На Родину вернулись украинские моряки — оставшиеся в живых члены экипажа затонувшего в конце мая вблизи Канарских островов теплохода «Портленд»
Эта трагедия, произошедшая неподалеку от испанских берегов, в Украине осталась почти не замеченной. В кратком официальном сообщении МИД упоминалось о том, что «в ночь на 26 мая сего года вблизи острова Тенерифе (Канарские острова) затонуло судно «Портленд», на борту которого находились граждане Украины»…
Именно наши соотечественники составляли большую часть экипажа затонувшего (не ночью, а средь бела дня) теплохода. «Портленд» ушел под воду так стремительно, что команда не успела даже сообщить о бедствии. Не сработал и специальный сигнальный буй. Поисковая операция началась только на следующие сутки, а до прибытия спасательного вертолета экипаж более двадцати часов(!) болтался в штормовых волнах…
- Все наши ребята нанимались на работу через одесское крюинговое агентство «Гермес-шиппинг», — рассказал «ФАКТАМ» 22-летний матрос первого класса Вадим Шелепин. — Работодатель (от имени которого действует агентство) обещал высокую зарплату — порядка 1000 евро в месяц, выходные дни — суббота и воскресенье и полностью обновленное после ремонта судно, которое дожидается экипажа в Болгарии.
Правда, в первый рейс мы отправились полтора месяца спустя: никак не могли закончить перестройку теплохода. Как-то ночью я нес вахту. Мы проходили Гибралтар. Вдруг вышла из строя вся судовая электроника. За несколько минут волна развернула теплоход градусов на 60. А встречным курсом — прямо на нас(!) — шло другое судно, находившееся уже на расстоянии каких-то 5-6 миль…
Команда испытала шок: мы ничего не могли поделать с системой управления, перо руля абсолютно не слушалось даже в ручном режиме. Невероятных усилий стоило нам сначала «затормозить» судно, а затем вывести его из опасной зоны, ориентируясь сугубо по звездам.
- Балкер «Портленд» переоборудовали под цементовоз, — объясняет 45-летний моторист-электрик Сергей Головлев. — И сделали это с массой ошибок и просчетов. Поскольку увеличилась осадка теплохода, то некуда было принимать балласт. Судоремонтники забыли установить продольные переборки в трюмах, и груз постоянно смещался. А ведь цемент отнесен к категории опасных грузов… Словом, судно напоминало квартиру, где во время ремонта снесли несущие конструкции, и потолок в любой момент может свалиться на голову хозяевам…
- Этот тип судов, — добавляет Сергей Кузнецов, морской стаж которого составляет 36 лет, — предназначен для переходов неподалеку от береговой линии. Хозяева же решили почему-то эксплуатировать его как заправский океанский «грузовик».
- Хоть теплоход и именовался «закрытым» (то есть насыпной груз должен быть «закрыт», изолирован от судовых помещений), но мы постоянно дышали цементной пылью, буквально столбом стоявшей в наших каютах, — рассказывает Вадим Шелепин. — Ее песчинки круглосуточно присутствовали у нас во рту и, конечно же, в легких. Нередко казалось, что мы завтракаем, обедаем и ужинаем именно цементом. Кстати, о питании. Кормили нас из рук вон плохо: по утрам провизии вообще не давали. На обед — пиалочка риса и так называемый суп: вода, немного картофеля и в солидном количестве томат-паста. Вечером — изредка картошку.
Кок-араб отдавал предпочтение своим землякам. Мы же были людьми второго сорта. Мой напарник, Юрий, заработал гастрит, обращался за помощью к тамошним медикам, но безрезультатно. В итоге ему пришлось списаться на берег. Ощутил прелести такого питания и я: время от времени испытывал не только голод, а и желудочные боли. Если до рейса весил 74 килограмма, то сейчас — 67…
- Предчувствие надвигавшейся катастрофы не покидало нас, — сознается Сергей Головлев. — Мы не раз обращались к капитану, требовали устранить технические неполадки, обеспечить нормальные условия работы. Но суперинтендант (представитель хозяина) требовал, чтобы во время аварийной ситуации команда была на борту. В случае неповиновения угрожал посадить нас в тюрьму… Поняв, что дело близится к трагической развязке, я написал заявление, требуя списать меня на берег. Думал, отработаю май — и домой. Но жизнь распорядилась иначе…
В момент аварии я отдыхал в каюте перед вахтой. Проснулся, лежа на кровати вверх ногами! Упал, выкатился в коридор, смотрю, а наш пароход уже лежит на правом борту. Стал пробираться по коридору, который стремительно наполнялся водой. Вдруг прямо на меня свалился холодильник, вылетевший с камбуза. Он так ударил меня в плечо, что рука просто повисла… С огромным трудом я добрался к открытому иллюминатору в офицерской столовой. Вода уже поднялась выше шеи. Я, почти захлебываясь, набрал в легкие побольше воздуха, сделал рывок и «выскочил» в иллюминатор.
Помню, покидая нижний «ярус» кают, я крикнул: «Есть здесь кто?» Никто не откликнулся, никого не было.
- В тот день я стоял на вахте, — вспоминает Вадим Шелепин. — Море было неспокойным — шторм баллов пять-шесть. В 14 часов 30 минут по местному времени о борт ударила первая большая волна. Судно дало крен градусов десять. В исходное положение теплоход не вернулся. Следом ударила еще одна волна — крен на правый борт стал еще большим! Старпом крикнул: «Тонем!»
В считанные минуты крен достиг почти 90 градусов, и судно стало стремительно уходить под воду, затягивая нас в пучину. Вместе с мотористом, Володей Кухарем, успели заметить, как старпом Сергей Кирик, держась за леер (поручни на борту судна. — Авт. ), пытался противостоять волнам. Затем он упал. А дальше я его не видел, поскольку большая часть теплохода уже ушла под воду. А вот механика Евгения Лебедева я видел в последний раз, когда он, уже в воде, с трудом удерживался за швартовы. Ребята выбирались через иллюминаторы, ведь часть экипажа отдыхала в каютах после несения вахты. Быстрее с этим справились наши хлопцы, которые тут же бросились помогать коллегам-иностранцам (в составе экипажа были шестеро граждан Украины, один — Румынии и пятеро — Египта. — Авт. ).
Когда кок, мужчина довольно тучный, застрял в иллюминаторе, вода буквально захлестывала его. Саша Бут крикнул, чтобы я бросил спасательный круг. Поймав его, Саша таки сумел вытащить, а фактически спасти от неминуемой гибели судового повара.
Дождавшись, когда остановится винт, Вадим Шелепин с Владимиром Кухаром прыгнули в воду. В метрах сорока на волнах болталась резиновая шлюпка, которая оказалась наполовину… сдутой, поскольку не действовал надувной баллон. Кроме того, там была пробоина и долго не заводился подвесной мотор. Именно на этом плавсредстве разместилось большинство членов экипажа, в том числе раненые.
Морякам предстала жуткая картина: почти весь теплоход погрузился под воду, виднелась лишь часть кормы. Неподалеку всплыли два спасательных плота, автоматически раскрывшиеся при кораблекрушении. На одном из них находился матрос из Румынии. Люди на шлюпке добрались до плотов и обрубили линь, которым те крепились к корме судна. А затем быстро отплыли, налегая на весла. На глазах у экипажа «Портленд» погрузился в воду.
- Подать сигнал бедствия с борта судна мы просто не могли — не действовала аппаратура, — продолжает Вадим. — Не сработал также и специальный оповестительный буек, располагавшийся на правом крыле теплохода, который, попадая в морскую воду, должен автоматически передавать сигналы.
В порт назначения мы планировали прибыть около 20. 00 в тот же день. Но поскольку и в 22. 30 судно не появилось в порту, а мобилки капитана и старпома молчали, суперинтендант забил тревогу — он как никто другой знал о «прелестях» «Портленда».
Всю ночь Валерий Шепелев, Александр Бут, Владимир Кухарь и раненый Сергей Головлев черпали воду, чтобы удержать шлюпку на плаву.
- Потом я, правда, бросил это занятие, — улыбается сейчас 19-летний Володя Кухарь, самый молодой в составе экипажа. — Понял, что бесполезно. Просто лежал на дне шлюпки в воде… Когда произошло крушение, я работал на палубе. Все произошло стремительно. Я уцепился за леер, пока ноги не повисли в воздухе, а затем спрыгнул в воду… Стемнело, мы в шлюпке изрядно продрогли, ведь были постоянно в воде, в одних трусах. Волны «накатывали» на плот со страшной силой. Потом кто-то вспомнил, что на плоту должны быть спальные мешки. Они, правда, не очень хорошего качества — из обычной полиэтиленовой пленки, но хоть немного согреться и обсохнуть можно. Но тут выяснилось, что, пока мы черпали воду, наши арабские коллеги моментально облачились во влаго- и ветронепроницаемую пленку и сразу же преспокойно уснули!
На рассвете на расстоянии около двух миль моряки увидели небольшое пассажирское судно. Запустили две ракеты, но сигнал не заметили. Затем пролетел самолет и также не обратил внимания на плот. Лишь около полудня, спустя более чем 20 часов после крушения, плавсредство «засек» вертолет спасателей.
- Сколько человек удалось спасти?
- Девятерых. К сожалению, старший помощник капитана 42-летний Сергей Кирик погиб (его тело обнаружили неподалеку от порта Гюимар), а третий механик 36-летний Евгений Лебедев пропал без вести.
Вертолет доставил потерпевших в госпиталь, где им оказали необходимую помощь. Вскоре агент компании-судовладельца привез морякам одежду, их доставили в отель, располагавшийся в Санта Крус де Тенерифе. Разместили в уютных номерах, обеспечили калорийной вкусной едой.
- Отель был классный, с бассейном, — грустно улыбаются ребята. — Только плавать почему-то не хотелось… Представитель судовладельца интересовался, что бы нам еще хотелось, и все просил: скажите, мол, что на судне имелось два полных балласта. Нервничал по поводу того, что в трюмах было солидное смещение. Но всячески избегал разговоров о возмещении ущерба, видимо, получив по этому поводу от хозяев определенные указания. В конце концов, суперинтендант сказал, что каждому из нас выплатят по полторы тысячи долларов в возмещение материального ущерба и выдадут билеты для возвращения домой. Мы поинтересовались относительно других компенсаций: моральный, физический урон… Пригрозили, что выйдем на связь с Международной федерацией транспортных рабочих и расскажем обо всем происшедшем. И буквально через десять минут суперинтендант, посоветовавшись с капитаном, предложил каждому моряку компенсацию в пять тысяч долларов. Но с условием, что о дальнейших выплатах поговорим позже…
- К нам за помощью обратились оставшиеся в живых моряки с «Портленда», — прокомментировал «ФАКТАМ» ситуацию председатель Федерации морских профсоюзов Украины Николай Барский. — Они остались без документов, личных вещей. Их контрактами было оговорено, что в случае аварии судовладелец возмещает все потери. А компенсировали лишь частично — пропажу личных вещей, издержки на переезд. Однако есть и другие нюансы — у моряков появились проблемы физического и психологического характера. Например, Сергей Головлев говорит, что больше не сможет плавать: по сей день болит рука. У большинства прихватило почки — долго находились в воде.
Не торопится судовладелец выплачивать денежную компенсацию семье погибшего старпома и пропавшего без вести 3-го механика… А ведь у них остались дети: двое маленьких дочурок у Евгения Лебедева. Двое дочерей и у старпома…