В семидесятые годы имя киевского дзюдоиста Сергея Новикова гремело по всему миру. Талантливый белокурый спортсмен-тяжеловес выиграл пять чемпионатов Европы в абсолютном и командном первенствах, четыре раза становился сильнейшим дзюдоистом Советского Союза. На Играх 1976 года в Монреале Новиков не просто одержал победу. Он одолел одного за другим сильнейших азиатских борцов — родоначальников этого вида спорта. Восхищенные потомки самураев золотом высекли имя первого и пока единственного олимпийского чемпиона из Украины в токийском Музее дзюдо.
После завершения спортивной карьеры Сергей Новиков уехал в Москву. Но он всегда считал и считает себя украинским спортсменом и не устает об этом напоминать. Накануне юбилея «ФАКТЫ» позвонили Сергею Петровичу и поздравили с приближающейся датой. — Очень рад, что меня не забывают в Украине, — сказал Сергей Новиков. — Ведь все медали, завоеванные за годы выступлений в большом спорте, я привозил в Киев. В столице Украины начал тренироваться, выступал за общество «Динамо». Пришел в клуб «Юный динамовец», когда мне было 15 лет. Вообще-то родился я в Москве, но прожил там месяцев девять — отца перевели служить в Киев. Жили мы на Печерске, на улице Кутузова, как раз напротив военного училища связи. У меня в Киеве остались сестра, мама, да и жена родом из Украины. Отец похоронен в Киеве… Так что вся родня моя здесь. — За кого же вы болели на последней Олимпиаде — за украинских или российских борцов? — Болел за всех спортсменов из стран постсоветского пространства. Так хотел, чтобы у японцев отняли побольше «золота»! Рад, конечно, что украинец Роман Гонтюк стал серебряным призером. Но все же «золото» есть «золото»… Помню такой случай. Ровно за год до Олимпиады в Канаде я сказал своему другу по сборной, что в первой схватке буду бороться с чемпионом мира японцем Сумио Эндо. И еще, что обязательно выиграю Олимпиаду. Я тогда настолько уверенно себя чувствовал, был в такой великолепной форме, что, видимо, какое-то шестое чувство мне это подсказало. И действительно, за день до первой схватки в Монреале мне сообщили, что против меня выйдет на татами… Эндо. А я так спокойно отвечаю: «Да я об этом знал еще за год!» После той первой схватки с Эндо у меня не сжимались кулаки — до того распухли пальцы. А второй поединок — ровно через пять минут, — с корейцем, рост которого был 2 метра 13 сантиметров, а вес — 160 кг. Я же весил тогда почти на 50 килограммов меньше. Ну да ничего, справился и с этим корейским великаном. В финальный день Игр я выиграл все пять схваток. Тяжело, конечно, было… Вечером пришел я в штаб олимпийской делегации советской команды. Там мне налили в тонкий стакан 250 граммов водки, чтобы расслабился, снял нервное напряжение. А я-то целый день ничего не ел! Выпил на голодный желудок… После этого всю ночь не спал. Так и просидел до пяти утра на скамейке в парке олимпийской деревни. Прокручивал в голове все схватки. Когда возвратился в коттедж, ребята из сборной меня поздравили: вот теперь, мол, ты настоящий олимпиец — всю ночь не спал после победы. — Дома с почестями, наверное, встречали? — Да никто меня на вокзале в Киеве не встречал! Цветов никто не дарил. Это потом уже олимпийцев пригласили на прием, награждали медалями. Мне вручили орден «Знак почета». Там изображены фигуры мужчины и женщины, спортсмены же между собой в шутку называли этот знак отличия «Веселые ребята». За золотую медаль в Монреале я получил 512 долларов. На родине мне полагались призовые в 4 тысячи рублей. Так вот, из этой суммы вычли эквивалент 512 долларов плюс подоходный налог…
- Не секрет, что в Советском Союзе спортсмены лишь на словах назывались любителями… — Я хоть и числился любителем, но был самым настоящим профессионалом, тренировался по восемь часов в день. Надо сказать, что государство заботилось о спортсменах. Я, например, получал очень хорошую зарплату — 375 рублей. Почти все деньги уходили на питание. Каждый день я терял на тренировках по шесть-девять килограммов. Столько же, как говорится, и «наедал». — Свою золотую медаль в сейфе храните? — Да нет, лежит на полке в шкафу. От кого мне ее прятать? Расскажу вам любопытную историю. Через несколько дней после возвращения из Канады ко мне домой пришел представитель спорткомитета Украины. «Сережа, одолжи на время свою медаль, — говорит. — Мы хотим сделать Владимиру Васильевичу Щербицкому подарок — копию золотой олимпийской медали украинского спортсмена». «Да нет проблем, пожалуйста!» — отвечаю. «Ты так легко согласился отдать, — удивился чиновник. — Мы ко многим с такой просьбой обращались, но все почему-то боялись, что медаль не возвратят». Медаль мне вернули в целости и сохранности недели через две. Конечно, очень приятно, что в коллекции Владимира Васильевича появилась тогда копия моей награды. А через полгода после Олимпиады я переехал в Москву, поступил в аспирантуру. — В кого силой такой удались? — У нас в роду мужики все такие здоровые. Особенно по материнской линии. Мой дед и прадед были очень крепкими, высокими. Дядька славился своей мощью. Двоюродный брат был чемпионом Латвии по боксу в тяжелом весе среди юношей. В детстве я хулиганил, дрался частенько. Не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы не спорт. Многие из моих бывших друзей попали в тюрьму — за драки, хулиганство, воровство… Когда стал заниматься спортом, меня часто просили выйти подраться «улица на улицу». «Нет, — говорю, — ребята, я уже так устал, что мне не до этого». Я тогда работал и учился в вечерней школе рабочей молодежи. В 14 лет поругался с родителями и сказал, что сам буду себя кормить. Работал на обувной фабрике. Клеил какие-то ужасные парусиновые тапочки, которые в магазине стоили 1 рубль 80 копеек. Еще удивлялся, кто только такую гадость купить может. После работы бежал на тренировку. Потом работал фрезеровщиком на заводе «Арсенал». Те годы не прошли для меня даром. Я рано понял цену трудовой копейки. — В приметы верите? Говорят, спортсмены — люди суеверные… — Соблюдение определенных ритуалов перед соревнованиями — святое дело для каждого спортсмена. Один мой товарищ перед схваткой обязательно выдергивал ниточку из края штанов. Для меня счастливым был тринадцатый номер. Если же по дороге на соревнования встречалась похоронная процессия — так это вообще здорово!
- Почему вы так рано — в 27 лет — ушли из спорта? — Дзюдо стало для меня неинтересным, это уже вчерашний день. Этот вид борьбы в последние годы сильно изменился и больше напоминает самбо в пору его создания. Еще немного, и самбо можно закрывать. А дзюдо станет похожим на самбо. Единственное различие — в штанах. Старое, консервативное, дзюдо, которое пропагандировали японцы, исчезает. Хаос в правилах полный! На европейских соревнованиях творится, я бы сказал, маленький бардак. Прекрасно понимаю, для чего это делается — для большей массовости, зрелищности, чтобы привлечь болельщиков на соревнования. Что ни сделаешь, сразу дают чистую победу, зритель даже не запоминает, что происходит. Прямо калейдоскоп какой-то! Как в голливудских фильмах, где один сюжет быстро сменяется другим. Только вышел борец, бах, только посмотрел в сторону, а он уже проиграл. Раньше ценились красивые мощные броски с отрывом ног, с высоким полетом. Сейчас, считаю, школа утеряна. Вот вы заметили, что на дзюдо, самбо, вольную борьбу никто не ходит? Людям скучно, неинтересно. Когда я выступал, то во время проведения чемпионата Европы киевский Дворец спорта был весь забит, люди в проходах стояли. Все должно развиваться, в том числе и спорт. Вот поэтому я и занялся новым для себя делом — универсальным боем. Мечтаю, чтобы этот вид включили в программу Олимпийских игр. В конце нашего разговора я поинтересовалась, каким будет у юбиляра праздничный стол — все-таки такая дата замечательная, можно просто пир устроить. Ответ меня удивил. — Уже многие годы я соблюдаю все православные посты. Сейчас вот как раз Рождественский пост, и мяса я не ем. Хотя моя супруга прекрасно готовит мясные блюда. Но на праздничном столе будет только рыба. После завершения спортивной карьеры я набрал килограммов 27 лишнего веса и в какой-то момент понял, что надо изменить образ жизни. Стал соблюдать пост, сбросил десять килограммов. Это было, в общем-то, нетрудно сделать. Все борцы привыкли гнать вес. Были времена, когда я мог не есть четыре-пять дней.