На счету «милицейской группировки», безнаказанно расправлявшейся с состоятельными людьми в течение трех лет, 11 доказанных убийств
Дело «оборотней» в течение нескольких лет было закрыто для прессы. Лишь когда его направили в суд, следователь Генеральной прокуратуры Олег Гарник согласился рассказать корреспонденту «ФАКТОВ» некоторые подробности. Сегодня мы публикуем выдержки из этого интервью (»ФАКТЫ» от 8 апреля 2005 года).
В ходе следствия выяснилось, что «милицейская банда» безнаказанно действовала с 1997 года в течение трех лет. На ее счету — 11 доказанных убийств. В организованной преступной группировке, возглавляемой Игорем Гончаровым, царила жесткая иерархия. Основными помощниками главаря-убоповца были следователь главка Василий Гайдай и личность с богатым криминальным прошлым некий Свердлов. В банде действовали подразделения, функции которых были строго разграничены. Одни занимались слежкой за предполагаемым объектом похищения, сбором информации. Другие — непосредственно захватом жертв, устранением возможных препятствий со стороны сотрудников ГАИ во время похищения, охраной заложников на «базе», получением выкупа.
Первым доказанным эпизодом деятельности группировки стало похищение и убийство парочки мошенников, обманным путем завладевшей средствами американской торговой компании. Забрав у пленников необходимые документы для снятия денег со счета, Гончаров и Гайдай объявили остальным, что получить эти средства невозможно. Поэтому, мол, задержанных надо убить — чтобы они не опознали похитителей. Гончаров объяснил остальным членам ОПГ (кроме четырех милиционеров, в вооруженную банду входили еще четверо неработающих граждан), что этих мошенников жалеть не нужно — они преступники, воры. «Мы свято верили, что участвуем в правительственной программе, как нам говорил Гончаров, и были уверены, что все убийства совершены законно», — говорили позднее подследственные.
На счету группировки были похищения и убийства небедных людей: ювелира, в чемоданчике которого, предположительно, могли находиться бриллианты на сумму до 40 тысяч долларов; «валютчика», промышлявшего незаконной торговлей долларами возле универмага «Украина»; нефтяного магната; экстрасенса, специализировавшегося на «излечении» онкобольных. Но факт получения и дележа выкупа удалось доказать лишь в двух эпизодах, в остальных добыча солидного куша по разным причинам срывалась. Однако члены банды не гнушались забирать у своих жертв «мелочь» вроде часов и мобильного телефона. Если человек жил один, у него отбирали ключи и «чистили» квартиру, продавали автомобили, принадлежавшие похищенным.
Преступления проходили по одному сценарию. «Объект» задерживали возле дома или офиса, предъявляя ему служебные удостоверения, а иногда — сфальсифицированные документы на задержание. В машине надевали наручники, натягивали на глаза черную вязаную шапку. Везли в укромное место — как правило, в частный дом в Броварах. Жертву сажали на кухне на стул за шкафом. Гончаров наедине с похищенным вел переговоры о деньгах. Потом начинали звонить родственникам, приставляя телефон к уху пленника. Затем звонили сами, указывая, куда принести деньги. Чтобы изменить голос, говоривший клал в рот половину грецкого ореха, а на микрофон — тряпочку.
Задержанных держали в заточении не более нескольких дней. Как правило, все это время они сидели на стуле со скованными сзади руками. Иногда им приносили еду, разрешали поспать на стоявшем рядом диване. Тогда руки сковывали наручниками впереди. Получали бандиты выкуп или нет — пленников они живыми не выпускали.
Решение об уничтожении жертвы принималось Гончаровым совместно с двумя «замами». Похищенному говорили, что сейчас его вывезут за город и отпустят. Заставляли выпить водки, заворачивали в одеяло — для того, мол, чтобы незаметно вынести во двор и спрятать в багажник, — и душили веревкой. Петлю на шее жертвы, как правило, затягивал сам главарь — подельники утверждали, что Гончарову нравилось убивать. Трупы обычно прятали где-нибудь в лесу, причем со знанием дела: сначала выкапывали глубокую яму, тело засыпали негашеной известью, а сверху могилу посыпали табаком и битым стеклом, чтобы не нашли дикие звери.
Исчезновения людей бандиты старались обставить так, чтобы уголовные дела по этим фактам… не возбуждались. Например, собираясь убить 50-летнего экстрасенса, его предварительно заставили написать письмо, которое отправили матери спустя месяц после его пропажи. В нем говорилось: «Прости, мама, не могу больше обманывать больных. Раскаиваюсь. У меня все хорошо, но я уезжаю из Киева навсегда». Запустив дезинформацию об «отъезде», бандиты подталкивали милицию к закрытию дела. Трупа нет, письмо-прощание налицо. Некоторых представителей силовых структур такой поворот дела в то время устраивал.
По словам советника юстиции Олега Гарника, основным мотивом деятельности «оборотней» было стремление к наживе. Лишь одно преступление было замешено на ревности — убийство учителя детской музыкальной школы-интерната им. Лысенко, мужа бывшей любовницы Гончарова. 29-летнего учителя задержали в парке неподалеку от школы, посадили в машину и приказали выпить водку со щелочным ядом, специально заказанным у знакомого врача. Молодой учитель долго и мучительно умирал на даче в Русановке, принадлежащей матери Гончарова. От отравы у него стало отказывать сердце. Когда все было кончено, труп вывезли в парковую зону на Оболони, бросив рядом с ним две початые бутылки водки. Мол, отравился некачественным спиртным.
Олег Гарник рассказал, что сначала Гончаров отказывался от дачи любых показаний:
- Спустя некоторое время, когда я приходил к нему в больницу (а он оказался там вскоре после ареста), между нами наладилось спокойное, корректное общение. Но работать с Гончаровым было сложно. Во-первых, понимая, что полностью «съехать» со срока не удастся, он пытался минимизировать свою роль в банде. Вроде того, что «что-то где-то услышал, где-то рядом постоял». Позиционировал себя как простого свидетеля, попавшего под влияние бандитов. Во-вторых — выливал на голову следствия кучу небывалых подробностей. Причем подчеркивал: «Говорю не в форме свободной беседы, а для протокола». Грамотный опер прекрасно понимал, что я обязан буду сделать кучу запросов, убить время на их отработку.
Гончаров беззастенчиво спекулировал своей болезнью. Если вопрос ему не нравился, он замирал минуты на две, хватался за голову, говорил: «Как плохо чувствую себя, так трудно вспомнить!» Тем временем просчитывал свою следующую фразу. Он был мастер многоходовых комбинаций.
- Что он представлял собой как личность?
- Человек с двойным, даже тройным дном! С глубоким комплексом неполноценности и огромным желанием его компенсировать. Внешних достижений в этой жизни у него было немного. Способностей для того, чтобы подниматься выше по карьерной лестнице, не было, авторитетом на службе он не пользовался. А амбиции были высоки.
- Смерть Гончарова, наверное, была весьма кстати для остальных членов банды? Появилась фигура, на которую посмертно можно свались все самые тяжкие прегрешения.
- Безусловно, да. На один из последних допросов Гончарова доставили в прокуратуру из тюремной больницы. У него был синяк под глазом. Я спросил, откуда. Он отвечал: «Споткнулся, упал». Хотя раньше неоднократно заявлял об избиениях, а тут по каким-то причинам смолчал. Потом заявил: «Чувствую, что скоро мне конец. Когда умру, то после моей смерти, в среду, в девять часов вечера, откройте форточку, я к вам прилечу». Мы восприняли эти слова как неудачную шутку с элементами симуляции. Но он действительно скоро умер.
- Возможно, следствию смерть Гончарова также была выгодна?
- Наоборот, создала огромную кучу проблем. Но что я мог сделать, как предотвратить случившееся? Законодательством не предусмотрена возможность дополнительной охраны человека, находящегося в условиях предварительного заключения. Я не мог безотлучно сидеть при нем в камере, да меня бы туда и не пустили…