Патронажная сестра Донецкого отделения Красного Креста 72-летняя Валентина Мамзина, получившая в Чернобыле дозу радиации в 52,3 бэра, на днях награждена медалью Флоренс Найтингейл Справка «ФАКТОВ» Именная медаль в честь английской медсестры Флоренс Найтингейл была учреждена на международной конференции Красного Креста в Вашингтоне в 1912 году и присуждается медсестрам, отличившимся в мирное или военное время. Флоренс Найтингейл облегчала страдания раненых во время Крымской войны 1854-1855 годов, а вернувшись в Англию, занималась организацией подготовки профессиональных медсестер.
Уже на второй после аварии день Валентина Мамзина вместе с группой донецких медиков работала в зоне Чернобыльской АЭС. Эвакуировалась в чистую зону только тогда, когда у нее открылось кровотечение из ушей и носа. За мужество, проявленное во время работы на ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Валентина Егоровна удостоилась медали Флоренс Найтингейл.
- В ночь на 27 апреля 1986 года, когда я дежурила в Донецкой городской больнице Ь 25, где работала медсестрой в терапевтическом отделении, поступил приказ: «Срочно выехать в Киев», — вспоминает патронажная медсестра Донецкого отделения областного Красного Креста Валентина Мамзина. — Я и врач-терапевт Валентин Францев тут же отправились на карете скорой помощи к зданию Донецкого горисполкома, откуда медиков направляли «в Киев», как указывалось в командировке.
Валентина Егоровна только успела оставить на работе записку, в которой просила коллег перезвонить ей домой и предупредить дочерей. Ведь в это же время в больнице лежал ее муж-сердечник. Уезжая, Валентина Егоровна даже не успела с ним проститься. Она не знала, что уже не застанет супруга живым.
- Нам велели взять с собой продуктов лишь на три дня, — продолжает Валентина Егоровна. — По пути мы заехали в магазин, купили хлебушка, колбаски. А уже перед отправлением нам поставили в каждую машину по шесть ящиков с минеральной водой. У меня на работе как раз лежало только что подаренное супругом выходное платье, так я и его захватила. Думала в свободное время погулять по Киеву.
Слегка забеспокоилась Валентина Мамзина лишь тогда, когда увидела, как, провожая машины скорой помощи, тогдашний начальник горздравотдела крестил каждую партию медработников со словами: «Возвращайтесь живыми».
В первый же день после Чернобыльской катастрофы в Припять были направлены 61 медработник из Донецка. Впрочем, медсестра Мамзина и сейчас уверена, что даже зная, куда их везут, не могла бы не поехать. Для нее это было бы клятвопреступлением. «Мы же военнообязанные», — объясняет она.
«Скорые» ехали в Киев проселочными дорогами и в сопровождении ГАИ. На рассвете, в глухом лесу военные переодели командированных из разных городов медиков в защитные костюмы и приняли у них присягу: исполнять приказы и хранить все увиденное в тайне.
В зоне отчуждения Валентина Егоровна проработала 20 дней. Ее направляли то на эвакуацию населения, то на работу в больницах Припяти и близлежащих сел. Но больше всего запомнилась первая чернобыльская ночь, которая едва не стоила Мамзиной жизни.
Поступила команда: «Перевернулась машина, тяжело травмированы шесть человек, срочно нужна бригада врачей для операции». Доктор Францев и Мамзина отправились в Припять. Аварийный реактор был виден прямо из окон медпункта, где проходила операция. Оперировала бригада из 11 медиков. Едва успели «зашить» последнего пациента, как в операционную позвонили: «Всем немедленно эвакуироваться в подвал, сейчас будут накрывать аварийный реактор, оставшиеся на поверхности могут получить ожоги». 30 медработников-ликвидаторов из Донецка и Киева спустились в подвал, и военные их там заперли.
- Неожиданно в подземелье хлынула вода, — и сейчас с содроганием вспоминает пережитое моя собеседница. — Я уже была по горло в воде и почти теряла сознание, когда вода стала убывать.
Оказалось, что солдаты, проводившие работы с подземными коммуникациями, нечаянно сбили задвижку на водоводе. К счастью, они успели быстро устранить аварию. Никто из медиков не утонул, хотя искупаться в радиоактивной водичке довелось.
С каждым днем состояние здоровья Валентины Егоровны ухудшалось: появился металлический привкус во рту, постоянная тошнота и головная боль. Но медсестра продолжала работать: ассистировала в операционной, помогала эвакуировать население, поила специальным раствором йода нескончаемый поток переселенцев и ликвидаторов, который обязательно «пропускали» через больницу.
- Всем беременным на малых сроках сделали аборты, рожениц с малышами эвакуировали в Одессу, — вспоминает Валентина Егоровна. — Тогда я не старалась обращать внимания на настроение людей — все уже знали, что произошло, и внешне вели себя спокойно. Но сейчас, вспоминая отселенцев, я просто цепенею: некоторые люди покидали свои дома лишь с документами и… кошечками в руках. Многие не успели даже детишек в дорогу собрать, так как были на работе, когда их малышей увезли в «чистую зону» прямо из детсада. Навстречу нашим машинам гнали скотину, которую, говорят, потом уничтожили. А уезжая из Припяти, мы видели, что запертые хозяевами дома уже взломаны мародерами, красивые села превратились в жуткую пустыню…
Через 20 дней эвакуировали и саму Валентину Егоровну — у нее открылось кровотечение из носа и ушей. Доза радиации, которую она получила, составила 52,3 бэра! (Предельно допустимая годовая норма облучения для работников атомных станций — 2 бэра, для гражданских лиц — 0,5 бэра. ) Женщину отправили домой, взяли на учет как получившую облучение и вскоре направили на лечение в Одессу, где развернулся один из центров помощи пострадавшим в Чернобыле. Уровень радиации в ее крови был вдвое выше нормы! Выходное платье, так ни разу и не надетое, пришлось сжечь.
- Мы с врачом Валентином Федоровичем приехали в Донецк во всем чужом, как нищие, — вспоминает Валентина Мамзина. — Когда замеряли радиацию на вещах, то особенно «фонил» пояс на моем выходном платье, а у Францева больше всего радиации скопилось почему-то в носках. Сожгли и все новенькие кареты скорой помощи, на которых наша группа приехала из Донецка.
Врач-терапевт Валентин Францев умер через год после трагедии в родной горбольнице Ь 25 на руках у своей бессменной помощницы медсестры Мамзиной.
Валентина Егоровна вспоминает о страшных событиях с неохотой. Говорит, что даже, когда два года назад ее вместе с другими «ликвидаторами» пригласили в Припять для съемок фильма «Черная быль», уже на подъезде к городу ей стало плохо, появился все тот же навязчивый тошнотворный привкус во рту. А кроме того, по возвращении домой из той затянувшейся командировки «в Киев» ей пришлось узнать о том, что через три дня после ее отъезда в больнице умер муж. Медработникам, работавшим в зоне отчуждения, не разрешали поддерживать связь с родными, и дочери не могли сообщить матери о постигшем их горе.
Впрочем, Валентина Мамзина еще с детства привыкла стоически переносить трудности. Война застала семью восьмилетней Вали в Лисичанске Луганской области. В первый же день оккупации сгорел их дом. И родители с четырьмя детьми с большим трудом добралась до Донецка, где мать Вали стала помогать партизанам.
Однажды немцы согнали в подвал Дворца культуры им. Франко, где размещался штаб фашистов, много детей. В число маленьких невольников попал и тринадцатилетний братишка Валентины. Ночью бесстрашная девочка, захватив одеяло, вместе с такими же отчаянными юными смельчаками сумели открыть подвальное оконце и опустить краешек одеяла вниз. Многим маленьким узникам, в том числе и братишке моей собеседницы, удалось спастись. Той же ночью «неуловимые мстители» отправилась в ближайшую школу, где в подвале тоже была детская тюрьма, вызволив еще несколько десятков маленьких узников!
- Помню, так страшно было на них смотреть — кожа да кости, — плачет Валентина Егоровна. — Моего братишку мы тогда выходили. А папу немцы расстреляли.
Учителя иностранного языка Егора Герца немцы взяли на работу переводчиком. Но вскоре заметили, что он переводит «по-своему», обманывая оккупантов. Отец Валентины умер страшной смертью, его пытали перед расстрелом, отрезали уши.
… Валентина Егоровна, медсестра с 53-летним(!) стажем, говорит, что ни разу не раскаялась в выборе своей профессии. Поэтому даже после выхода на пенсию не оставила любимую работу, став патронажной медсестрой Красного Креста.
- Многие из тех, кто был со мной в Чернобыле умерли в первые месяцы после аварии, многие — спустя годы, — рассказывает Валентина Егоровна. — А меня последствия облучения настигли в прошлом году — открылась язва. Сама не помню, как доползла до калитки и из последних сил закричала: «Помогите!» Благо, соседи услышали.
Едва выкарабкавшись, Валентина Мамзина, имеющая уже девять внуков и двух правнуков, пришла к начальству: «Пропадаю без дела».
Я провожаю медсестру до сторожки ее подруги, стрелочницы, куда женщина торопится на просмотр любимого сериала. Ее старый телевизор сгорел. А купить новый не за что — Валентина Егоровна почти все деньги тратит на лекарства, без которых она не дожила бы до своих лет. О собственных трудностях обладательница медали Флоренс Найтингейл (а их в Украине всего 18!) старается не говорить.