Нынешней осенью модельер представит новую коллекцию «Оскар», платья которой посвящены кинодивам — Катрин Денев, Лайзе Минелли, Шэрон Стоун, Мадонне…
34-летний Сергей Ермаков считается сегодня самым дорогим дизайнером Украины. Среди его клиенток — Александра Кужель, Маша Ефросинина, Светлана Вольнова, Светлана Лобода… Но в основном — жены банкиров, послов и депутатов, имена которых модельер держит в секрете. Наряды «от Ермакова» — настоящая сенсация в мире моды. Его ноу-хау, к примеру, — плетеные платья: шелковый шифон разрезается на очень тонкие полоски, из которых и выплетается наряд.
Еще одно новшество — каскадное пальто: каскад тончайшего кружева переходит в нежнейший мех пони, сменяющийся стриженой норкой, затем нестриженой. Ее сменяют каракуль и куница. И, наконец, соболя! Все — черного цвета!
Однажды, увидев работы украинского модельера, знаменитый французский дизайнер Жан-Поль Готье не смог сдержать своего восторга и воскликнул: «Да здравствует мода!» При этом законодатель мировой моды вряд ли, наверное, догадывался, что автор шикарных нарядов… практически ничего не видит!
Мы беседуем у Сергея дома. Его квартира напоминает сказочный дворец. Белоснежный холл украшен лепкой и скульптурой. На полу рубиново-терракотовая плитка. На потолке картина «Взгляд из рая»: купол Сикстинской капеллы, под которым собрались знаменитости 30-40-х годов прошлого века — Чарли Чаплин, Мэрилин Монро, Вивьен Ли, Альфред Хичкок… В приоткрытые двери комнаты и кухни видны не менее красивые интерьеры.
Квартира кажется огромной — с лабиринтами, ведущими во все новые и новые комнаты…
- Я только въехал сюда, — поясняет, встречая меня, Сергей Ермаков. — Места, конечно, маловато — только кухня да спальня…
- Так это однокомнатная квартира?!
- Да (улыбается). Однокомнатная. Всего 45 метров. Весь фокус в дизайне. Знаете, мне как дизайнеру приходится иметь дело с разными моделями, но всегда нужно одеть человека так, чтобы фигура его казалась практически идеальной. С квартирами то же самое. Есть немало приемов, с помощью которых пространство расширяется. Например, зеркала…
- Вы сами занимались дизайном квартиры?
- Да, никого не приглашал, хотя у меня много друзей — интерьерных стилистов. Даже особо ни с кем не советовался. Дело в том, что я хотел въехать в квартиру как можно скорее, и ремонт нужно было сделать быстро, очень быстро. Я снимал квартиру — не очень было комфортно. В прошлом году мы развелись с женой. Она живет и работает в Италии уже много лет, возвращаться в Украину не захотела, а я не вижу себя в Италии…
У нас была очень хорошая двухкомнатная квартира на улице Рейтарской. Когда-то именно о такой мы, 17-летние, мечтали, когда учились в швейном училище и были бедными студентами. В этой квартире мы целых три года делали дизайнерский ремонт! У нас была колонна, украшенная мозаикой из полудрагоценных камней. Даже жемчужины там были!
Квартира осталась Люде. А я сейчас мечтаю о загородном доме… Хотя… пока все, что зарабатываю, у меня уходит на мою сумасшедшую профессию, то есть показы. А это очень дорогостоящие мероприятия, о-о-чень!
- Каждое платье, например, которое я делаю для новой коллекции «Оскар», — это тысячи долларов. Все они ручной работы, из натуральных тканей, выпускаемых известными компаниями. Очень дорогой декор — кружева, камни, меха… Нередко над одним платьем четыре человека работают два-три месяца.
- Самая дорогая вещь «от Ермакова» во сколько обошлась клиенту?
- Такой вещью было пальто из горностая. Подкладка из атласа, полностью расшитого золотой нитью. Мех приобретался на аукционе в Канаде. За пальто клиентка заплатила, насколько помню, около 70 тысяч долларов. Примерно столько стоит хороший автомобиль класса «Мерседес». Эта клиентка сейчас живет в Нью-Йорке. Раз в год недели на две она приезжает в Киев и заказывает у меня несколько вещей. По ее словам, позволить себе индпошив на Западе могут только миллионеры. Такой эксклюзив — когда вещь делается специально для определенного человека с учетом его вкуса, особенностей фигуры и подгоняется до миллиметра, — там неслыханная роскошь!
- Слышала, что каждое платье, которое вы создаете, называете женским именем — «Марго», «Виктория»…
- Это правда. Вот и нынешней осенью собираюсь показать коллекцию, где каждое из 19 платьев посвящено кинодиве — Катрин Денев, Лайзе Минелли, Шэрон Стоун, Мадонне, Джульетте Мазини, Одри Хэпберн, Марлен Дитрих… Это не будут платья-копии нарядов той или иной киноактрисы, это платья-ассоциации. К примеру, платье для Шэрон Стоун — из черного шелкового муслина с серебристым лунным отливом. Для Катрин Денев — шоколадного цвета, с золотыми лентами и тончайшим шантильским кружевом в стиле средневековья. Посвященное Лайзе Минелли — в стиле модерн — черное из нитей бисера и перьев. Это платье словно живое! В коллекции — один-единственный брючный костюм, посвященный Марлен Дитрих. Ведь это с ее легкой руки женщины всего мира стали носить брючные костюмы.
- А Мадонне какое платье посвятите? Слышала, она ваш кумир…
- Да, к Мадонне питаю особые чувства с детства. На день рождения мои друзья обычно дарят мне ее диски, футболки с изображением певицы, ее фото… Видите: в прихожей две огромные красные вазы? Этих ваз всего 12 в мире. Восемь из них купила Мадонна. Мадонна — мой талисман. Абсолютно точно знаю: чтобы показ прошел успешно, в финале должна быть Мадонна. То есть ее песня, клип, что угодно… В осеннем же показе платье Мадонны будет финальным. Белое, длинное, расшитое золотыми ветвями лавра — платье победительницы.
- Сергей, скажите, а какова обычно судьба платьев из коллекций? Ведь расходы, связанные с показами, колоссальные…
- Да, в Украине один показ обходится модельеру тысяч в 70-80 долларов, в Париже — тысяч в 400-500 как минимум. Показы «от кутюр» — очень дорогое удовольствие. Но это же реклама домов моды! Гальяно или Шанель делают показы прежде всего с целью, чтобы покупали их духи, аксессуары. Платья же «от кутюр» в мире покупают только порядка 200 женщин.
- Ушам своим не верю! Всего 200 женщин в мире?
- Вы не ослышались. Если у Жан-Поля Готье купят два платья из 50 в коллекции — это большая удача. Но эти платья стоят от 100 тысяч до полумиллиона евро каждое! Среди покупательниц — жены арабских шейхов, японцы и русские. Кинозвезды платья не покупают. Модельеры дарят их кинодивам для участия в «Оскаре», например. И это считается шикарным пиаром для модельера. Ювелиры же, какими бы красивыми ни были их украшения, платят звездам колоссальные деньги за то, чтобы только надели их серьги, колье, браслеты…
Что касается моих платьев, я верю, что когда-нибудь наша отечественная актриса поедет в одном из них на вручение престижной премии. Может быть, и сама Мадонна однажды наденет мое платье. Почему нет? Жизнь доказывает: нужно ставить масштабные цели и добиваться их. А если не верить в удачу, никогда ничего не получится!
- Сережа, вы всегда в черных очках. По этому поводу много сплетен. Одни говорят, что вы практически не видите. Другие — что имидж такой…
- Рассказываю, как есть. С 11 лет у меня сахарный диабет, и один глаз уже вообще не видит, а второй — только на пять процентов. Я перенес восемь операций на глазах. И любой резкий солнечный луч… (Сергей вдруг на минуту замолкает. ) Кроме того, знаете, я стесняюсь вида своих травмированных глаз, не хочу расспросов, сочувствия… Мне сложно ориентироваться в пространстве. Часто люди, которые первый раз меня видят, думают, что я или под кокаином, или абсолютно пьян. Я ведь всегда хожу с кем-то… Раньше вообще на эту тему не говорил, старался умалчивать, стеснялся. А сейчас думаю: ну и что? Так уж сложилось…
(Сергей закуривает очередную, наверное, пятую за время нашей беседы сигарету. )
С удовольствием поменял бы этот имидж на нормальные, здоровые глаза Я знаю, некоторые наши дизайнеры говорили: «Да что он врет? Он прекрасно все видит!» А недавно пошел к своей клиентке на день рождения — она занимает очень высокий пост в МВД! — и ей сказали: «Бо-же, твой Ермаков та-а-ак нажрался!» А там полумрак, стулья, проходы — мне видно очень плохо. Я пошел туда с девушкой, она меня ведет: «Он, — говорит, — не видит!» Передо мной потом извинялись.
- Вы мужественный человек…
- Я очень переживал в первый год, когда начались показы. А это ведь неизбежные интервью, телевизионные съемки… Боялся, чтобы, не дай Бог, не написали про мои глаза. А потом в «Бульваре» была огромная статья. И журналист мне объяснила: «Ты не должен стесняться, потому что есть много людей, которые не видят и чего-то не могут. Пусть они знают, что это не препятствие для работы и нормальной жизни». Я живу абсолютно полноценно: работаю, хожу на тусовки, смотрю телевизор… Мне хватает зрения, чтобы понять, красный цвет или зеленый.
Да, конечно, я не могу рисовать. Но нашел выход — рисую прямо на манекене, потом объясняю замысел коллегам. Иногда мои клиенты в шоке, потому что некоторые нюансы я вижу лучше, чем, допустим, конструктор: например, ширина лацкана в жакете на полсантиметра больше, чем нужно, или полоска должна идти ровно по краю, а она ушла вверх.
Это трудно объяснить. Говорят, когда пропадает зрение, обостряются интуиция и осязание. Это так. Работать мне абсолютно комфортно, правда! А клиенты… Они привыкли, что подхожу к ним всегда очень близко — на расстояние, на которое, если бы видел нормально, подойти не имел бы права. Я могу провести рукой по одежде, потрогать что-то, чего раньше не делал никогда (вздыхает).
- А на показах видите что-то?
- Я вижу силуэт, цвет… А детали? Я всегда хожу на эти мероприятия с кем-то из друзей или коллег, и мне комментируют то, чего я не вижу. Воображение же дорисовывает…
- Но сейчас же столько клиник, ультрасовременных!..
- Операции мне делали в лучших клиниках Киева и Москвы. Но отслоение сетчатки происходит в одно мгновение. Мне восстановили часть сетчатки на одном глазу, на другом не успели. Более совершенных технологий пока нет. Говорят, лет через пять-семь… То есть у меня есть шансы. Пусть удастся вернуть не 100 процентов зрения, пусть процентов 50… Именно поэтому я должен работать, а не лежать дома и думать: «Боже мой, какой я несчастный, инвалид I группы». Операция будет стоить не меньше 100 тысяч долларов. Эти деньги нужно заработать. Иного выхода у меня нет…
Более того, без работы я не могу! Для меня два выходных — это ужасно! А, не дай Бог, месяц отпуска! Что мне делать в отпуске? Смотреть телевизор? Я его не люблю. Читать, к сожалению, не могу. Выезжать куда-то надолго тоже не для меня. Когда в последний раз мы поехали с женой на море, она злилась на пляже: «Что, уже соскучился по своим швейным машинкам?»
Все, что у меня есть сегодня, это моя профессия. Я ночью могу проснуться и вижу платье, до миллиметра ощущая каждую его деталь…
- Сергей, я не люблю задавать подобные вопросы, но такая работа: вам приписывают романы с моделями, известной тусовщицей Светланой Вольновой, еще с кем-то… Откройте тайну своей личной жизни.
- Света? Она очень хороший мой друг. Мы созваниваемся с ней практически каждый день. Но у нее есть любимый человек, и этим все сказано. Модели? Если быть откровенным, мне нравятся девушки невысокие, потому что я комплексую. Высокие хороши для подиума, а в жизни… У меня жена была на 11 сантиметров ниже меня. С ней я чувствовал себя хорошо, комфортно. После того как мы расстались, у меня был очень сложный период и, скажу вам честно, никаких романов не было вообще… Иногда смотрю на друзей, чьи жены беременеют, рожают детей, и думаю: надо жениться. Но вы же видите, в этой квартире даже кроватку детскую негде поставить будет (улыбается). Нужно сначала, видимо, расширить жилплощадь…
- Но на примете какая-то девушка уже есть?
- Не-а. Нет вообще никого, — грустно говорит Сергей.
- А разница в росте с Вольновой у вас какая?
- Мой рост — метр шестьдесят восемь. Плюс шляпа. У Светы примерно метр восемьдесят. Плюс туфли на каблуке сантиметров 12. Вот и считайте. Иногда в тусовке нас в шутку называют Котом Базилио и Лисой Алисой. Похожая картина и с моделями. На каблуках все девушки под два метра — и я им, как говорится, в пуп дышу. На примерках мне от этого всегда смешно становится. А когда их сразу девятнадцать, я, словно гном, бегаю между ними… Представляете эту картину?
- У вас потрясающее чувство юмора. Не каждый может так говорить о себе. Какой ваш любимый профессиональный анекдот?
- Мужчина пришел к портному забирать костюм. Примерил. «А почему один рукав короче другого?» — недоумевает. «А вы плечо опустите, и рукав станет», — говорит портной. «Та-ак. А почему брючина одна короче другой?» — замечает клиент. «А вы ногу подогните вот так… » — советует портной. Одним словом, все, костюмчик сел. Прямо в нем довольный клиент выходит из ателье, рядом с которым стоят две женщины. «Смотри, наши шить научились, — говорит одна другой. — Урод уродом, а костюмчик-то как сидит!»
Кстати, своим конструкторам я запрещаю жаловаться на недостатки фигуры клиента, например сколиоз. Клиент ведь потому и пришел к портному, что подобрать в магазине одежду ему сложно. Вещь, сшитая на заказ, должна сидеть и-де-аль-но!