Новоназначенный вице-премьер по региональной политике признался «ФАКТАМ», что работа в Кабмине для него стала неожиданностью. На самом деле он готовился не к решению правительственных задач, а к отдыху в Сваляве
Владимир Васильевич Рыбак — умудренный опытом боец Партии регионов, председатель ее политисполкома. Мэр Донецка на протяжении многих лет, депутат Верховной Рады нескольких созывов занимает пост вице-премьера, курируя взаимоотношения регионов и центра. А еще Владимир Рыбак — министр строительства, архитектуры и жилищно-коммунального хозяйства Украины. Хотя, по его собственным словам, еще несколько недель тому назад он не предполагал, что его будущее связано с исполнительной властью.
- Владимир Васильевич, вы мечтали о вице-премьерской должности?
- Я много чего ждал… Но жизнь всегда вносит свои коррективы в наши планы. В последние два-три дня работы Верховной Рады надеялся, что придет понедельник и я поеду отдохнуть в Сваляву. Водички попить дней десять. Последние два года ни одного дня не был в отпуске. Ведь я председатель политисполкома Партии регионов, и мне постоянно приходилось заниматься организационными вопросами. Так что готовился отдыхать, даже книги купил. Детективы. Люблю перед сном почитать, хотя бы пару страниц. Но не получилось. Теперь буду налаживать взаимодействие между центром и регионами. У меня ведь пост вице-премьера по региональной политике.
- Хватит сил разгрести эти завалы?
- Я двадцать пять лет проработал в органах управления, пройдя все стадии, начиная с мастера стройки и заканчивая должностью мэра в Донецке. Так что кое-что умею…
- А ваши родители — коренные дончане?
- Отец родом из Житомирской области, села Слободище. Мать — из села Грушкивка, что на Черкасчине. Встретились они уже в Донецке, после войны. У отца четыре класса образования, он прошел всю войну. У мамы — два класса. Свое детство я провел, мотаясь между этими двумя селами. Родители сажали меня на поезд и отправляли, чтобы я без толку по городу не болтался. Сами понимаете, город шахтерский, люди разные. А шахтер есть шахтер. Я в Донецке много чего насмотрелся. Помню, идет как-то рабочий с огромной сумкой, полной денег. Получил 12-14 тысяч рублей зарплаты. А тогда за 9 тысяч машину можно было купить. Вот идет он, пьяный в дым, а жена уже навстречу, со скалкой наперевес. Поругались, он возьми и швырни сумку. Деньги так и полетели во все стороны. Мы, малые, давай помогать собирать… И по паре купюр себе в штаны прячем. И такое было. Отец с мамой работали, тащили нас троих — у меня есть старший брат и была младшая сестра.
- Говорили вам родители, мол, учитесь, детки, образованными вырастете, будете жить лучше?
- Жили мы бедно. Мать, бывало, вышивала на белом полотне какие-то цветочки и несла его продавать на базар, чтобы купить в дом продукты. Отец работал на шахте, но там получил травму и ушел на водоканал. Книг в доме не было. Хорошо, рядом располагался Дом культуры, куда я бегал в библиотеку. Иной раз и школу пропускал: нужно было корову пасти. Поэтому, когда я закончил восемь классов и собрался идти в девятый, отец меня вызвал на серьезный разговор. Смотрю, а у него в глазах слезы. Говорит, не будет у тебя девятого класса, не потяну я. Иди, мол, в строительный техникум, будешь получать 18 рублей стипендии, я накину рублей шесть, салом и картошкой обеспечу. Вот так я и попал в Ясиноватский техникум, стал учиться, у меня появился интерес к специальности. А потом армия. Там я, кстати, и женился. В самоволке.
- Как так?
- Мою будущую жену, которая тоже училась в строительном техникуме, незадолго до его окончания распределили в Тюмень. Я ей говорю: «Какая Тюмень! Никуда ты не поедешь. Ну-ка давай немедленно жениться! Будешь жить с моими родителями, пока я служу». А местный ЗАГС располагался недалеко от гауптвахты. Сам-то думаю: если поймают, то все пропало. Паспорта нет, только военный билет. Пришли к регистраторше, а она нам: ждать нужно. Но мы дали ей рублей десять и быстренько расписались. Отправил жену к родителям. Так что до моего возвращения жила она в маленькой комнатке с сестрой. Там только две кровати и помещалось. Потом мы с ней по съемным квартирам мыкались. Я работал, учился в Донецком государственном университете на экономиста. Только лет через пять после армии получил квартиру. Мы ее так ждали, что первыми из всего дома заселились.
- Сколько лет вы уже вместе?
- В следующем году будем праздновать сорокалетие. У нас двое детей — старший сын и дочь. Сын — депутат Киевского горсовета, у него уже взрослая дочь. Младшая еще не замужем. Говорит, что, если бы ей встретился такой человек, как отец, тут же вышла бы за него.
- Помните свою первую зарплату? Что тогда купили на нее?
- Тогда я работал мастером в Донецком строительном управлении. Помню, получил 105 рублей. По дороге домой зашел в магазин, купил полкило любительской колбасы. До сих пор ее очень люблю. Взял пару килограммов бычков, портвейн. Пришел домой, сели с семьей и вместе отметили мою зарплату.
- Владимир Васильевич, за многие годы работы вам довелось поменять массу кабинетов. Есть ли у вас вещи, которые «путешествуют» вместе с вами?
- Нет, я не придаю этому никакого значения. Люблю смотреть не на вещи, а на результаты своей работы. Вот, например, в Донецке до сих пор стоит отреставрированный во время моего мэрства театр. По-моему, это был первый такой проект в Украине. Тогда денег на восстановление театров не давали. Помню, приехал в Донецк тогдашний Президент Леонид Кучма. Походил, посмотрел. Спрашивает: «А где мэр?» Меня нашли, привели. Он меня тогда поздравил и сказал: «Теперь ты заслуженный строитель».
Если видишь результат своей работы — есть и удовлетворение. Этим я и живу. Иногда ночью могу проснуться и не спать до утра, прокручивать в голове планы на следующий день. По своей натуре я непоседа. Даже отдыхать с толком не умею. Поеду, бывало, в отпуск дней на десять, отдохну дня три-четыре и все. Начинаю менять билеты, куда-то торопиться…
- А хобби у вас есть? Где душой отдыхаете лучше всего?
- По моей фамилии можно догадаться. Рыбалка. Правда, на нее могу ходить и без снастей. Бывало, собираюсь с друзьями на природу, а жена говорит: что же ты, рыбак, удочки не берешь? А мне не столько порыбачить, сколько побыть с друзьями, поговорить. Могу у них взять удочку, посидеть пару часов. Раньше просто бредил шахматами. Собиралось нас трое старых друзей, и всю ночь играли в шахматы «на вылет», а потом с утра шли на работу. Занимался и настольным теннисом. Я кандидат в мастера спорта по этому виду. Футболом увлекался… Когда возглавлял Киевский райисполком и райсовет Донецка, у нас были свои футбольные команды. Так что каждый четверг в семь часов вечера сотрудники собирались и гоняли мяч.
- Время вашего председательства пришлось на сложный период. 1991 год, распад Советского Союза… Беспокойно было тогда в Донецке?
- Тревожное было время. Представьте себе, что полжизни вы прожили в одной стране, и вдруг ее не стало. Что дальше? Люди очень переживали, думая о своем будущем. Я ведь представитель восточного русскоязычного региона. Народ беспокоился даже не из-за того, что мы с Россией разошлись. Тогда активно начал выступать Рух и говорить об украинизации. Так что наши люди больше переживали, что запретят русский язык. Хотя о какой украинизации можно было говорить? До 1991 года у нас было 176 русских школ и ни одной украинской. В 1991-1992 я открыл первую. И то нашлись недовольные. А году в 1993, во время празднования годовщины независимости, я впервые прочел доклад на украинском языке. Передо мной лежали два текста — на русском и украинском языке. Пока произносил речь, аж вспотел весь! По залу, где сидело больше тысячи человек, шумок пошел… Ну, думаю, сейчас меня выгонят. Но обошлось.
- Вы руководитель старой закалки. Да еще и строитель. Признайтесь, крепкие словечки употребляете?
- О, конечно. Ведь бывают такие люди, которые без крепкого словца ничего не понимают. А так сказал — поняли. Другой раз устрою кому-то разгон, потом перезваниваю, извиняюсь: резок был, погорячился. Есть и такие чиновники, с которых все как с гуся вода: отряхнулся и пошел себе дальше. А ты переживаешь из-за своей резкости.