Медики предупреждают: Украине следует быть готовой к всплеску труднораспознаваемого заболевания Когда нынешней весной, в поминальные дни, Полина с пятилетним Павликом приехала в село к матери, та, глядя на внука, нарадоваться не могла: такой веселый, жизнерадостный. Днем мальчик помогал убирать могилы, а ночью у Павлика поднялась температура. Первым же автобусом Полина отвезла сына в районную поликлинику. Тамошние врачи диагностировали ангину, а через пять дней мальчик умер… от дифтерии. Поскольку никто из медиков не готов был взять на себя вину за смерть ребенка, а прокуратура медлила с рассмотрением дела, мать обратилась в редакцию «ФАКТОВ». После вмешательства газеты началась прокурорская проверка обстоятельств трагического случая…
Из Донецкой области в столицу родители Павлика перебрались три года назад в поисках лучшей жизни. На родине — в селе Мануиловка под Шахтерском — бывали по праздникам. Когда приехали в тот раз, Павлик с гордостью сказал бабушке, что собирается в школу. А ночью стал жаловаться на озноб. — Когда мы первый раз обратились к педиатру, она сделала сыну жаропонижающий укол, выписала лекарства и… отправила нас домой, — вспоминает Полина Пономаренко. — Я просила положить Павлика в стационар, ведь моя мама живет в 30 километрах от Шахтерска. Телефона у нас нет, поэтому, если ребенку станет хуже, вызвать «скорую» не смогу. Но педиатр и слушать не захотела. Тогда я отправилась к лор-врачу. Молодой врач Александр Лосев сказал, что с «лакунарной ангиной» в стационаре нам делать нечего. Правда, пообещал, что на следующее утро направит к нам участкового врача. Ночью у Павлика снова поднялась температура до 40. Началась рвота, он не мог уже ни есть ни пить, жаловался на боли в животе. На шее у него с двух сторон появилась опухоль. Участкового врача мы ждали, как Бога, но она появилась только после обеда. Взглянула на Павлика и говорит: «Вызывайте немедленно «скорую»! Ребенок в тяжелейшем состоянии». Еле упросила ее забрать нас в больницу на ее машине, потому что вызвать «скорую» в селе сложно. Приехали в больницу в 15. 30, а там нет ни одного врача! Спрашиваю у медсестры: «А где дежурный лор?» Она мне: мол, у нас такого нет. На Павлика было больно смотреть: он хватал ртом воздух, как галчонок, постоянно рвал, хотя уже было нечем. Выглянув в окно, я увидела проходящего мимо врача из поликлиники, который принимал нас накануне. Бросилась на улицу, схватила Лосева за руку и потащила к сыну. Доктор удивился тому, что ангина так быстро прогрессирует. Сказал, что надо проконсультироваться, и стал звонить домой коллеге из городской больницы. Но его дома не оказалось. Лосев прописал антибиотик в сиропе и стал… прощаться. Я в ужасе говорю ему: «Неужели вы нас оставите! Мой ребенок может умереть!» Доктор ответил, что это не его отделение, а за ночные дежурства врачам здесь не платят. И… ушел! Я требовала вызвать детского врача на ночь: сынишке становилось все хуже. Медсестра зашла в палату, посмотрела и сказала, что это обычное состояние при ангине, поэтому вызывать врача нет смысла. Я хотела сама позвонить, но медсестра к телефону не подпустила: дескать, она сама будет решать, вызывать врача или нет. Что же мне было делать? Не драться же? Если бы сейчас вернуть ту минуту, может, так бы и сделала… Детское отделение, где был дежурный педиатр, от отоларингологии отделяло лишь несколько десятков метров. Но пойти туда за врачом Полина не могла: Павлик плакал и просил маму не оставлять его одного. Когда же ночью позвонил ургентный врач (специалист, которого вызывают при срочной необходимости), медсестра ответила: состояние ребенка прежнее, ничего страшного не происходит.
Утром в палату, где лежал Павлик, пришли два лор-врача. По словам матери, один из них, осматривая сына, кричал на мальчика и чуть не разорвал ему рот. «Мамо, лїкарї менї боляче роблять. Забери мене звїдси», — плакал Павлик. Да куда же его везти в таком состоянии? Но когда пришла медсестра брать кровь на анализ и сказала: «Дайте что-нибудь острое, хоть булавку», — Полина поняла, что ребенка нужно забирать отсюда любой ценой. Она, по ее словам, требовала вызвать санавиацию из Киева. «В этом нет необходимости», — был ответ. Павлику поставили капельницу, ему стало легче, опухоль на горле спала, и мать немного успокоилась. Но на следующий день, осмотрев больного, врачи забили тревогу. Ожидаемого улучшения не наступило: мальчик показывал ручкой на горло и беззвучно плакал. Лишь тогда медики приняли решение вызвать специалистов из Донецка. — Я требовала, чтобы до приезда врачей из Донецка сыну оказывалась хоть какая-то помощь, — вспоминает Полина Александровна. — Но медики обходили нашу палату стороной. Так и сидели сложа руки до 15. 30. К приезду донецких специалистов пришли результаты анализов из лаборатории. У Павлика выявились стафилококк, кандидоз и дифтерия глотки: дифтерийная палочка, которая обычно проявляет себя в течение трех дней, высеялась только на четвертые сутки! Врачи сообщили матери, что забирают сына в отделение интенсивной терапии Донецкой областной инфекционной больницы, и спокойно сказали: «Спасение гарантируем. Готовьте деньги на лекарства». Полине поехать с сыном не разрешили: дескать, не положено. — На следующий день утром мы с мамой привезли все лекарства, которые велел купить врач, — продолжает Полина Александровна, глотая слезы. — Лечащий врач Александр Малеев и заведующий отделением Андрей Киреев сообщили, что Павлик в очень тяжелом состоянии, и вручили новый список лекарств. Мы бегом по аптекам, все купили и вернулись в больницу. Я умоляла дать мне хотя бы одним глазком взглянуть на сына, но получила категорический отказ: мол, если Павлик меня увидит, он может дернуться и сорвется с подключенных к нему приборов жизнеобеспечения. Едва рассвело, Полина Пономаренко с матерью снова примчались в областную больницу. Но увидеть Павлика им не удалось. Лечащий врач сказал, что ребенку стало хуже: отказали почки, сердце почти не прослушивается. И дал новый список лекарств. После того как Полина истратила последние 500 гривен на лекарства, врачи сообщили, что они уже не нужны — Павлик умер. — Я думала, с ума сойду! — не сдерживает рыдания Полина. — Почему меня не пустили к сыну, когда он был еще жив? Мне ответили: «Он бы вас все равно не узнал — без сознания был». К телу сына мать не пускали, но она ворвалась в реанимацию. Павлик лежал в углу на кушетке со связанными ручками (как потом объяснили матери врачи, это было сделано, чтобы ребенок не смог отключиться от приборов. Но почему ручки не привязали к кушетке, а связали между собой?). Казалось, измученный болезнью малыш просто уснул… Хотя не все претензии Полины Александровны медики Шахтерска признали справедливыми, многие упреки они все-таки восприняли: в лор-отделении нет дежурного врача, а у лаборантов — средств для забора крови. Согласны они и с тем, что медсестра взяла на себя лишнее, не дав матери связаться с ургентным врачом. Да и что уж теперь…
Похоронили Павлика в Мануиловке. По воле рока его могилка оказалась напротив могилы трагически погибшего несколько лет назад его же дяди, в честь которого мальчик и был назван. Вернувшись в Киев, Полина Александровна обратилась с жалобой в Министерство здравоохранения: «Сына мне уже не вернуть, но за ним стоят судьбы других детей». Для проверки жалобы была создана комиссия в составе ведущих специалистов Минздрава. Комиссия установила: «… Нашарування супутньоє їнфекцїє (стафїлококк, гриби Кандида) на фонї їмунодефїциту змїнило клїнiчну картину дифтерїє, що утруднило вчасну дїагностику захворювання. У зв'язку їз зазначеним правильний дїагноз захворювання був встановлений несвохчасно, їз запїзненням була введена противодифтерїйна сиворотка». Решением комиссии врачи, оказывавшие Павлику Пономаренко медицинскую помощь, были привлечены к дисциплинарной ответственности: главному педиатру Шахтерска Федору Данченко, городскому отоларингологу Татьяне Прес и врачу-педиатру Лидии Ткаченко вынесли выговор. Это не удовлетворило Полину Александровну, и она обратилась в Донецкую областную прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело по факту смерти сына. Время шло, но судебно-медицинское исследование, необходимое для принятия решения об открытии уголовного дела, не проводилось. Как сообщил «ФАКТАМ» следователь Донецкой областной прокуратуры Александр Гербутов, исследование не может начаться из-за того, что следствие не располагает необходимыми документами: затерялась… история болезни Павлика. Сотрудница Минздрава, которой мать отдала на руки документ, утверждает, что переслала историю болезни в Донецк, следователь же говорит, что ничего не получал. Но есть люди, видевшие историю болезни мальчика! Например, главный детский инфекционист Министерства здравоохранения Сергей Крамарев. — Этот случай был действительно нетипичный, — говорит Сергей Александрович. — Стафилококк и кандидоз изменили клиническую картину дифтерии. Но мальчик, возможно, был бы спасен, если бы врачи ввели противодифтерийную сыворотку сразу, а не на пятый день болезни. Почему же не ввели? Врачи Шахтерска в свое оправдание говорят, что в так называемой прививочной форме значилось: ребенок получил все прививки против дифтерии. Но, когда уже после смерти Павлика было проведено служебное расследование, выяснилось, что мальчику была сделана только одна прививка вместо пяти! — Даже если ребенку сделали все прививки, это не исключает вероятность заболевания, ведь в последнее время дифтерией часто болеют и привитые дети и взрослые, — объясняет врач-бактериолог референс-лаборатории по диагностике дифтерии Центральной санитарно-эпидемиологической станции Нина Жеребко. — Сегодня существуют методики, позволяющие выявлять дифтерийную палочку в течение суток. Но для этого требуется специальное оборудование, а им располагают лишь несколько областных санэпидстанций и клиник, где проводятся молекулярно-генетические исследования. В Донецке такого оборудования нет. Кроме того, в данном случае медики, скорее всего, имели дело с атипичной, осложненной дифтерией, поэтому не смогли вовремя поставить правильный диагноз. Несколько лет назад в Украине наблюдалась эпидемия дифтерии, и, чтобы ликвидировать ее, проводились массовые вакцинации. В результате рост заболеваемости удалось снизить: если раньше дифтерией болели 10 человек из ста тысяч, то сейчас этот показатель составляет 0,7 на сто тысяч населения. Но претерпел изменения и сам возбудитель. Эти изменения могут осложнять и затягивать процесс идентификации. Как я поняла из беседы с Ниной Николаевной, медикам следует быть начеку, потому что через какое-то время Украина может получить всплеск труднораспознаваемого заболевания. Надо быть готовыми ко встрече с ним.
P. S. Когда материал уже был подписан к печати, стало известно: после вмешательства «ФАКТОВ» история болезни Павлика все же нашлась, и Донецкая прокуратура начала судебно-медицинское исследование. А Полине приснился сон: ее Павлик, живой и здоровый, сидит на подоконнике родительского дома. Женщина, словно в замедленной киносъемке, бежит к нему со словами: «Сыночек, я тебя не бросала! Это врачи меня к тебе не пустили… »