Бывший офицер ввел для своих приемных дочерей жесткие армейские порядки: муштра, дисциплина и наказание
… Девочки до сих пор не могут поверить, что им удалось вырваться из «семейного рая». О прошлой жизни рассказывают неохотно и скупо: обронят пару фраз и сразу же по привычке испуганно осматриваются — а не услышали ли, упаси Бог, их откровения «папа Николай» и «мама Настя». А ведь начиналось все так замечательно. Пять лет назад международная благотворительная организация из Великобритании выделила средства для создания в Старосамборском районе Львовской области детского дома семейного типа.
Такого дома в регионе еще не было, власти восприняли идею на ура. Объявили конкурс на замещение должностей родителей-воспитателей. Сперва откликнулись три семьи. Но потом две из них по каким-то причинам отказались участвовать в конкурсе, и осталась только семья Лиренко (по этическим причинам имена и фамилии изменены). И хотя официально решение принималось англичанами и украинской стороной сообща, зарубежная организация не стала ждать появления новых кандидатов, а остановилась на этой семье. По всем данным Лиренко подходили идеально: Настя — военнослужащая, ее муж Николай — бывший офицер Вооруженных сил Украины (лишь спустя годы выяснилось, что он ушел из армии не по своей воле, но этой деталью его характеристики тогда почему-то никто не заинтересовался). Скорее всего, англичане исходили из того, что военнослужащие во всех цивилизованных странах, как правило, отличаются безупречной моралью. К тому же Лиренко имели пятерых детей, а значит, опыта воспитания большой семьи им не занимать. Правда, из пяти «в наличии» на тот момент в семье жили трое: один сын служил в армии, еще один жил отдельно. Под детский дом семейного типа приобрели на окраине Добромыля большое полутораэтажное здание бывшего детского садика с большим огородом. В помещении сделали капитальный ремонт, закупили бытовую технику, детские книги, игрушки. На каждого ребенка было выделено по 500 гривен в месяц, а супругов Лиренко оформили на ставки воспитателей интерната. Коммунальные услуги с них не взимались, было предусмотрено ряд других льгот, регулярно оказывалась гуманитарная помощь. Кроме того, детей опекали врач и психолог. — В 2000 году Лиренко взяли из Червоноградской школы-интерната сначала двоих девочек, а спустя какое-то время еще троих — родных сестер, — рассказывает «ФАКТАМ» прокурор отдела защиты прав и свобод несовершеннолетних Львовской областной прокуратуры Александра Хамардюк. — Все девочки были в возрасте от восьми до десяти лет. Открытие первого в регионе детского дома семейного типа прошло с большой помпой. Долгое время жизнь этой, по сути, новой семьи выглядела со стороны вполне благополучно. — Истинное положение вещей всплыло совершенно случайно, — говорит Ганна Гащак, заместитель директора Добромыльской средней общеобразовательной школы, в которой учатся девочки. — Их приемный отец пришел в школу и в категорической форме заявил, что присмотр психолога девочкам не нужен. Мол, у нас нормальная семья, обойдемся без ваших услуг, не надо на нас акцентировать внимание. Именно тогда заместитель директора школы и педагоги почувствовали: творится что-то неладное. С ученицами очень осторожно поговорили по душам, и девочки рассказали, в каких ужасных условиях им приходится жить. Ганна Гащак подняла всех на ноги. К счастью, областная прокуратура на эту информацию отреагировала мгновенно.
- Вы просто не знаете, как это — жить без настоящих папы и мамы, — говорит мне старшая девочка Наташа. — Когда к нам в интернат приходили взрослые выбирать кого-нибудь, чтобы взять в семью, дети повзрослей начинали прихорашиваться — вдруг возьмут! А бестолковая малышня, размазывая слезы и отпихивая друг друга локтями, лезла напрямик и умоляла: «Меня, меня выбирайте! Я хороший и здоровый!» Вот почему мы так обрадовались, когда нас, подружек и родных сестер, сразу всех вместе взяла одна семья. Какие планы строили на будущее! Как надеялись на счастье! Так любили и уважали папу Николая, маму Настю, их родных детей!.. Глаза девочки-подростка наполняются слезами, и она отворачивается, сильно закусив губу. — Приемные родители сразу разделили нас на приемышей и родных! — по-взрослому категорично рубит Мария. — Мы сначала этого не замечали, а потом делали вид, что не замечаем. За почти четыре года, что прожили в этой семье, ни одного праздника не отмечали все вместе. На Новый год, Рождество, чей-то день рождения, какие-то другие праздники нас разгоняли по своим комнатам и запрещали выходить! Мы там сидим, а папа с мамой со своими родными детьми веселятся. Они никогда нас не пускали за общий семейный стол… Девчонок вдруг прорывает всех вместе, говорят они быстро, взахлеб, перебивая друг друга, и уже невозможно разобрать, кто именно и что сказал. Зато всплывает тоскливая, как зубная боль, картина их убогой жизни. Николай создал для детей в доме казарменные условия: муштра, муштра и жесточайшая дисциплина. На дорогу от школы до дома строго отводилось десять минут (потом, в ходе эксперимента, прокурор Александра Хамардюк попыталась пробежать этот путь за отведенное детям время — не успела). Пришли из школы домой — сразу в свою комнату и ни шагу оттуда. Гулять на улице запрещено, общаться с другими детьми — тоже. Входить в большую игровую комнату, заставленную хорошей мебелью, видеотехникой, подаренными детям книгами и игрушками, приемыши не имели права. Все это предназначалось только родным детям, а остальных пускали туда лишь тогда, когда очередная комиссия являлась полюбоваться на «идиллию семейного счастья». Даже в туалет приемным детям разрешали сходить только три(!) раза в день в строго отведенное время! Причем, чтобы они не пачкали два туалета в доме, их отправляли в деревянное строение во дворе. Это разделение на своих и чужих было заметно во всем: к примеру, зимой комнаты пяти приемных девочек не отапливались, а родных детей Николай и Настя держали в тепле. Приемышей заставляли стирать руками белье, хотя в ванной стояла подаренная стиральная машина. «Папа», частенько позволявший себе злоупотреблять спиртным, и «мама», по несколько дней дежурившая во Львове, особым вниманием приемных детей не баловали, поэтому те жили по принципу: что сам сваришь, то и съешь. Вот и сидели на макаронах. В школу, где не было ни столовой, ни буфета, им не давали даже куска хлеба. В связи с этим как-то произошел большой скандал. С голода девочки наелись в школьном саду незрелых яблок, и им скрутило животы. Естественно, педагоги сделали родителям замечание. Взбешенный «отец» явился в школу и устроил учителям разнос, а в одной из местных газет после этого появилась критическая статья о том, что директор требует, чтобы родители давали детям в школу бутерброды с колбасой.
Особо за девочек переживали их одноклассники, которые в складчину каждый день подкармливали «детдомовских» тем, что им давали родители в школу. — Когда мы увидели, что Мария зимой ходит в осенних туфельках, я у своей бабушки выпросил для нее сапожки, — вспоминает один из одноклассников девочки. С тех пор и другие школьники стали опекать обездоленных детей: несли теплые шапки, куртки, обувь, перчатки. Пять сестер, а они теперь только так себя и называют, держали все эти вещи в школе, боясь жестокого наказания. А наказывали их «папа» с «мамой» ой как строго. Следствие установило факты физического и морального издевательства супругов Лиренко над приемными детьми. Родные дети Лиренко видели, как взрослые относятся к их сводным сестрам, и не отставали от папы с мамой — унижали и били их. — Мы с мужиками как-то встретили Николая и чисто по-человечески посоветовали ему меньше заглядывать в чарку, а уделять больше внимания детям и хотя бы одевать их зимой, — вспоминает Тарас, сосед Лиренко. — Он тогда на нас страшно обозлился. Когда встал вопрос о возбуждении правоохранительными органами уголовного дела в отношении супругов Лиренко, была назначена проверка, которую проводило Контрольно-ревизионное управление. Но работа ревизоров практически уперлась в стену — детский дом семейного типа не имел ни одного финансового отчета! — Должностные лица райадминистрации сначала отстаивали интересы приемных родителей, — вспоминает прокурор Александра Хамардюк. — Это и понятно. Ведь единственный во Львовской области детский дом семейного типа функционировал на их территории, и все это время они не знали, что там творится, пока школа не начала бить тревогу. До последнего момента служба по делам несовершеннолетних и центр социальных служб для молодежи райадминистрации утверждали, что в этой семье все благополучно, просто интернатские дети склонны к фантазиям. Но версия о том, что дети фантазировали и хотели опорочить приемную семью, не подтвердилась. Кстати, как только начал назревать скандал и семейным детдомом заинтересовалась областная прокуратура, местные власти быстренько отправили детей отдыхать в «Артек» — чуть ли не впервые за все эти годы! После Крыма их поселили в такой же детский дом семейного типа в Симферополе, а тем временем райадминистрация разорвала с семьей Лиренко соглашение о воспитании детей. … Девочки отказывались разлучаться. Возвращаться в интернат тоже не хотели. «Мы оттуда сбежим! — говорили. — Пойдем только в приемную семью!» К счастью, такая семья нашлась, и теперь дети действительно счастливы. А семья Лиренко из региона выехала. Уголовное дело в отношении них передано в суд и вот уже несколько месяцев ожидает рассмотрения. Чем это все закончится — неизвестно, хотя у следствия доказательств их вины более чем достаточно. — Наверное, стоит к этим так называемым родителям применить реальную меру наказания с лишением свободы, — сказала «ФАКТАМ» прокурор Александра Хамардюк. — Пусть даже и чисто символическую. Чтобы те люди, которые собираются из корыстных целей брать на воспитание детей-сирот, серьезно задумались. Ведь родителями могут быть только те, у кого открыто сердце для детей.
P. S. Материал подготовлен при содействии пресс-центра Львовской областной прокуратуры.