Правда, время от времени горожанам становилось невмоготу терпеть поборы — тогда дело доходило до суда
Всякий раз, когда власть объявляет войну мздоимству, так и тянет заглянуть в историю: а бывало ли оно когда-нибудь побежденным? Киевская история такого факта не сохранила. Зато сохранила следующий анекдотический случай из жизни самых известных киевских взяточников. Прославившийся своим стяжательством генерал-губернатор Бибиков, про которого говорили, что состоит в амурной связи с женой правителя своей канцелярии Писарева, вызвал этого самого Писарева и: «Послушай, дошли до меня о тебе гадкие слухи… Говорят, будто ты взятки берешь». «Мало ли что говорят — всему нельзя верить! — отвечает чиновник. — Например, мне, ваше высокопревосходительство, говорят, что вы находитесь в преступной связи с моей женой. Я этому не верю. И вы прекрасно сделаете, если… не будете верить слухам, распространяемым на мой счет». Что к этому добавишь?
Вряд ли можно точно сказать, с каких времен в Киеве практикуются взятки, но замечено: особенно расцветало взяточничество, когда грешили этим руководители края. Например, известно, что нечист на руку был генерал-губернатор Бибиков, правивший краем в 1840-1850 годах. Даже кадровую политику вел с таким расчетом, чтобы приносила ему пользу. Так, губернатора Переверзева, который слыл человеком дельным, но бедным, он заменил состоятельным Фундуклеем, переместив того с вице-губернаторской должности в Житомире на губернаторскую в Киеве. Впоследствии Бибиков вынуждал Фундуклея давать обеды и балы, которые по рангу положено было устраивать генерал-губернатору. Деньги для устройства празднеств выдавались из городской казны, но, поскольку расходы брал на себя Фундуклей, наличка шла в карман Бибикову. Поговаривали, что по нескольку тысяч рублей в год.
Каков поп, таков и приход. В умении выкачивать из народа деньги правитель генерал-губернаторской канцелярии Писарев чуть ли не превзошел своего патрона. В крае знали таксу: за должность исправника или директора гимназии Писареву «полагалось» 500-600 рублей, судейское место стоило 300-600 рублей. Большие ли это деньги, судите сами, если за 500 рублей можно было устроить бал, на котором дамам выдавали перчатки, духи, обувь…
Писарев, однако, не всегда утруждал себя выполнением обещания предоставить должность. Так, взяв 500 рублей у директора Немировской гимназии Дельсаля, надеявшегося на место исправника, Писарев… отказал просителю, сославшись на то обстоятельство, что уезжает из Киева и дела практически сдал. Дельсаль, который ради взятки продал золотые украшения жены и лишил тем самым семью последнего достояния, потребовал деньги обратно, но услышал, что будет… сослан в Сибирь! Директор гимназии бросился на колени, умоляя негодяя сжалиться, и только после этого свои 500 рублей получил.
Самое любопытное, что как ни костерили чиновники между собою Писарева, а когда того перевели в Петрозаводск, то Киев и весь Юго-Западный край пришли «в большое недоумение»: что же теперь делать? Ведь прежде знали: хочешь должность — плати Писареву. А теперь куда идти, кому деньги нести?..
Слухи о чрезмерной любви к деньгам киевского руководства доходили до императорского двора, поэтому время от времени в город наезжали проверки. В частности, ревизия нагрянула, когда строили знаменитый Цепной мост через Днепр. Строительство сопровождалось такими крупными хищениями, что утаить их не удалось. Но строил немец, про которого говорили, что он в родстве с императрицей Александрой Федоровной. И ревизоры, видимо, не решались предать огласке истину. Царь, однако, хотел ее знать и направил в Киев своего флигель-адъютанта князя Васильчикова.
Встретили князя уже на подступах к Киеву и вручили пакет с отчетом о строительстве моста и… двумястами тысячами рублей. Приняв пакет, князь тут же отправил его государю. А проверив смету строительства, выяснил, что украден-то был целый миллион! Главного виновника растрат отправили на Кавказ, однако украденное не изъяли. Васильчиков же впоследствии был назначен киевским генерал-губернатором, прослыл несребролюбивым добряком, однако взяточничество и в его время не исчезло.
А генерал-губернатор Александр Безак, смирившись с мыслью, что взяточничество непобедимо, и сам стал мздоимцем. Как рассказывает исследователь киевской старины Анатолий Макаров, как-то и Александру Павловичу понадобилось оформить доверенность. В гражданской палате, где исполнялась эта процедура, принято было благодарить писцов и надсмотрщика, следившего за порядком, — за то, что помогали «провернуть» дело побыстрее. Генерал-губернатор, понятно, в очереди не стоял — надсмотрщик палаты привез ему доверенность на дом. Но, зная «порядок», Безак протянул ему три рубля. Тот, конечно же, не взял. Что вы думаете? Безак рассердился! Велел догнать надсмотрщика и… сунуть ему деньги за шиворот!
Время от времени, правда, горожанам становилось невмоготу терпеть поборы — и дело доходило до судов. Одним из ответчиков стал пристав подольского участка некто Михайлов, который проявил такую изобретательность в мздоимстве, что даже судью привел в изумление! Со священника — за то, что молился в старообрядческом доме, брал деньгами, с торговца водкой — самим зельем. На базар отправлялся в повозке, запряженной лошадью, и не возвращался домой, пока повозка не наполнялась товарами. Если какому-нибудь торговцу приходило в голову предъявить Михайлову счет, тот возмущался: «Разве ты не знаешь, что приставы не платят?» Когда в суде Михайлова попросили объяснить, почему он занимался мздоимством, он ответил, что… не желал быть выскочкой среди своих товарищей: «Все брали, и я брал… »
Рассматривались в суде жалобы и на других взяточников, однако это мало помогало искоренению явления. Гораздо действеннее был метод губернатора Фундуклея: платить чиновникам столько, чтобы у них не было нужды обирать друг друга и население. Как свидетельствует современник губернатора, «жалование свое Иван Иванович отдавал на канцелярию, а правителю ее платил 12 тысяч рублей в год, и тот не брал взяток».
В Киевском генерал-губернаторстве вошло в традицию — богатые помещики назначали полицейским чиновникам годовые оклады. Такой оклад отчислялся и с имений Фундуклея. Когда он был назначен губернатором, управляющий имениями прекратил высылать деньги, но Иван Иванович велел возобновить отчисления, сказав, мол, если богатые помещики не будут платить полиции, то она станет брать деньги… у воров.
Мудрый подход к делу Ивана Фундуклея, однако, не распространился в империи, плоды чего мы по сей день пожинаем.