80 лет назад, посетив Старобельск Луганской области, знаменитые сатирики Ильф и Петров приступили к написанию романа «Двенадцать стульев»
… Осенним днем 1926 года с северо-востока со стороны деревни Чмыровка в Старобельск на зеленом авто неизвестного производства (возможно, это был «Лорен-Дитрих») въехали два молодых человека…
Почитатели творчества знаменитых Ильи Ильфа и Евгения Петрова, наверное, вспомнят, что нечто похожее они уже читали. И будут правы. Жители Старобельска Луганской области убеждены, что именно их уездный город стал прообразом губернского центра Старгорода в книге «12 стульев». И подтверждений тому можно найти немало. Начать хотя бы с похожести географических названий: Чмаровка — Чмыровка, Старгород — Старобельск, Лучанск — Луганск…
А началось все с того, что в почти полуторамесячную командировку в Старобельск направили двух журналистов гремевшей в те времена газеты Центрального комитета профессионального союза рабочих железнодорожного транспорта СССР «Гудок» Илью Арнольдовича Файнзильберга (Ильфа) и Евгения Петровича Катаева (Петрова). Будущие знаменитые сатирики должны были подготовить серию материалов. Справились ли журналисты с заданием редакции, история умалчивает. Но именно в результате этой командировки, по одной из версий, появился роман, благодаря которому его авторы стали классиками сатирической прозы.
- В 1954 году во время сбора урожая меня и моего товарища, учащихся профессионального училища, направили в качестве грузчиков помогать возить зерно на ток, — рассказывает старобельский краевед Иван Мирошниченко. — Чтобы в пути не было скучно, я взял с собой
Судя по рассказам местных жителей, легендарное авто действительно было. Просуществовало оно в штате местного начальственного гаража до самой войны. Старожилы помнят, что машина была зеленого цвета (так как предназначалась для военных) и именовалась «Лорен-Дитрих» (ну прямо «Антилопа» Козлевича!). Появилось авто в Старобельске в 1918 году во времена гетмана Скоропадского, когда в город прибыла целая колонна машин с боеприпасами и военным имуществом, принадлежавших австро-германской армии.
Позже, когда началась чехарда с властями (белых сменяли красные и наоборот), в Старобельске любил квартировать Нестор Махно со своей армией. Тем не менее каким-то чудом машина осталась на ходу. Все появлявшиеся в городе важные гости непременно выделяли эту машину. Что поделать, автомобиль в те годы был здесь роскошью.
Движение машины по городу всегда сопровождала толпа мальчишек, обывателей и попрошаек, бегущих с криками: «Дядь, дай десять копеек». Эти впечатления, возможно, нашли свое отражение в описании эпизода на Военно-Грузинской дороге, когда опыт беспризорников переняли уже концессионеры Ося и Киса: «Деньги давай, деньги давай!»
Во время одной из своих поездок Ильф и Петров посетили районный центр Марковку, а на обратном пути в Старобельск побывали в селе Бондаровка. Здесь и по сей день существует единственное в области тогда еще коллективное, а теперь частное садоводческое сельскохозяйственное предприятие, специализирующееся в основном на выращивании яблок. Так что протянутое великим комбинатором беспризорнику «нагретое солнцем яблоко» тоже могло иметь свой прообраз.
Неизвестно, произносили ли в реальности сатирики фразу, ставшую крылатой, про «ключ от квартиры, где деньги лежат». Но ключ у писателей в Старобельске таки был, правда, не от квартиры, а от гостиничного номера. Жили Илья Ильф и Евгений Петров в так называемых меблированных комнатах. И меблированы они были имуществом, реквизированным у местного дворянства и купечества. В том числе и мебелью известного в те времена мастера Гамбса.
Старобельчане рассказывают, что в номере, где жили писатели, стоял один уже изрядно потрепанный стул, который, окончательно развалившись, выдал из своего нутра коробочку с именной надписью мастера и сообщением о том, что сей стул является частью гарнитура из таких же двенадцати собратьев. Куда подевались остальные одиннадцать, никто не ведал. Но рассказывали, что весь гарнитур попал сюда из… приюта для старушек.
- Еще до революции генерал русской армии Николай Стоянов, выйдя в отставку, поселился в Старобельске, — рассказывает Иван Мирошниченко. — Он построил здесь за свои деньги и содержал впоследствии приют для престарелых солдат, пожилых женщин и детей-сирот. Богоугодное заведение генерал построил при местной женской гимназии, дабы молодые девицы проявляли милосердие, ухаживая за стариками и детьми. В приюте находилось на полном пансионе от двадцати до тридцати дам преклонного возрасте. К слову, это строение существует и по сей день, но теперь в нем расположена аптека.
В 1919 году генерал Стоянов был обвинен в организации антисоветских групп и убит прямо в здании уездного ЧК. Однако приют для пожилых женщин просуществовал до середины 20-х годов — в основном на энтузиазме работников и благотворительной помощи местных жителей. Поэтому в период, когда его могли увидеть Ильф и Петров, здесь, действительно, было весьма неприглядно. Но случилось это не по вине «голубого воришки». В роли завхоза
2-го дома Старсобеса Альхена и его многочисленной родни выступило само советское государство, решившее сэкономить на старушках…
- Старобельск уникальный город, — говорит Иван Мирошниченко. — Основанный в конце XVI века, он находился на перекрестке основных транспортных путей из Москвы на Кавказ. Ежегодно здесь проводилось по четыре крупные ярмарки, обороты которых превышали 10 миллионов рублей. Мощно развивалось купечество. Возможно, поэтому Старобельск обладал статусом города, имея население немногим более… тысячи семисот человек. И это когда близлежащее село насчитывало четыре тысячи жителей. До революции в городе проживало около 120 дворянских семей. В основном это были отставные военные и их близкие. Так что вопрос Бендера к будущим членам «Союза меча и орала»: «В каком полку служили?» — был для этих краев далеко не праздным.
Как утверждают биографы Ильфа и Петрова, существует версия, что, создавая книгу, авторы планировали город N назвать именно Старгородом. Но потом решили ограничиться одной лишь буквой. Так что в описании города N просматриваются черты Старобельска того времени, который из крупного торгового купеческого центра превратился в доживающий свои дни глухой провинциальный городишко. Предприятий тут не было, крупные артели заводить никто не решался. Вот и открывали конторы без серьезных капиталовложений, ориентированные на нужды сегодняшнего дня. А это в основном были парикмахерские да похоронные бюро.
- В те времена в Старобельском уезде было аж 78 храмов, в которых служило 834 священнослужителя, — рассказывает Иван Мирошниченко. — А проживало в уезде немногим более 300 тысяч человек. Такой плотности батюшек на душу населения не было ни в одном уезде российской империи (за исключением разве что столичных городов). В городе располагалась и местная епархия. (К слову, православная конфессия современной Луганской области и по сей день носит название «Луганская и Старобельская». ) А в годы пребывания в уезде Ильфа и Петрова епархиальный храм стоял в ста метрах от меблированных комнат, где они жили. Он был снесен в конце 20-х годов — не хватало кирпичей для постройки вокзала. Так что появление в романе такого персонажа, как отец Федор, тоже можно считать неслучайным.
Существует предание, что именно здесь, в Старобельске, жила и умерла сестра последнего российского царя Николая II Ксения. Но, по словам местных историков, это была аферистка, выдававшая себя за особу царской крови. Будь она на самом деле сестрой царя, ей вряд ли удалось бы дожить до 1947 года, в лучшем случае она оказалась бы где-то в Казахстане, как это случилось с женой и дочерью Нестора Махно. Тем не менее Ксения была своего рода местной достопримечательностью. По воспоминаниям старожилов, внешне это была весьма приятная дама, полная и постоянно мечтающая о замужестве. Одним словом «знойная женщина, мечта поэта». Истории о том, как у нее регулярно появлялись кавалеры (в основном из приезжих), которые потом вдруг неожиданно исчезали из-за непомерных сексуальных требований, превращались в анекдоты. Возможно, постоянными рассказами о своем царском происхождении «мадам Грицацуева» лишь отгоняла от себя потенциальных мужей. Кому была охота загреметь в Сибирь только потому, что супруга мнит себя венценосной особой.
Но больше всего местных жителей тогда занимали рассказы о кладах, которые якобы здесь спрятаны. Молва приписывала мифические богатства многим, начиная от бунтарей российского царства Ивана Болотникова и Кондратия Булавина, базировавшихся в свое время на территории современной Старобельщины, и заканчивая Нестором Махно. Первый раз Махно появился в Старобельске, когда шел на Дон. Но этот поход был для него неудачным. Поэтому на обратном пути он стал вести переговоры с Фрунзе о вхождении его армии в состав Красной в качестве повстанческой дивизии. Не прошло и месяца, после того как Нестор Иванович «выбивал» из Старобельска красных, как он вернулся сюда уже комбригом Махно. Фрунзе даже прислал в город двух профессоров-медиков, которые лечили батьку. После выздоровления Нестор Иванович любил гулять по Старобельску, играя на гармошке и исполняя песни собственного сочинения.
В третий раз Махно появился в Старобельске с остатками своей разгромленной армии, которая насчитывала около трехсот человек. Частые визиты батьки в эти края и вызвали разговоры в народе о том, что, дескать, это неспроста. Казну Махно, закопанную в Гуляй-Поле Запорожской области, нашли еще в 1923 году. Но даже это не останавливает кладоискателей в Старобельске и по сей день.