Сестра Бориса Пенчука, утверждающего, что он и его семья вынуждены были под угрозой смерти продать главе Донецкого облсовета за бесценок акции торгового центра «Белый лебедь», обвиняет брата во лжи Дело председателя Донецкого облсовета Бориса Колесникова вновь на слуху у общественности в связи с резонансным заявлением экс-следователя Генпрокуратуры Якова Такташова о фабрикации доказательств и давлении на следствие высших должностных лиц правоохранительных органов. Напомним, что 2 августа нынешнего года после четырехмесячного пребывания в СИЗО Апелляционный суд Киева освободил Бориса Колесникова из-под стражи под подписку о невыезде прямо в зале судебного заседания. Суд счел доводы Генпрокуратуры о необходимости его дальнейшего содержания под арестом неубедительными, а также учел состояние здоровья председателя Донецкого облсовета. Как ранее сообщали «ФАКТЫ», Бориса Колесникова обвиняют в вымогательстве передачи чужого имущества с угрозой убийства. Дело касается акций торгового центра «Белый лебедь» в Донецке. Обвинение, в частности, было основано на свидетельских показаниях бывшего директора центра Бориса Пенчука, который утверждает, что он и его семья вынуждены были под угрозой смерти продать за бесценок свои акции. В свою очередь, Борис Колесников заявляет, что сделка была выгодна Пенчукам, поскольку он заплатил им за акции 500 тысяч долларов и при этом никому не угрожал. Заявление Бориса Пенчука опровергла и его родная сестра Оксана Мартынова, показания которой не были приняты следователями во внимание.
- Оксана Владимировна, почему в этом деле вы защищаете Бориса Колесникова, а не родного брата и вашего отца?
- Вы знаете, для нас с мужем было настоящим шоком то, что мы услышали 6 апреля 2005 года, когда Колесников был задержан по обвинению моего брата Бориса и моего отца Владимира Пенчука в вымогательстве акций торгового центра «Белый лебедь». Если вы помните, еще 8 апреля 2005 года мы с мужем прилетели в Киев и сделали официальное заявление, что преступления, в совершении которого обвиняют Колесникова, не было. Ведь его обвиняли в том, что он якобы вымогал акции у членов семьи Пенчук. А я также являюсь членом семьи, и мы с мужем тоже продали свои акции торгового центра в тот период. И эта сделка была добровольной и обоюдовыгодной. Мы были довольны и фактом самой продажи акций, и ценой, по которой они были проданы.
- А вы не думали о том, что ваше заявление может обернуться против ваших родных? Ведь им могли быть выдвинуты обвинения в заведомо ложном доносе?
- Единственное, что меня беспокоило, это здоровье и безопасность отца. Ни о чем другом я не думала. Отец очень болен, и в его возрасте такие события могут только негативно отразиться на здоровье. Я надеялась, что можно еще что-то исправить и избежать последствий столь опрометчивого шага отца и брата. Кроме того, отец меня учил быть честной. Естественно, меня задела и ложь, которая прозвучала в обвинениях. Почему человек должен отвечать за то, чего не совершал?
- Хорошо, а почему тогда вы решили продать свои акции «Белого лебедя»?
- Мне позвонил отец и сказал, что необходимо встретиться, есть серьезный разговор. Он приехал ко мне и сказал, что договорился о продаже своего пакета акций на очень выгодных для себя условиях. Покупатели — порядочные люди, известные бизнесмены и дают хорошую цену. Они, мол, с Борисом продают. Мне рекомендовал тоже подумать о продаже. Мы с мужем обдумали его предложение и согласились с отцом. В тот период дела в торговом центре шли не очень хорошо. И все об этом знали. В коллективе ходили разговоры, что Пенчук-младший подминает под себя отца, который, мол, не управляет предприятием, а хозяйственная деятельность торгового центра направлена только на личное обогащение Бориса. Естественно, что все это подтолкнуло нас к принятию решения о продаже. Могу сказать, что мы остались довольны продажей акций. Да и отец выглядел после продажи и получения денег удовлетворенным. Я ни разу не слышала от него каких-либо жалоб или претензий по этой сделке — ни сразу после продажи, ни в течение двух с половиной лет после. Я разговаривала с ним по телефону за три дня до событий апреля 2005 года, и ничто не предвещало грома среди ясного неба.
- Скажите, вас вызывали для дачи показаний?
- Да. Первый раз через месяц после задержания Бориса Колесникова — в начале мая. Следователь, на мой взгляд, вел себя вызывающе, не допускал моего адвоката, хотя я настаивала на его присутствии. Когда я решила покинуть здание УБОП, уже на выходе меня остановили и сказали, что следователь согласен допустить адвоката. Вот такой, получается, «добрый» следователь. Я не хотела бы говорить о подробностях допроса, так как для меня это очень неприятная тема…
Затем в конце мая мы еще раз были на допросе, теперь уже в Генпрокуратуре. Мы настаивали на проведении очной ставки с отцом. Я хотела посмотреть ему в глаза, хотела спросить, почему он пошел на поводу у Бориса. Я уверена, что отец сам никогда не решился бы на такой подлый поступок. Он всегда был добрым и порядочным человеком.
Сначала следователь сказал, что организует очную ставку. Затем он поговорил с кем-то по телефону и заявил нам, что в проведении очной ставки с отцом нет необходимости, это может только навредить и вообще, дескать, нет возможности провести очную ставку. Для меня до сих пор остается непонятным, кому или чему могла навредить очная ставка между отцом и дочерью, когда речь идет о свободе, а может быть, и жизни человека. Думаю, следствие просто опасалось, что это будет еще один аргумент не в пользу обвинения.
- Министр внутренних дел Юрий Луценко заявлял с трибуны Верховной Рады о покушениях на членов семьи Пенчук с использованием взрывчатки и автоматического оружия. Вы что-нибудь знаете об этом?
- Я знаю, что в 1999 году была конфликтная ситуация между Борисом Пенчуком и другими заместителями отца. Борис хотел сам всем руководить. Он, кстати, несколько раз говорил моему мужу, что пора бы «старого» отправить на пенсию, а его, Бориса, назначить первым руководителем.
Тогда появилось уголовное дело о якобы покушениях на Бориса, и обвинялись в этом люди, работавшие в «Белом лебеде». Весь торговый центр смеялся, когда Борис заявился на работу в… простреленных(!) брюках и демонстрировал, как на него покушались. Никого в конце концов не обвинили, покушение доказано не было. Я тоже уверена, что покушения — плод богатого воображения моего брата. Думаю, что это был спектакль, разыгранный одним актером. Я уже говорила, что брат отличался неадекватными действиями, и могла бы много чего рассказать о его художествах, но из этических соображений делать этого не стану.
Ну а что касается причастности Колесникова к «покушениям», то это вообще, как мне кажется, глупость. Я знаю от отца, что до 2002 года он вообще не был знаком с Колесниковым, а Борис вообще с ним никогда не встречался — ни в момент обсуждения условий продажи акций, ни в момент продажи, ни после. Собственно, о том, что Колесников не имеет отношения к покушениям, говорит и сам Борис Пенчук, и его адвокат.