По мнению предшественника Святослава Пискуна, обнародованная следователями информация не вписывается в объективные обстоятельства дела
В конце июля дело Гонгадзе будет передано в суд, пообещал стране Генеральный прокурор. Не уточнив почему-то, что это произойдет, если найдут экс-начальника милицейской «наружки» Алексея Пукача, возьмут показания у экс-майора Николая Мельниченко и проведут еще одну экспертизу тела погибшего журналиста. То есть следствию предстоит выполнить практически тот же объем работы, что и четыре месяца назад, когда «произошли основные подвижки» по этому делу. С чем связано очередное явно нереальное обещание Святослава Михайловича раскрыть резонансное дело, знает только он. Но, если парламент (прислушавшись ко все больше крепнущему хору общественности, включающему и близких соратников Президента Украины) все-таки отправит Генпрокурора в отставку, у Пискуна опять появится повод заявить, что отставка связана с тем, что он был в двух шагах от завершения дела Гонгадзе.
В прошлый раз дело Пискуна продолжал Геннадий Васильев, назначенный на должность Генпрокурора после отставки Святослава Михайловича в 2003 году. «ФАКТЫ» спросили Геннадия Андреевича, что думает он о резонансных делах, к расследованию которых оказался причастным.
- Верите ли вы, что дело Гонгадзе в ближайшее время будет передано в суд, как об этом заявил Святослав Пискун?
- Хорошо зная материалы дела, я считаю, что это преступление не раскрыто. То, о чем сегодня рассказывают нам представители следствия, не вписывается в объективные обстоятельства дела. Не все так просто в этом, без сомнения, заказном преступлении, как хотят показать Пискун, его замы и с их подачи Президент Виктор Ющенко, пообещавший, кстати, что в марте дело передадут в суд. Уже июнь. Если убийцы установлены, что мешает рассмотреть дело в суде? Хотя бы на уровне исполнителей. Процессуальное законодательство предусматривает возможность разделения уголовных дел, возможность выделения дела в отношении конкретных лиц в отдельное производство. Я убежден, что его не направляют в суд только по одной причине — понимая, что оно рассыплется, как карточный домик.
- Дело Кравченко прокуратура закрыла с вердиктом «самоубийство», причем заместитель Генпрокурора Виктор Шокин в подтверждение этого вывода сообщил, что проводился следственный эксперимент. Вы как прокурор с огромным стажем могли бы рассказать, как выглядит подобный эксперимент? А то воображение зашкаливает, ей-богу.
- Эти вопросы закономерно возникают и у меня. Любой мыслящий человек понимает, что это нелепость, но мне не хотелось бы комментировать профессионализм команды Пискуна. У меня нет ни малейших сомнений в том, что уголовное дело по гибели Кравченко возбуждено обоснованно. Это криминал чистой воды.
- Слово «криминал» означает в данном случае убийство или доведение до самоубийства?
- Совершенно верно. Самоубийство здесь определить чрезвычайно сложно. Хоть судебная медицина и имеет определенные методики, но путем проведения эксперимента эти обстоятельства не устанавливаются.
- В свое время вы закрыли дело об отравлении Виктора Ющенко, не увидели фальсификаций во время выборов мэра Мукачево. Теперь же эксперты в один голос утверждают, что Ющенко отравили лошадиной дозой диоксина, а свидетели по мукачевскому делу собирают пресс-конференции, на которых рассказывают о фальсификациях, имевших место во время выборов.
- Мы вынесли постановление о том, что никакого отравления Ющенко не было. И для меня здесь все достаточно ясно. Хоть дело возбуждалось по факту отравления, и мы пытались найти его доказательства. Провели допросы, экспертизы, но отравление не подтвердилось. Я был в Австрии вместе с украинскими медицинскими работниками, беседовал там с представителями правоохранительных органов. Увы, ни наши, ни австрийские специалисты не нашли подтверждения тому, что против Виктора Андреевича было совершено преступление, связанное с отравлением. Хотя всем понятно: что-то с ним все-таки произошло. А вот что именно — надо правоохранителям выяснять.
- Как же тогда объяснить выводы тех же австрийских экспертов, которые нашли диоксин?
- А куда в таком случае девать заключения венских медиков, которые есть в материалах уголовного дела? Ни токсикологи, ни другие специалисты, проводившие исследования по этому поводу, не обнаружили следов отравления. Кроме того, и украинские эксперты — профессора, академики, которые комплексно изучали и материалы уголовного дела, и всю медицинскую документацию, и течение болезни Виктора Андреевича, — сделали те же выводы. Выяснять надо прежде всего, что же произошло на самом деле и почему обстоятельства случившегося стали выдавать за отравление. Почему так тщательно скрывался факт вмешательства американских специалистов на той стадии, когда Виктора Андреевича лечили в Вене? До последнего времени об этом не было никакой информации, в медицинских документах это также не отражено. Не кажется ли это странным? Думаю, именно эта версия заслуживает особого внимания. И в ближайшее время я сделаю по этому поводу официальное заявление.
- Что же касается выборов мэра Мукачево, — продолжает Геннадий Васильев, — то мы своевременно возбудили уголовное дело и достаточно активно проводили расследование. Ничего плохого не могу сказать о следователях, но знаю о противодействии, которым были встречены их попытки разобраться в деле. Например, Роман Зварыч, работавший среди многих других депутатов «Нашей Украины» наблюдателем на одном из избирательных участков, подал нам жалобу об имевших место нарушениях. Зварыча неоднократно приглашали в прокуратуру, чтобы выяснить у него какие-то подробности, фамилии свидетелей и т. д. Он тогда ничем нам не помог. А сколько времени прошло, прежде чем мы получили оригиналы протоколов, которые могли бы свидетельствовать о фальсификациях. Делалось все необходимое, несмотря на то что следствию пытались навязать человека, якобы похитившего исчезнувшие бюллетени. После первого же допроса выяснилось, что это подставной человек. В ходе разговора с президентом Украины Леонидом Кучмой я заявил ему, что при мне второго дела Вередюка не будет. Мы провели по делу сотни допросов, экспертиз и установили, что Нусер был безосновательно признан победившим на выборах. Исходя из материалов дела, 10 октября 2004 года я обратился с представлением в суд о признании выборов в Мукачево недействительными. Хочу обратить ваше внимание на то, что это было сделано задолго до выборов президента Украины. Сейчас, очевидно, вспоминать об этом нынешней власти невыгодно.
- Кстати, один из ее представителей, Генпрокурор Пискун, обвинил вас в своем интервью в том, что, будучи Генеральным прокурором, вы имели 70-миллионный бизнес.
- Интересно, почему именно эта цифра, а не любая другая? Я не хотел бы опускаться до каких-то оправданий. Поверьте, если бы была малейшая возможность в чем-то меня уличить, это давно было бы сделано.
- В свое время Святослава Пискуна сняли с должности «по компрометирующим обстоятельствам», в том числе и в связи с событиями на Черновицком хлебокомбинате. Сейчас, кстати, в суде рассматривается иск дочери директора хлебокомбината к родственникам Святослава Михайловича, якобы незаконно завладевшим акциями предприятия. Дела «по Пискуну» расследовались в вашу бытность Генпрокурором. Что же помешало вам довести их до логического конца?
- Я считал неэтичным, неправильным лично контролировать дело своего предшественника. Хотя был, в общем-то, в курсе, что обвинения против Пискуна, прозвучавшие на заседании Координационного комитета, подтверждались. Сейчас, насколько мне известно, людей, изобличавших Пискуна в незаконных действиях, пытаются самих представить виновными. Прежде всего это касается Ольги Колинько — исключительно принципиального, высококвалифицированного и честного работника. Думаю, что ее уволили с должности заместителя Генерального прокурора именно потому, что все вышеперечисленные качества нынешнему Генпрокурору абсолютно чужды и неприемлемы.
- Вы ушли с должности Генпрокурора в драматичные для Украины дни, когда решалась ее судьба, написав в рапорте об отставке такое объяснение: «для сохранения спокойствия в стране». Хоть задолго до этого вы заявляли, что после выборов при любом их исходе уйдете с поста Генерального прокурора. С чем был связан такой шаг и что побудило вас все-таки уйти, ведь сторонники Виктора Ющенко требовали не только вашей отставки? А в результате добровольно ушли только вы.
- Еще занимая должность вице-спикера парламента, я был сопредседателем (вместе с Александром Морозом) комиссии по подготовке законопроекта о внесении изменений в Конституцию. Для меня политреформа действительно очень значима, отдельные ее положения были сформулированы и записаны по моей инициативе. Обсуждение политреформы проходило очень бурно. И даже будучи уже Генпрокурором, я всецело поддерживал ее. Однако продуктивно эта реформа не продвигалась. Голосование по ней было связано с определенными торгами. Вы понимаете, о чем я говорю. Для себя я решил, что, если в процессе таких торгов возникнет вопрос о Генеральном прокуроре, я добровольно уйду в отставку. Принятие политреформы для меня важнее этой должности. Об этом я не раз говорил и Председателю Верховной Рады Владимиру Литвину. То есть он знал о моем мнении по этому поводу задолго до того, как вопрос о моей отставке возник. Восьмого декабря прошлого года я был в Верховной Раде, наблюдал за тем, как идет подготовка к голосованию. Как обычно, вновь собирались группы и фракции, шли согласования. Виктор Ющенко заявил, что его фракция проголосует за политреформу, если будет выполнен ряд условий, среди которых и требование о моей отставке. Я тут же сказал спикеру парламента: если ставится такое условие для голосования по политреформе, снимите этот вопрос. Я ухожу в отставку. То же самое я сказал Президенту. Этот вопрос для меня был решен задолго до 8 декабря. Я еще в августе, кажется, заявил на пресс-конференции, что уйду независимо от результатов выборов.
- Так почему же?
- Если коротко, то с одним кандидатом я был не согласен идейно, а со вторым — по содержанию.
- То есть с Ющенко — идейно, а с Януковичем — по содержанию?
- Да, именно так.
- Вы, кстати, автор еще одного неординарного Закона — «О защите общественной морали». Думаете, после того как представители власти десятилетиями врут народу, его мораль можно защитить принятием закона?
- Конечно. Вы посмотрите на те потоки насилия, грязи, которые льются с экранов.
- А вы какие фильмы любите?
- Не во мне дело. Разве психика подростка справится с предлагаемыми ему с экрана моделями поведения?
- И все же, какой ваш любимый фильм?
- «Весна на Заречной улице».
- Не каждый канал может позволить себе удовольствие крутить нерейтинговые, пусть даже и прекрасные фильмы.
- Кстати, в нашей стране только один канал — «Киевская Русь» — позволяет себе работать без рекламы, пропаганды порнографии и насилия.
- Одни убытки, наверное, имеют от этого. Ваше имя, кстати, постоянно с данным каналом связывают.
- Кого бы ни связывали с этим каналом, могу сказать только одно — он уникален в своем роде. Подобный ему был создан в России Владиславом Листьевым. На нем также не было ни рекламы, ни насилия, ни порнографии. Считаю, что «КРТ» заслуживает поддержки на государственном уровне… Конечно, при условии, что возрождение духовности представляет ценность для нашего общества.