Все эти безобразия творил 27-летний циркач Саша Шимко, который приехал из Нью-Йорка на побывку к родителям
«Вы видели: на Майдане американский цирк показывают?» — услышала я, едва поднявшись из метро на Крещатике. Цирк Майдану не в диковинку, но на американский взглянуть любопытно — и я направляюсь к месту, где собралась толпа.
В центре круга, обозначенного цепью, — молодой человек в костюме цветов американского флага. Но с публикой он общается то по-русски, то по-украински. И показывает фокусы. «В киевский цирк не попадешь, — делится стоящая рядом женщина, — а тут из самого Нью-Йорка приехали!» И радостно откликается на приглашение циркача поработать у него ассистенткой. За что тут же получает подарок — цветок, сотворенный на глазах изумленной публики из разноцветных воздушных шаров. Пока «ассистентка» любуется цветком, циркач демонстрирует, как можно с женщины незаметно снять… бюстгальтер.
Но лучше у Саши получается снимать часы. Когда он возвращает их владельцам, те бледнеют, особенно если часы дорогие. Как, например, часы, которые он снял на вечеринке у знакомого Натальи Могилевской. Обнаружив пропажу, тот сник, а когда через некоторое время часы ему вернули в качестве приза за «внимательность», чуть не потерял сознание. Мог бы и другие фамилии назвать, но боится разглашать чужие тайны. Ведь его приглашают на разные вечеринки. А я фамилий и не добиваюсь. Мне другое интересно: что делает киевлянин Саша в Нью-Йорке? Оказывается, работает в одном из известных цирков и хорошо зарабатывает. Сейчас приехал к родителям — в отпуск.
- Саша, зачем тебе представление на Майдане?
- Для поддержания формы. Людям моей профессии без этого нельзя.
- Как профессия-то называется?
Саша задумывается, подыскивая аналог английскому «интертойнмент». Дело в том, что он в цирковом деле, можно сказать, многостаночник: жонглирует, демонстрирует различные трюки, основанные на неординарных физических возможностях (например выходит невредимым из воды, куда его бросают, предварительно поместив в мешок с завязанными руками и ногами). Ну
а фокусы для него — любимое развлечение. Он просит меня показать ладонь — и мы вместе прослеживаем линию, обозначающую любовь к животным. О существовании такой я, собственно говоря, не слышала, но послушно ее рассматриваю. Саша говорит, что у некоторых она переходит и на тыльную сторону ладони. Я переворачиваю руку: «А-а-а-а!!!» На руке сидит таракан. Слава Богу, не настоящий — пластиковый. И как Саша прилепил его, что я не почувствовала?..
- Тренировка, — скромничает фокусник.
- И в чем же она состоит? — допытываюсь я. — Говорят, карманники, чтобы жертва ничего не почувствовала, полируют подушечки пальцев. А ты что делаешь?
- Не полирую — это точно. Но все время разрабатываю. Стою, например, в автомобильной пробке — перебираю пальцами монету.
- В карманники тебя не звали?
- Было дело. Не пошел, конечно. А вот сам карманника поймал… в киевском троллейбусе. Дал ему поглубже залезть и хвать за руку. Кричу: «Граждане пассажиры! Я сейчас поймал вора!» И так сдавил ему запястье, что сломал его.
- Не побоялся? Сообщники могли тебе в глаза чего-нибудь сыпануть.
- Я об этом не подумал.
- А вообще тебе бывает страшно? Например, когда связанного в воду бросают…
- Да, это опасный трюк, хотя нет таких цепей, из которых нельзя было бы выбраться. Но страшнее, когда подвергаешь опасности другого человека. У меня есть номер, когда разрубаю яблоко на голове партнера.
Но самое интересное в Сашином искусстве то, что он… ни в каком специальном учебном заведении не учился. Занимался спортом — был победителем Всеукраинских молодежных игр по спортивной ходьбе на 20 километров. Окончил киевский Институт физкультуры, работал учителем. И само занятие не из веселых, а зарплата еще печальнее. Но судьба подкинула ему шанс попробовать другой жизни.
- Когда я выиграл грин-карту, то решил, что схватил Бога за бороду, — смеется Саша. — Но в Америке жизнь меня быстро поставила на место. Знакомые — и за то спасибо! — пристроили в магазин уборщиком. Особых денег на этом не заработаешь, я и стал добирать зарплату в ресторане: за пять долларов в час убирал со столов. Через неделю менеджер дал мне шесть долларов. Не думайте, что от щедрости: я один обслуживал 300 столов, хотя это работа для трех-четырех человек.
- Интересно, здесь за такие деньги ты пошел бы убирать со столов?
- Если бы не было выбора, пошел бы. Но — временно. Да и там я недолго занимался этим делом. Переехал в другой штат и нанялся работать на копировальной машине. Тоже не сахар: восемь часов стоишь за машиной, нажимаешь на кнопки «старт»-»стоп», «старт»-»стоп»… Я каждый день вспоминал отца, который говорил: «Будешь плохо учиться — станешь конверты клеить». В каком-то смысле я их и клеил. Днем — возле копировальной машины, а вечером — опять же в ресторане. Но тут уж столы я не просто убирал, а убирал так, что посетители приходили на это смотреть. У ресторана увеличилась клиентура.
- Фокусы, что ли, показывал?
- Вот именно! Всего тремя движениями убирал со стола грязную посуду и заново его накрывал. Это привлекло столько посетителей, что, когда я собрался увольняться, хозяин пообещал платить мне даже больше, чем поварам. Но я не согласился — надо было искать настоящее дело. Нашел, хотя совершенно случайно: фокусы!
- И откуда у тебя это?
- Первый фокус папа показал, когда мне было шесть лет. Самый простой — как монетка втирается в руку. У меня это отложилось в памяти. А потом начал выдумывать свои фокусы. Их я и начал показывать в Америке. Сначала друзьям, знакомым. А однажды в Чарльстоне — есть такой город на океанском побережье — вышел на улицу и встал в районе базара. Смотрю: бросают доллар, пять… За 15 минут я собрал 38 долларов. После этого почти все выходные проводил в Чарльстоне. Зарабатывал по 80-100 долларов за полчаса.
- Рэкетиры не наезжали?
- Рэкетиров там нет. Но, если начинаешь составлять конкуренцию серьезному арт-бизнесу, тот «возражает».
- А сам ты о серьезном бизнесе мечтал, искал его?
- Он сам меня нашел. Случилось это в Нью-Йорке. Стоял я на улице, жонглировал, и тут какой-то товарищ подходит ко мне и по-английски говорит: «У тебя американский стиль жонглирования, не европейский — это неправильно». Я ему: «Согласен, но меня никто не учил». Он: «А, понятно». Потом уже по-русски: «Ты говоришь по-русски? Я слышу акцент… » Оказалось, что это артист цирка из Риги, но в Америке уже 18 лет. Он свел меня с директором цирка, где работал. Тот сказал: мол, трюки у тебя хорошие, но опыта мало. Взялся, однако, научить — и я стал работать.
- Что за цирк, какого ранга?
- Разъездной. А что касается ранга… Например, есть такой жонглер Сергей Игнатов. Он считается лучшим в мире по работе с кольцами, чемпионом мира стал в этом году. Так вот, он работает в этом цирке. А директор был чемпионом мира по моноциклам, но в аварию попал.
- У вас что, все лучшие собрались?
- Да нет. Но в Америке очень большая конкуренция. Это подстегивает людей, и каждый старается стать лучшим.
- В твоем репертуаре есть что-нибудь такое, чего никто, кроме тебя, не делает?
- Есть. Я держу на носу чайную ложку, которую потом ловлю ухом. Профессионалы знают: это очень трудно. Ну, еще надуваю грелки на разрыв — на уровне рекорда, зафиксированного в Книге рекордов Гиннесса. Одним движением могу разорвать телефонный справочник — это любимый трюк американцев.
- Американцы любят цирк?
- Очень! Приглашают на заводы, в школы. Как-то мы работали даже в колонии для малолетних преступников. Когда туда приехали, то почувствовали себя… людьми второго сорта.
- В каком смысле?
- Ребята там очень вежливые. Если кто-то на кого-то не так посмотрел, сразу извиняются. А ведь это 16-17-летние подростки — самый бандитский возраст! Встретили там двоих русских. Один — сын футболиста из московского «Спартака». Парень курил «драп», кололся, мог в тюрьму попасть. Родители не знали, что делать, и сами определили его в эту школу — так называется колония для подростков. Я его увидел уже пай-мальчиком.
- Это ребят так запугивают или перевоспитывают?
- В карцер сажают. Представьте: комната 2х2 метра, темная, с маленьким окошком. И сажают на день, два, три, бывает, и на месяц. В туалет выводят под стражей. Есть дают через окошко. Там с ума можно сойти! После номера «освобождение из цепей» ребята спрашивали, можно ли из такого карцера удрать. Я сказал: можно. Но лучше туда не попадать. Разве смысл жизни в том, чтобы попасть в карцер, а потом из него выбраться? Будьте нормальными людьми, приобретайте профессию. Ну хотя бы жонглируйте. Мы обучали этих детей жонглировать, балансировать, то есть цирковому искусству. Работали с ними неделю, а потом они сами делали шоу.
- Работа работой, а друзья у тебя есть?
- Скорее, партнеры по развлечениям. Друзей в нашем понимании у американцев не бывает. Например, я перед отъездом купил в Украине машину — так не у кого было поставить. Выручили знакомые папы по Киеву.
- А с девушками как: тебе ближе бывшие наши или американки?
- Наши. Американки сразу спрашивают: какая у тебя машина, сколько денег в банке…
- И какая же машина?
- «Тойота». Для Украины, России это хорошая машина, а для Америки — так себе.
- Возвращаться в Украину не думаешь?
- Пока нет. Есть еще чему поучиться в Америке. Там классные мастера.
- Например, Копперфилд. Бывал у него на представлениях?
- Конечно. И храню билет с его автографом — недешевый, кстати, за 160 долларов!
- И можешь раскрыть секрет какого-нибудь его трюка?
- Не имею права. Я вступил в ассоциацию фокусников, а там берут подписку о неразглашении ни чужих, ни своих секретов. Их можно обсуждать только в профессиональном кругу. Но скажу: все, что делает Копперфилд, может повторить любой профессионал — если, конечно, у него будут деньги. Копперфилд вкладывает миллионы в технику, в двойников, в зрителей, которые ему подыгрывают… Но я снимаю перед ним шляпу — он пахарь! Когда начинал свою карьеру, спал по три часа в сутки.
- А ты сколько?
- И я столько же. Но сейчас уже побольше. Отсыпаюсь у родителей в Киеве: отпуск есть отпуск!
- Но формы не теряешь. Кстати, сколько заработал на Майдане — если не секрет, конечно?
- В общем-то не секрет. Но не хочу сравнивать Киев с Нью-Йорком. Все-таки это мой родной город…