Бывшая учительница и ее ученик преодолели осуждение общества, неприязнь близких и уже отметили годовщину своего бракосочетания
История учительницы Мэри-Кей Летурно шокировала всю Америку десять лет назад. 34-летняя замужняя женщина, мать четверых детей, преподавательница средней школы вступила в сексуальную связь со своим учеником, который младше ее почти на 22 года. Забеременела от него и не стала избавляться от ребенка. Ее арестовали в 1997 году. Она признала себя виновной в изнасиловании несовершеннолетнего и была приговорена к семи с половиной годам тюремного заключения. Признание Мэри-Кей было частью сделки с властями. Прокурор пообещал, что предоставит ей возможность видеться с детьми и несовершеннолетним любовником Вили Фуалау. Однако вскоре Летурно поняла, что ее обманули. Ее выпустили через полгода, но категорически запретили встречаться с детьми и Вили. Она не послушалась и вновь очутилась за решеткой, где провела семь лет. В тюрьме родила второго ребенка от Фуалау, на свободу вышла в 2004 году. Оказалось, что ее чувство к Вили было настоящим. Да и бывший ученик ждал ее все эти годы. Мэри-Кей с большим трудом принялась налаживать свою жизнь. В июне прошлого года они с Вили поженились. Сделали это, как только Фуалау исполнился 21 год. И вот в первую годовщину свадьбы поздравить их приехал известный тележурналист Ларри Кинг. Он не стал приглашать супругов в студию, а навестил их дома в Сиэтле. Кинг считал, что под родной крышей Мэри-Кей и Вили будут чувствовать себя увереннее.
- Сегодня мы в гостях у Мэри-Кей Летурно и Вили Фуалау. Они живут в Сиэтле в уютном доме, который стоит на воде. Я не ошибся, Мэри-Кей?
- Это так, Ларри. И когда поднимаются волны, нас качает, как в лодке.
- Вы купили этот дом или снимаете?
- Снимаем. Недавно продлили договор еще на год. Посмотрим, может удастся выкупить. Нам здесь нравится.
- Мэри-Кей, могла ли ты себе представит десять лет назад, что с тобой произойдет то, что случилось? И что у этой истории будет такое завершение?
- Нет, мне и сейчас не верится. Но о завершении говорить рано.
- А ты, Вили?
- Я так точно не представлял себе!
- Тебя удивляет больше всего то, что ты женился на своей бывшей учительнице, или то, что у вас уже двое детей?
- Для меня самое удивительное, что Мэри выдержала те страшные семь лет.
- Ты говоришь о ее тюремном заключении?
- Да.
- И ты ждал ее все это время?
- Да.
- Мэри-Кей, оглядываясь на то, как начинались ваши с Вили отношения, о чем ты думаешь? Они не кажутся тебе странными?
- Почему они должны казаться странными?
- А разве нет? Ты, замужняя женщина, у тебя четверо детей, а ты бросаешь мужа ради связи с подростком, который всего на год старше твоего старшего сына! Вот о чем я говорю. Что ты чувствуешь сейчас?
- Конечно, на первый взгляд мое поведение выглядит глупым, непонятным. Но это, если не знать, как глубоки были чувства, которые мы испытывали и продолжаем испытывать друг к другу. А сейчас я прежде всего думаю о том, что трагедия, которую пережили наши семьи, слава Богу, подошла к концу. Мы соединились с нашими детьми, все самое страшное уже позади.
- Ты сказала «наши семьи»…
- Да, я говорю о своей семьей, о семье Вили.
- А о своем первом муже?
- И о нем тоже. Кризис в отношениях с ним миновал. Сейчас мы их выстраиваем так, чтобы не страдали наши дети.
- А ты что скажешь, Вили?
- Согласен с Мэри. Если бы кто-то из моих друзей рассказал, что он полюбил женщину намного старше, я бы поверил. В жизни такое случается.
- Когда ты поняла, что любишь Вили?
- Я поняла это наверняка, когда мы впервые одновременно испытали оргазм. Этого бы не произошло, если бы мы не любили друг друга.
- Значит, до того момента между вами было только физическое влечение?
- Нет, любовь уже жила в нас.
- Иными словами, ты хочешь сказать, что любила его еще до того, как занялась с ним любовью?
- Да, я почувствовала это, как только он признался мне в любви. Я поверила ему.
- Вили был настойчив?
- Что значит настойчив?
- Ну, он ухаживал за тобой, оказывал знаки внимания, говорил постоянно о своих чувствах к тебе?
- Нет, началось все с того, что однажды после урока он задержался в классе, и когда мы остались одни, подошел и сказал: «Миссис Летурно, я люблю одну женщину… » И посмотрел выразительно на меня. Я смутилась и прошептала: «Пожалуйста, не говори, что речь идет обо мне… »
- Так все и было, Вили?
- Почти так. Я сказал, что люблю одну женщину. А Мэри спросила: «Она об этом знает?» Я посмотрел ей в глаза и ответил: «Надеюсь, знает!»
- Неужели в этот момент, Мэри-Кей, у тебя в голове не прозвучал сигнал тревоги? Что-то вроде «Он же ребенок! Я замужем! Он — мой ученик!»
- Такие мысли, конечно, были, но они быстро исчезли. Мы с Вили хорошо знали друг друга. И я понимала, что он не такой уж ребенок. Мы ведь принадлежим к разным культурам. У его народа мальчики взрослеют гораздо раньше…
- Фуалау — это что за фамилия?
- Мои родители с острова Самоа.
- Понятно. Вили, я заметил, что ты называешь свою жену не Мэри-Кей, а просто Мэри. Тебе так больше нравится?
- Да, по мне Мэри звучит лучше.
- Мэри, а ты осталась на своей фамилии?
- Нет, я взяла фамилию Вили. Теперь я — Мэри Фуалау.
- Прости, что перебил твой рассказ. Значит, ты с самого начала относилась к Вили как к мужчине, да?
- Да, при этом понимая, что я гораздо старше. Я считала, что это и есть наша главная проблема. Но он меня не слушал. Чтобы прекратить наши споры, Вили однажды сказал: «Что ты все твердишь: я старше тебя, я старше? Когда ты собираешься умирать?» Я ответила, что в моем роду все женщины жили долго. Моей бабушке уже 100 лет, а она в могилу еще не собирается. А я на нее очень похожа. И тогда Вили сказал: «Вот и прекрасно! Когда ты будешь умирать в 100 лет, мне будет уже 80! Разве тогда наши 20 лет разницы будут иметь значение?»
- Значит, ты была уверена, что ваша главная проблема — разница в возрасте? А как же твои дети, муж? Как ты ему все рассказала?
- В тот момент я уже жила отдельно…
- Но поставить его в известность ты должна была. Хотя бы из-за детей!
- Честно говоря, мне казалось, что ему на меня наплевать. Мы уже восемь месяцев не жили вместе. У него была другая женщина. Я рассказала ему о Вили, когда забеременела.
- И как он к этому отнесся?
- Плохо. Ему было все равно, что я живу со своим учеником. Его не устраивала только моя беременность. Он так и сказал мне: «От другого ты рожать не будешь!»
- Где сейчас твой бывший муж?
- Еще во время суда он забрал детей и уехал на Аляску. Там и живет.
- Он женился?
- Да, женился и развелся. Сейчас у него есть женщина. Кажется, они ладят.
- А ваши дети?
- Мы очень близки. Мой сын живет с нами. Старшая дочь учится здесь, в Сиэтле. Ее общежитие в 20 минутах езды отсюда. Мы предлагали ей жить с нами, но она захотела поселиться с другими девушками в студенческом городке.
- А младшие девочки?
- Они пока с отцом на Аляске. Но каждый месяц гостят у нас. И я летаю к ним постоянно. Они серьезно занимаются танцами, балетом. Я пару дней назад вернулась. Была на экзамене, который выдержала моя дочь в балетной школе.
- Вили, как дети Мэри относятся к тебе?
- Мы все — одна семья.
- Что, все так легко?
- Нет, конечно, трудности были. И серьезные. А разве их могло не быть? Они очень любят свою маму. И вдруг из-за какого-то ученика ее сажают в тюрьму! Как они должны были ко мне относиться? Естественно, они винили во всем меня. Долгих семь лет они жили без матери. Но сейчас все позади. Они признали меня. Мы дружим.
- Мэри, твои дети от первого и второго мужа дружат между собой?
- Да, Ларри! Уверяю тебя, они любят друг друга. И мы собираемся все вместе очень часто. А дни рождения! Тут весь дом вверх ногами!
- Значит, твои старшие не держат зла на Вили?
- Нет. Знаешь, когда я освободилась и наши встречи с детьми стали возможны, Вили в них сначала не участвовал. Он не хотел мешать нашему общению. И дети сами попросили меня: «Мама, скажи Вили, что мы любим его. Он — часть нашей семьи».
- Хорошо, а ваши дочери с Вили? Они знают вашу историю?
- Не всю.
- Что конкретно им известно?
- Они знают, что мама старше папы, что мама когда-то нарушила закон и оказалась в тюрьме и поэтому им пришлось несколько лет жить с бабушкой. И пока еще они не могут все время быть с папой и мамой.
- Почему не могут?
- Право опеки над нашими девочками принадлежит матери Вили. Они живут с нами три-четыре дня в неделю. Пока. Но этот вопрос уже решен. Мы не спешили, ждали, когда закончится учебный год. А недели через две-три заберем дочерей к себе насовсем.
- Сколько им сейчас?
- Семь и девять лет.
- Какие у тебя отношения со свекровью?
- Она мудрая женщина. Многому научила наших девочек, заменив им мать, пока я была в тюрьме.
- Девочки очень к ней привязаны?
- Конечно! Но они любят и нас. И мы не отбираем их у бабушки. Они будут видеться, когда захотят.
- Вили, а как у тебя складываются отношения с тещей?
- С матерью Мэри? Да я с ней разговаривал всего пару раз. Это даже настоящей беседой не назовешь.
- Она не одобряет ваши отношения?
- (Перебивает Мэри-Кей. ) Я бы так не сказала. Просто мама живет далеко. Она хорошо относится к Вили и к нашим девочкам.
- А где она живет?
- В Вашингтоне, округ Колумбия.
- А вы здесь в Сиэтле, штат Вашингтон. Согласен, это далеко, через всю страну. Хорошо, вернусь к вашим девочкам. Значит, пока они не знают вашей истории во всех деталях. А вы не боитесь, что они услышат ее не от вас? Например, кто-то в школе расскажет им, как все было?
- Мы думали об этом. Но хотим, чтобы они стали старше.
- Тебе ведь придется рассказать им и о тюрьме, и о том, что ты до конца жизни будешь находиться на учете в полиции как насильник.
- Увы, это так. Я и сейчас должна отмечаться у своего инспектора, сообщать ему о всех своих перемещениях.
- Расскажи, как тебе пришлось в тюрьме.
- Хорошего мало. Тюрьма остается тюрьмой. Возможно, там нет решеток, как это было 100 лет назад, но двери в камерах такие же тяжелые и толстые, а сами камеры маленькие, с холодным цементным полом.
- Я не могу понять, что произошло, когда тебя освободили в первый раз. Зачем ты нарушила соглашение с властями?
- Не я его нарушала! Меня обманули! Мне сказали, признай себя виновной, и мы осудим тебя условно или освободим досрочно, и тогда ты сможешь быть частью общества, воспитывать своих детей. Пройдешь курс лечения у психиатра и вернешься к нормальной жизни. Конечно, я согласилась. Все, что от меня требовалось, это сказать «Виновна!». Но как только я оказалась в тюрьме, ко мне пришел психиатр и все разложил по полочкам: «Тебя освободят досрочно, но ты не сможешь видеться с детьми, даже передавать им весточки через свою мать, ни открытки на день рождения или Рождество, ни звонка по телефону!» Я возмутилась. Он сказал, что я нахожусь на тех же условиях, что и насильники-мужчины. Для меня закон не предусматривает исключений. Я ответила: «Правда? А скажите, доктор, сколько из ваших подопечных мужчин родили ребенка перед тем, как попасть сюда?» В тот момент я решила сделать все для того, чтобы вернуться к детям.
- Выходит, что закон разрешал тебе видеться с ними, пока ты находилась в тюрьме, и запрещал, как только ты обретала свободу?
- Точно! При этом свидания разрешались только со старшими детьми, а их забрал бывший муж. И тогда я решила обмануть систему, которая обманула меня. Я вышла на свободу в первый раз и тут же поехала к своей младшей дочери. Я знала, что меня посадят в тюрьму снова, но хотела этого! Проконсультировавшись с адвокатами, я узнала, что, если отсижу весь срок, никто не сможет мне запретить воспитывать моих детей, поскольку я уже искупила вину перед обществом. Главное, не нарушать закон снова, чего я делать не собираюсь.
- Но тебя ведь арестовали во второй раз, когда обнаружили в одной машине с Вили!
- Да, но это было уже не важно. Я увиделась с ним не ради сексуального контакта, а потому, что он — отец моей девочки. Мне хотелось просто поговорить с ним. А для судьи это было неважно. Меня бы отправили в тюрьму на семь лет, даже если бы и не было этого свидания с Вили. Ведь я успела до него нарушить условия досрочного освобождения, повидав дочь.
- Выходит, ты это сделала намеренно. Ты хотела вернуться в тюрьму?
- Да, Ларри. Это единственный способ снова обрести семью.
- Общаться вам с Вили не разрешали. Как вы поддерживали связь между собой, пока ты сидела? Я что-то слышал о бутылках с молоком…
- Это правда. Когда у меня родилась в тюрьме наша вторая дочь, ее отдали матери Вили. Мне разрешили сцеживать грудное молоко. Чтобы оно не пропадало зря, я собирала его в бутылки, которые забирала мать Вили. На них наклеивались бумажки с датой. Мы придумали свой шифр: пара цифр, букв, которые я успевала написать на обратной стороне бумажки или на дне бутылки.
- Позволю себе такой вопрос. Известно, что в тюрьмах заключенные часто подвергаются сексуальным унижениям. И женщины не исключение. Тебе пришлось столкнуться с этим?
- Подобное происходит в тюрьме постоянно. Я столкнулась с этим как только оказалась за решеткой. Ничего, справилась.
- Тебе пришлось уступить?
- О, нет! Я не позволила — и все.
- Вили, Мэри сильно изменилась после семи лет в тюрьме?
- Когда я увидел ее в первый раз после освобождения, чуть не заплакал. Она очень похудела, кожа да кости. Стала меньше. И я подумал тогда: она все это вытерпела из-за меня. Мой приятель сидел за решеткой и знал не понаслышке о тюремных порядках. Он предупреждал меня, что люди меняются там не только внешне, но и внутри. Слава богу, Мэри осталась в душе той же.
- А Вили изменился? Все-таки, когда ты угодила за решетку, ему было 13. А ты увидела его 20-летним парнем.
- Нет, не очень.
- Но он хотя бы возмужал?
- Это точно.
- Хранил тебе верность?
- Он честно признался мне, что у него были женщины. Я его понимаю. Он молод, у него есть друзья. Они ходили на дискотеки, бывали в клубах.
- Вили, это были случайные связи или что-то более серьезное?
- У меня ни с кем не было таких глубоких отношений, как с Мэри. Даже лаская другую девушку, я думал о моей Мэри.
- Мэри, скажи, Вили — хороший отец?
- О, да! Он очень нежен с детьми, заботлив.
- А чем ты занимаешься, Вили?
- В каком смысле?
- Кто содержит семью, ты или Мэри?
- Я.
- Значит, ты работаешь?
- Да, открыл салон татуировок. Купил необходимое оборудование.
- Сам наносишь татуировки клиентам?
- Да, сейчас это очень популярно.
- А у самого есть?
- Есть. Это татуировка-символ. Раньше у нас себе такую могли позволить только вожди. Носящий ее — это охотник, рыбак, короче, добытчик.
- (В разговор вступает Мэри-Кей. ) А еще он учится.
- Где же?
- Я студент Академии художественных искусств.
- Ты рисуешь?
- И рисую, и скульптурой занимаюсь.
- Мэри, а ты не работаешь?
- Пока нет. Мне уже можно преподавать, правда, не в школе, а в колледже. Но у меня шестеро детей, которых я долго не видела. И я хочу наверстать упущенное.
- Еще об одном ребенке не думали? Что скажешь, Вили?
- Думали. И не раз. Я очень хочу сына.
- Ваши отношения остались такими же страстными?
- Меня влечет к Мэри все с той же силой.
- Что ты скажешь, Мэри? Мне, например, кажется, что ваша страсть долго подогревалась фактором запретного плода, незаконности ваших отношений. Теперь вы супруги во всех смыслах.
- Это так, но желание не уменьшилось. Иногда я еду домой и ловлю себя на мысли, что мне не терпится увидеть Вили, обнять его, почувствовать его поцелуи. И я жму на газ…
Подготовила Наталия ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»