Известный ведущий российского Первого канала и владелец ресторана французской кухни готовится повторить на автомобиле маршрут путешествия по США знаменитых Ильфа и Петрова
Владимир Познер решил ударить автопробегом. Не по бездорожью — по Америке. В первых числах августа в Нью-Йорке стартовал марафон, который через 50 дней завершится на тихоокеанском побережье США. Итогом поездки должен стать цикл телепередач. Их покажет Первый канал. Творческие люди неохотно раскрывают детали незавершенных проектов, но Владимир Владимирович накануне отлета в Штаты согласился за завтраком в собственном ресторане ответить на заданные вопросы.
- У вас финансовые проблемы, Владимир Владимирович? Денег на жизнь не хватает?
- Вы о «Жеральдин»? Мы с братом открывали ресторан не ради заработка. Точнее, не только из-за этого. Как истинная француженка, мама умела и любила готовить, привила нам вкус к хорошей еде. Жеральдин давно нет в живых, но к идее увековечить ее память мы с Павлом возвращались регулярно. Брат мой — доктор наук, специалист по средневековому Вьетнаму. Работа в Институте востоковедения, увы, не приносит больших доходов, и с некоторых пор Павел действительно стал испытывать определенные материальные затруднения. Поэтому года три назад от разговоров о ресторане мы перешли к делу. Брат взял на себя организационные и хозяйственные хлопоты, от меня требовалось одно: найти подходящее помещение. Не скажу, будто «Жеральдин» приносит бешеную прибыль, но хорошо уже то, что работаем не в минус. Впрочем, повторю, ценю это место за иное. Тут приятно провести время, публика приходит не тусовочная, в меню много маминых блюд, абсолютно французская кухня и, надеюсь, атмосфера.
- Хозяев заведения кормят бесплатно?
- Мы с братом всегда платим по счетам. Принципиально.
- На самом деле, спрашивая о денежных осложнениях, я не ресторан подразумевал. Он два года существует, а поучаствовать в рекламе вы согласились недавно. Теперь известная страховая компания вашим голосом клиентов заманивает.
- Сначала надо доказать, что это я говорю.
- Отрекаетесь, в несознанку уходите?
- Да, голос похож, но меня же на экране нет.
- Вряд ли промолчали бы, Владимир Владимирович, если бы кто-то рискнул вас спародировать.
- Не хочу комментировать предположения. По-прежнему отказываюсь рекламировать производителей одежды: дескать, костюм телеведущему предоставлен фирмой имярек. И лицом торговать не намерен.
- А голосом, значит, можно?
- Подумал: а почему бы и нет? Даже забавно.
- И не за свое дело взялись ради новых ощущений? Решили конкурировать с Дмитрием Крыловым на ниве путевых заметок?
- Нет, это мое. О проекте под названием «Одноэтажная Америка» мечтаю без преувеличения четверть века. Когда впервые прочел книгу Ильфа и Петрова, сразу мелькнула мысль: вот бы повторить путешествие! Штаты — не чужая для меня страна, я там вырос, так или иначе занимаюсь ею, являюсь американским гражданином.
- Согражданином. Пополам с Россией.
- Вообще-то, у меня три паспорта: кроме двух названных, есть еще и французский. Но сейчас речь об ином. Давно хотел снять передачу, которая помогла бы живущим в России по-другому взглянуть на США. К Штатам здесь относятся штампованно и однобоко. Кстати, у Ильфа и Петрова, совершивших поездку за океан в 1935 году, подобной предвзятости нет. Они не владели английским языком, но смогли поразительно точно уловить многое и передать на бумаге.
- Вы задумали нечто вроде экранизации?
- Это даже технически невозможно. Скажем, 70 лет назад Лас-Вегас был захолустьем в пустыне, а сегодня? Представляете, да? Практически совпадает маршрут, мы пересечем Штаты с востока на запад — Нью-Йорк, Кливленд, Детройт, Чикаго и далее, со всеми остановками…
- На чем в путь отправитесь?
- На «Фордах», понятное дело. Проедем около 20 тысяч километров и отснимем 16 серий документального фильма. Если задуманное получится, в России увидят Америку, которую пока не знают.
- Наконец-то патриоты смогут с полным правом сказать: агент Вашингтона Познер сбросил маску и показал истинное лицо.
- Так они и сейчас это твердят.
- Небось ЦРУ деньги на кино дает?
- Ну да, Первый канал и российское Министерство культуры, выделившее нам грант.
- Ильф путешествовал по Штатам с Петровым… Кстати, кем предпочли бы быть в этом тандеме?
- Если бы мог выбирать, конечно, Ильфом. Он мне очень симпатичен, читал его письма, дневники. Чудесный был человек, изумительный.
- А на роль Петрова вы кого взяли?
- Предложил кандидатуру Парфенова. Константин Эрнст сразу горячо поддержал этот вариант, и Леонид очень хотел участвовать в проекте, но он ведь редактирует еженедельный журнал, а поездка продлится без малого два месяца. Словом, Парфенов отпал. Думали-думали, и вдруг возник Ургант. Я вообще не знал Ивана, не смотрел передач с его участием. Но договорились встретиться. Ваня мне понравился, он живой и очень неглупый, «Одноэтажная Америка» ему страшно интересна. Согласен, Познер и Ургант — сочетание странное, но, может, контрапункт принесет неожиданный результат. Еще с нами едет «мистер Адамс», американец. Он будет возражать, соглашаться, высказывать собственное мнение, уравновешивая оценки мои и Ивана.
- Когда запланирован эфир?
- Первый канал ждет фильм к апрелю, обещает поздний прайм-тайм, лучшее время. Впрочем, пока рано загадывать. Работа предстоит колоссальная, и я отношусь к ней без полутонов: все должно быть блестяще, иначе ничего не стоит затевать.
- А если ваше кино не впишется в державную линию?
- Меня это не волнует. Не стану ничего менять в угоду кому бы то ни было. Совершенно точно. Не понравится фильм, пусть закрывают. Только деньги потеряют. И потом: что значит «державная линия»? Какая риторика ни звучала бы из-за кремлевских стен, там прекрасно понимают: России никуда не деться от Америки, а ей — от нас. Нынешнее охлаждение в отношениях обусловлено тем, что мы начали поигрывать бицепсами, мир перестал быть однополярным. Это не нравится за океаном, вызывает дикое раздражение. Но и в Вашингтоне, и в Москве отдают отчет, что разговоры о правах человека и демократических свободах — ритуал, политическая игрушка, позволяющая оказывать давление на оппонента, не более. На подобные мелочи никто давно не реагирует всерьез. Меня мало интересует, что говорят наверху, сильнее тревожит происходящее внизу. Ксенофобские, шовинистические, ультранационалистические настроения, распространенные в нашем обществе, не кажутся мне шуткой. Наряду с жидомасонами и чернозадыми Америка вполне вписывается в образ врага, навязываемый людям. Чтобы разрушить стереотипы или хотя бы поколебать их, я и задумал свой фильм.
- И возможная негативная реакция на него вас не смущает?
- Знаете, я не привык оглядываться. Если постоянно озираться по сторонам, ловить чьи-то взгляды и сигналы свыше, лучше сразу уходить с телевидения. У меня есть принципы, которые не обязаны совпадать с мнением окружающих. Недавно весьма важный товарищ сказал в мой адрес: «Не понимаю, почему вас до сих пор терпят». Не могу ответить на вопрос. В советское время был министр Дымшиц, еврей по национальности. Подозреваю, его держали, чтобы отражать обвинения в государственном антисемитизме. Возможно, и со мной происходит нечто похожее — не в еврейском смысле, но в идеологическом. Дескать, о каком зажиме прессы в России кричит Запад, если Познер гуляет без поводка?
- Зачем он, если вы сами знаете границы дозволенного и не полезете за вешки?
- Так вам отвечу: у нас свободы слова ничуть не меньше, чем в любой другой демократической стране. За единственным исключением: сказанное не относится к трем федеральным телеканалам. Да, было цинично решено, что газеты и прочие печатные СМИ не влияют на общественное мнение, дескать, пусть резвятся в удовольствие, а контролировать стоит Первый канал, «Россию» и НТВ.
- Значит, и вы под колпаком, Владимир Владимирович?
- Моя задача в программе «Времена» заключается в том, чтобы задавать вопросы гостям от имени публики, а не высказывать собственное мнение. Если зовут в другие телепередачи или, допустим, на радио, там я волен делиться своими оценками. Но ведущий не вправе навязывать аудитории позицию или спорить с собеседниками, он должен оставаться над схваткой.
- Все так, но ведь многое зависит от того, кого именно вы позовете в студию.
- Приглашаю людей, имеющих отношение к обсуждаемому событию, и задаю им те вопросы, которые считаю важными и нужными.
- Давайте говорить конкретно. Возможно появление в вашей программе Михаила Касьянова или Гарри Каспарова?
- А повод?
- Допустим, конференция оппозиции «Другая Россия».
- Честно? Для меня это не тема, точнее, не предмет для разговора на общенациональном телеканале. Вместе собрались люди, которых объединило одно — ненависть к правящему режиму. Но о чем я буду с ними говорить? Искренне не понимаю, как рядом с нацистом Лимоновым согласился сесть уважаемый мною Георгий Сатаров. Что касается Касьянова, ближе к выборам он почти наверняка появится во «Временах». Каспарова же я воспринимаю как экстремала, крайнего радикала. Таких людей стараюсь не звать в программу.
- Правильно, лучше в энный раз пригласить Жириновского, пусть позабавит народ.
- Не отношусь к поклонникам Владимира Вольфовича, нечасто прибегаю к его услугам, хотя он и дает рейтинг. Понимаете, все должно быть оправданно и взвешенно.
- А в чьих руках весы?
- В моих. Разумеется, в моих! Мы четко условились с Константином Эрнстом: никакого давления извне не потерплю. Репутация дороже. Тем более — денег.
- Знаете, как вас называет критика, Владимир Владимирович? Независимый журналист с широко закрытыми глазами.
- Плевать! Зачастую это пишут люди, которые мечтали работать на ТВ, но у них ничего не получилось. Вот и брызжут желчью. Стараюсь не реагировать на подобные выпады. Мои американские коллеги вообще считают: любое упоминание в прессе — благо. Даже в самой злобной статье. Все сгодится. Кроме некролога. Поэтому пусть критики пишут. Флаг им в руки и барабан на шею.
- Но ведь и вы писателем заделались. Направили открытое письмо Владимиру Путину с предложением создать в России общественное телевидение.
- Да, последовательно выступаю за это. В мире примеров такого ТВ сравнительно немного, около полусотни — Би-би-си в Британии, Си-би-си в Канаде… Обычно каналы финансируются за счет бюджета, но без права вмешательства в их работу со стороны государства.
- И вы надеетесь, подобную идею поддержат у нас?
- Путин пока против, я говорил с ним на эту тему. Президент считает, что власть должна иметь свой рупор. Вроде бы логично, но лишь на первый взгляд. Едва ТВ начинают управлять, как ему перестают верить. Умное государство не контролирует телевидение, а грамотно пользуется им.
- Значит, наша власть…
- … в этом вопросе ведет себя предельно неверно. Сидящие наверху не замечают: люди попросту отворачиваются от экрана, перестают на него реагировать должным образом. А что это за рупор, если его никто не слушает?
- Весьма показательны номинации «ТЭФИ». Шутовское телевидение числом бьет информационно-аналитическое. Всевозможные игры и шоу льются мощным потоком, даже номинация «Развлекательная программа: образ жизни» появилась.
- Тут и спорить не о чем. На мой взгляд, мы движемся в тупик и скоро упремся в стену. Придется разворачиваться, а куда? Кроме крена в сторону развлечений, огорчает и почти полное исчезновение прямого эфира. Без этого телевидение существовать не может. Реальная жизнь ушла, во всем чувствуется привкус игры, ненатуральности.
- Будете в этот раз участвовать в конкурсе?
- Не решил. С одной стороны, не устаю повторять: «ТЭФИ» — не Нобелевская премия, вручаемая раз в жизни, с другой — слишком много кривых физиономий и ухмылок вижу после очередной победы. У меня уже есть пять «Орфеев», о себе все давно знаю, лишняя статуэтка ничего тут не изменит… Словом, ответа пока нет, держу паузу. Кстати, и с президентством в Академии (российского телевидения. — Ред. ) надо определяться. С 1994 года занимаю пост, хватит. Сейчас вот вопрос с помещением закрою и можно уходить.
- Куда?
- Послушайте, у меня есть профессия! Если «Одноэтажная Америка» получится, предложу следующий проект. Он бессрочный, без начала и конца.
- Расскажете?
- Не торопитесь, придет момент. Пока у нас другие задачи и времена…