говорит единственный в Украине… слепой фермер Зиновий Пилат
Услышав, что на хуторе Пидкорыстечино Дрогобычского района трудится, и весьма успешно, слепой фермер, я сперва не поверил. Действительно, сложно представить незрячего человека за рулем машины, трактора или комбайна. А уборка урожая, уход за скотом и сотни неотложных сельскохозяйственных работ, с которыми у нас и не каждый здоровый крестьянин справится! На такого человека стоило взглянуть…
Хутор Пидкорыстечино «спрятался» вдали от больших дорог. Среди десятка невзрачных и обветшалых домов капитальный двухэтажный особняк Зиновия Пилата смотрится настоящим дворцом. Хозяина, крепкого рослого мужчину, застали в тот момент, когда он шел с двумя полными ведрами кормить скот в хлеву. Сразу повернул в нашу сторону голову, приветливо улыбнулся: «Добрый день! Извините, но что-то я по шагам вас не узнаю. Нездешние?» Услышав о цели нашего приезда, смутился: «Да что обо мне говорить. Фермер, как фермер, только слепой. Ступайте в хату, а я быстренько животных покормлю и побеседуем». И он твердой уверенной походкой направился по узкой дорожке к небольшой постройке. Точным и быстрым движением открыл защелку на двери и вошел внутрь…
-- Жил, как все, -- рассказывает «ФАКТАМ» 52-летний Зиновий Пилат. -- Работал в колхозе. Закончил Черновицкий техникум по специальности бухгалтер-экономист, несколько курсов проучился в Дублянском сельскохозяйственном институте. Но из-за проблем со зрением пришлось оставить его. Вернулся во Львовскую область. Трудился на разных должностях: замбухгалтера, бухгалтера, учетчика, бригадира. Женился на Марии. У нас родились сыновья-близнецы Юрий и Владимир, потом дочка Вера…
Чем ближе мы «подходим» в разговоре к теме болезни, тем заметнее хозяин нервничает: делает паузы в рассказе и осторожно разглаживает большими натруженными руками скатерть на столе.
-- Впервые болезнь проявила себя в конце 70-х, -- вспоминает Зиновий. -- В те дни я сдавал годовой бухгалтерский отчет. Работа тяжелая и ответственная, приходилось и ночами сидеть. И тут я заметил, как резко упало зрение. Но значения этому не придал. Думал: от усталости, недосыпания, само пройдет. В больницу пошел только тогда, когда сдал отчет. Врачи поставили диагноз «воспаление глаз» и выписали мне витаминные капельки, лекарства. Глаза перестали слезиться, стал лучше видеть. Но в 80-х болезнь начала резко прогрессировать. Я буквально терял зрение! Меня перевели работать инспектором по кадрам, потом инструктором. Все это время я, практически слепой, ходил по больницам уже в сопровождении жены, водившей меня под руку. Объездил врачей в области, побывал в Киеве, Молдавии, перенес три безуспешных операции в Одессе. А медики все никак не могли определиться с диагнозом. Предполагали даже, что это наследственное заболевание. Но мы с женой перебрали всех своих родственников -- ни у кого не было ничего подобного. Как мы волновались за своих детей -- чтобы моя болячка не передалась им. Слава Богу, зрение у них пока нормальное. Обошли мы тогда с женой монастыри, святые места, побывали в Киево-Печерской лавре…
А в 90-х, заплатив солидную сумму, я попал в Киеве на консультацию к известному профессору из России. Он определил у меня «пигментную дегенерацию глазной сетчатки». И как отрубил: «К сожалению, ничем вам помочь не могу, но вы можете лечь к нам в больницу на дополнительное обследование -- койка обойдется 300 долларов». Я его умолял: «Дайте мне хоть полпроцента, что поможете, и я соглашусь на все!» И профессор, видно, сжалившись, рассказал, что успешную операцию делают только в США, но стоит она огромных денег (сумму даже не хочу называть!). А у нас лечиться просто бесполезно. Мы с женой тут же обратились в Верховную Раду к нашим депутатам, в Минздрав, Красный Крест, Ассоциацию фермеров Украины. Сутками стояли в очередях, переходили из кабинета в кабинет. Но ответ везде был один: направить вас на лечение за рубеж мы не можем -- нет средств. Я пытался убедить: деньги верну! Я же работящий, все умею. Но…
Махнув рукой на чиновников и врачей, Зиновий подался к экстрасенсам. Хотя, как признается, не потому, что в них верил -- просто больше не к кому было идти. Побывал и у Чумака, и у Кашпировского, и у других не менее известных целителей. Безрезультатно… Правда, один раз чудо все-таки произошло. Как-то в Киеве на Крещатике супруги случайно купили газету, в которой Мария прочитала о сеансах одной приезжей целительницы. Мария предложила: «Сходи, а я тебя на улице подожду». Зиновий сначала упрямился: это опять ничего не даст, зачем же время зря терять? Но все-таки они купили билет на один сеанс.
-- Я сидел в 26 ряду, вокруг слышал шум множества людей, -- рассказывает Зиновий. -- Целительница приказала закрыть глаза и начала читать молитву. Постепенно я перестал слышать посторонние звуки, только ее голос, почувствовал, как поднялось давление, вся рубашка стала мокрой от пота. Экстрасенс начала медленно считать и вдруг резко приказала: откройте глаза! Я открыл и… увидел!!! Целительницу, людей, ряды кресел, ступеньки! Не поверите, в первые секунды страшно испугался… людей. Столько лет не видел их лиц! На улицу вышел самостоятельно. Встретившая меня жена была до слез потрясена произошедшим чудом. Вечером я стоял на балконе, курил и, не веря в случившееся, рассматривал трамваи, идущих пешеходов, дома… На следующий день мы опять отправились на сеанс. Когда вышли, купили мороженое, присели на лавочку. А зрение стало еще лучше! Я уже свободно мог рассмотреть номера проезжавших по дороге машин. Жена все твердила, что нам надо отправиться следом за целительницей. Но та вдруг исчезла. Позже узнали, что она уехала в Якутию…
Прозрение Зиновия длилось всего несколько дней, потом опять наступила тьма. Пришел к врачам, рассказал им все и не удержался от упрека: «Вы же твердили, что только хирургическим путем можно восстановить зрение. Но я же прозрел и без этого!». Медики только разводили руками. Тогда Зиновий, скрипнув зубами от безысходности, решил самостоятельно заработать деньги на операцию, пусть даже на это потребуется много лет…
Вопрос о том, как он, слепой, решился стать фермером, вызвал у собеседника тяжелый вздох -- иного выхода не было! В начале 90 -х в колхозе начались сокращения, и Зиновий остался без работы с нищенской пенсией по инвалидности. Мария работала заведующей сельского детского садика, но его вскоре закрыли. За 60 гривен в месяц пошла в школу, учила первоклашек, вела группы продленного дня, а вечерами проверяла тетради. Какая уж тут полновесная помощь по хозяйству. Не выдержав этой каторги, женщина посоветовалась с родичами и уехала в Италию на заработки. К этому времени сыновья уже закончили СПТУ и получили нужную для села специальность механиков сельскохозяйственной техники широкого профиля, а Вера стала студенткой престижного вуза.
-- Сейчас мне ориентироваться в доме и управлять хозяйством уже не так сложно, -- признается Зиновий. -- Я ведь помогал строить дом, помнил каждый его уголок. Почти свободно перехожу из комнаты в комнату, ничего не зацепив. Знаю и где какой стул стоит, диван, откуда достать посуду.
На подворье ориентировался по звуку, памяти, количеству шагов, конечно, и интуиция подсказывала. Например, входная дверь дома находится прямо напротив входа в хлев. Нужно только пройти определенное количество шагов. В хлеву слышу, где находится корова. А подоить ее просто -- руки сами выполнят эту обычную для селянина работу. Тем же «маршрутом» возвращаюсь домой с полным ведром молока. Нет ничего сложного и в том, чтобы сена корове и коням принести или покормить свиней. Научился убирать навоз из-под животных. Зная размер помещения, в котором они находятся, не особенно тяжело рассчитать, как «пройтись» лопатой или вилами по полу, чтобы не пропустить даже небольшого участка. Потом пускаю на пол несколько ведер воды, которая окончательно смывает всю грязь и стекает на улицу по желобкам. За прошедшие годы все это отработал до автоматизма.
-- А вот фермерство далось тяжело, -- продолжает Зиновий Пилат. -- Начал я с трех паев (3,12 гектаров земли) и одной старой кобылы. Не сложились сперва отношения с председателем сельсовета, нажил себе и много завистников. Обладминистрация тогда выделяла по 10 тысяч гривен начинающим фермерам. Так я год ездил «выбивать» эти деньги! Для меня они стали почти золотые. На них взял косилку, плуг, старенький трактор без колес, потом нашел в горах кем-то брошенный тракторный мотор.
Сейчас у меня уже 70 человек пайщиков, 40 гектаров земли (люди землю отдают -- никто на ней не хочет работать). Со временем обзавелся тремя культиваторами, двумя машинами, комбайном. Но гордиться тут особенно нечем -- это все старое, давно списанное, непрерывно требующее ремонта и запасных частей. Благо, сыновья -- мастера на все руки и жена помогает из Италии. И все равно мы даже зарегистрировать технику не можем -- слишком много надо денег и хлопот.
Имеем быков, свиноферму, овец, двух коней. Делаем комбикорма. Мясо по договоренности сдаем в санатории Трускавца. Выращиваем овес, гречку, сахарную свеклу, пшеницу. Яблоки с большого сада сдаем на плодоовощной завод. На сбор приглашали школьников. Некоторые ребятишки у меня зарабатывали до 40 гривен в день! А сбор грибов, ягод! Задумали с сыновьями выращивать озерную рыбу, уток. Ведь особого ухода они не требуют.
Фермерство -- тяжелый труд. Я встаю в 5 утра, ложусь поздно. Мне надо мастеров и людей направить на работу, скотину и домашнюю птицу покормить, навоз из-под нее убрать, пшеницу на ощупь и вкус попробовать, сыновьям с ремонтом техники подсобить: советом или на слух определив неисправность в работе двигателя.
Бухгалтерию также на слух проверяю, прикидываю, чем выгоднее заниматься. А когда требуется, наш конь Каштан везет меня на ярмарку, там я уже и сам сориентируюсь. Каштан словно понимает, что хозяин слепой. Люблю я его…
Зиновий уверяет, что, будь у него новая техника, мастерская, сварочные аппараты, он бы, даже незрячий, развернулся еще шире. Обратился однажды через общество слепых в Киев к властям за подмогой, а ему прислали… 15 гривен. Правительство, по его мнению, и пяти процентов правды не знает о труде фермеров. И дотаций, кредитов от него ждать не приходится. А тут еще цены на новую технику подняли до астрономических размеров. Пока у Зиновия каждая тысяча гривен вложения дает… сто гривен прибыли. Хорошо, руководство Дрогобычской райгосадминистрации помогло Пилатам с минеральными удобрениями, посодействовало с посевом овса…
-- С кадрами сейчас тяжело, -- делится наболевшим фермер. -- Некоторые люди буквально за кусок хлеба готовы работать, но большинство селян, как это ни горько, предпочитают ничего не делать или торговать: сигаретами, водкой. Я тут как-то подсчитал: у нас в округе 22 магазина, и только в двух не продают водку! Хороших работников почти не осталось -- уехали на заработки за границу. Каждую ночь приходится дежурить с сыновьями возле техники, охраняя ее от воров. Была неприятная история, когда с нашего комбайна сняли практически все, даже колеса. Часть деталей продали, часть сдали на металлолом, ну а полученные деньги, естественно, пропили. Теперь, как сумерки, так мы все начеку. Правда, мои мальчики, намаявшись за день, бывает, и задремлют. Пусть поспят. Зато у меня слух, знаете, какой стал! Словно компенсирует потерянное зрение: слышу каждый шорох.
Я не отчаиваюсь, ведь маленькая надежда на то, что зрение вернут, осталась. Вот только заработаю ли необходимую на операцию сумму… Если все удастся, часовенку поставлю…
До машины провожала нас 72-летняя мама хозяина -- Катерина.
-- Вы, деточки, не серчайте, если сын что-то не то сказал, -- качает головой старушка. -- Ведь совсем ничего не видит, а все храбрится: «Сам! Сам!» А вы уж если услышите, что болезнь эту проклятую начали лечить в Украине -- вспомните о нас. Мы все еще надеемся…