломастеры — начинаем наводить порядок, — делится педагогическим опытом отец Анатолий. — В домашнем мире нельзя допускать хаоса. Как объяснить другим людям, что все вокруг — тоже наш мир! Каким мы его создадим, таким он и будет. Если бы в полумиллионном Херсоне нашлось еще 10 семей, которые взяли бы детей, интернат и в самом деле закрылся бы. Всего десять!.. Я не понимаю, почему этого не происходит…
Статус семейного детского дома позволял отцу Анатолию взять еще одного ребенка. И он начал оформлять документы, но как оказалось, у девочки-сироты есть сестра. Нужно брать двоих. Для семьи это не проблема, но не для чиновников. Финансирование на одиннадцатого ребенка по закону не полагается. Лена с Анатолием предложили: «лишнюю» девочку возьмут не в детский дом, а себе, и воспитывать будут без какой-либо материальной поддержки со стороны местных органов самоуправления.
Увы, ситуацию изучали уже и сотрудники отраслевого министерства, и местные чиновники — все равно «не положено».
- Две девчушки этого не знают и считают дни, когда мы за ними приедем, — вздыхает Лена. — Беда в том, что в медицинской карточке одной из сестричек записано «энурез». С таким диагнозом деток не хотят брать, и девочка обречена на сиротство. Может, вы сможете нам как-то помочь?
Я попыталась, но везде, куда обращалась, слышала то же самое — не положено! Закон не позволяет. Странные у нас законы, ей-Богу…
- Они унижают людей, — соглашается отец Анатолий. — Мы привыкли жить униженно. Все нужно выстрадать. Если ты слаб — отступишь. Но мы не отступим, поверьте! Я не знаю как, но мы возьмем этих двух деток, раз обещали им.
Мой собеседник признался, что уже заказал на мебельной фабрике огромный трехметровый дубовый обеденный стол, за которым предусмотрено место и тем, кому пока «не положено».
У многих детишек, попавших в дом к херсонскому священнику, есть свои бабушки-дедушки, мамы-папы, но дети вспоминают о них редко. Иногда, правда, родственники все же навещают детей.
- Одна из наших девчонок, помогая Лене на кухне, все время приговаривает: «А моя мама тоже так делает», — замечает отец Анатолий. — И я не устаю повторять: если ваши родители к вам вернутся, я только рад буду. Вы здесь потому, что так сложилась ваша жизнь… Одна моя прихожанка уже четыре года забирает двух детей-сирот в гости на выходные, но взять опекунство не решается по одной-единственной причине: их приходит навещать мама. Разве такое должно настораживать? Эта женщина их родила! И если она сегодня оступилась, ты первая, убеждал прихожанку, должна подать ей руку. Поддерживая ее, ты на самом деле помогаешь детям. Если этого в душе нет, лучше не брать ребятишек к себе даже на полдня, не морочить им голову. Так ты только травмируешь их. Ни у тебя, ни у них нет в душе покоя! Это грех.
Я уходила из теплого и счастливого дома молодого священника с удивительным чувством: бросить немедленно работу, идти в детский дом, набрать кучу сирот, возиться с ними. Так просто, оказывается, обрести покой и счастье! Так просто, если бы…
И будто вдогонку звучали слова отца Анатолия: «Никаких «если бы… » Хочешь сделать? Бери и делай».