Но ведь и остальные родители-воспитатели семейных детских домов сегодня не в лучшем положении: отдав приемышам годы жизни и силы, они обречены на нищенскую социальную пенсию
Галина Сильванская одна из первых откликнулась на призыв государства -- тогда еще СССР -- взять на себя заботу о детях, которых оставили собственные родители. Наверное, есть женщины, призванные к материнству свыше. Не в том смысле, что могут без конца рожать, а в том, что готовы отдавать себя детям без остатка. У Галины своих было двое, но, представив, что где-то какой-нибудь малыш тоже так хочет сказать кому-то «мама», она взяла в дом сирот.
Материнский подвиг Галины Сильванской как будто был оценен: прошлой весной ей вручили орден Княгини Ольги. Но до нынешней весны женщина не дожила, потому что… не имела средств для борьбы с неизлечимой болезнью. Со смертного одра она обратилась к Президенту Украины, чтобы рассказать ему, что стало с людьми, отдавшими многие годы жизни спасению сирот. Но до главы государства письмо, видимо, не дошло, иначе разве мог бы он не ответить?
С Галиной Сильванской мы познакомились много лет назад в Славяногорске, где украинский офис Детского Христианского фонда впервые собрал родителей-воспитателей детских домов семейного типа, чтобы обсудить общие проблемы, которых к тому времени ох сколько накопилось! Уже тогда эти люди поняли: дело, в которое их позвали, плохо продумано. Нет, они не жалели о своем решении стать папами и мамами обездоленным детишкам. Но надеялись, что со временем государственные мужи сообразят, во что могут вылиться их ошибки. Уповала на это и Галина, а пока работала, в буквальном смысле слова не зная ни сна, ни отдыха.
-- Галя взяла девятерых детей -- да каких! -- вспоминает мать-воспитательница семейного детского дома из Житомира Валентина Пода. -- Из государственных учреждений нам отдавали детей как минимум с задержкой психического развития, а то и олигофренов в стадии дебильности. Причем сформировать детский дом нужно было очень быстро. Первое положение, разработанное в советское время, позволяло родителям-воспитателям сохранить свой статус с момента прихода первого ребенка в семью до момента, когда вырастет последний. Набирать сирот можно было в течение года. Украинское положение гласило: в детском доме должно быть пять ребятишек! Эта норма не давала ни присмотреться к детям, ни выбрать. Дали -- и радуйся. Зато спрашивали за все: почему клубнику на завтрак, если давать ее положено на полдник? Отчего коврики не там лежат? Но какие коврики, если у одного ребенка экзема, у другого -- эпилепсия!..
Помню, Галя рассказывала, что одного из мальчишек она учила читать три года(!). Задержка психического развития была у всех ее детей, но в конечном счете никто из них не стал обузой государству. Люда, закончив ПТУ, работает маляром-штукатуром, замужем и растит детей. Паша после ПТУ фрезеровщик, женат и тоже растит детей. Алла вышла замуж и уехала в Польшу. Леша учится в университете. Володя собирается в лицей, а Юра заканчивает общеобразовательную школу. Но сколько сил надо было Галине вложить в этих ребят!
Пройти такой путь рядом с матерями-воспитательницами решались далеко не все папы. Чаще они уходили из семейных детских домов. Ушел муж и от Галины Сильванской. Хотя правильнее было бы сказать -- его ушли. Не выдерживая нагрузок, он не раз просил жену отдать воспитанников в интернат. Для Галины это было неприемлемо: к ней идут с бедами и радостями, на нее надеются, у нее ищут спасения дети, которых больше некому спасти, а она их предаст?! Кто-то скажет: у нее был выбор. Да разве ж есть выбор у матери? Перед ней дверь закрывают -- она в окно! Отступать некуда: за нею дети…
За Галиной их было 11! Потому ни муж ей был не указ, ни болезнь. Но болезнь оказалась сильнее.
-- Заболела Галя в 2001 году, -- вспоминает мать-воспитательница детского дома из Сум Нина Чернявская. -- К тому времени под ее опекой оставалось трое младших детей, а сама она достигла 55-летнего возраста. Ее отправили на пенсию, а это 79 гривен. Почему так мало? Оказалось, что «родительский» стаж в трудовой нам не засчитывают, и отчислений с денежного вознаграждения в Пенсионный фонд не делают. Так что пенсию Галя получила, будто не работала -- как мы говорим, «бомжовскую». Когда ей орден Княгини Ольги вручили, мы надеялись, что это на пенсию повлияет, но…
Орден Галине Сильванской вручили дома, потому что ехать за ним она уже была не в состоянии. Да и детьми заниматься не могла, поэтому те трое, что еще не закончили школу, переехали к Нине Чернявской -- благо, волею судьбы женщины жили в одном городе.
-- Дети пришли ко мне, но душой оставались с Галей, -- продолжает Нина Васильевна. -- Если что делали не так, я сразу: мол, маме расскажу -- для них это было настоящее наказание, потому что они боялись Галю огорчить. У Гали был рак, и она это знала. Но терпела до последнего. Не хотела уходить из жизни без сознания, поэтому сказала: никаких наркотиков! Болезнь съедала ее, а она держалась: еще месяц, еще неделя, еще день…
Как-то я увидела у нее несколько исписанных листочков -- строчки там будто плясали. Оказалось, это она начала письмо Президенту. Но силы ее таяли, рука не слушалась. Писала не о себе -- обо всех нас, о наших проблемах. Я предложила: ты диктуй, а мы запишем. Записывали в несколько приемов, потому что Гале становилось все хуже. Трудный момент был, когда я попросила Галю отдать то, что писала собственной рукой -- вдруг нам не поверят, что это твое письмо? И она отдала свои листочки.
Нина Васильевна читала мне это письмо: умирающая женщина рассказала Президенту о том, что люди, взявшиеся воспитывать сирот, преданы государством. Отдав детям кто десять, кто 15 лет жизни, они обречены на социальную пенсию, потому что за многие годы существования детских домов семейного типа чиновники не удосужились отрегулировать процедуру оплаты их труда и начисления стажа.
Трудовые книжки родителей-воспитателей должны были находиться в управлениях образования, а тамошние кадровики -- делать в них соответствующие записи. Но поскольку в регионах по-разному относились к идее семейных детских домов (где-то гордились ими, где-то держали для показухи, а где-то стремились избавиться, чтобы не иметь проблем с финансированием), то обязанности свои кадровики исполняли, кто кому как Бог на душу положит. В иных трудовых книжках нет даже записей о том, что родители-воспитатели приняты на работу -- откуда же взяться стажу?
-- Галя писала про все это не ради себя, -- говорит Нина Васильевна. -- Она знала, что умирает, и ей уже были не милы ни награды, ни наряды. Она хотела скорее предстать перед Богом: пусть он ее судит -- что правильно делала, что нет… Но надеялась, что больше никому из нас не придется испытать того унижения, которое выпало на ее долю. Пенсия 79 гривен -- ни жить, ни умереть, а уж лечиться и вовсе невозможно. Даже так называемая химия для онкобольных есть простая, а есть интенсивная, но за нее надо платить. Из каких денег было платить Гале?
Письмо, продиктованное Галей, мы отправили в Администрацию Президента Украины.
История Галины Сильванской не может не потрясти: отдать жизнь сиротам и умереть, как бомж, которого из милосердия приютили в больнице! Но ведь и остальные родители-воспитатели не в лучшем положении. К пенсионному возрасту практически все приближаются социально незащищенными. Из энтузиастов «первого созыва», пожалуй, лишь мать-воспитательница детского дома из Кировограда Наталья Ершова избежала таких проблем.
-- У нас в Кировограде сказали: что такое денежное вознаграждение, мы не знаем, но знаем, что такое зарплата воспитателя в интернате, -- рассказала «ФАКТАМ» Наталья Александровна. -- В трудовой книжке сделали соответствующую запись, а проценты с зарплаты отчисляли в Пенсионный фонд. Таким образом можно было решить проблему повсеместно, но, видимо, из Киева в регионы не поступили соответствующие рекомендации. А теперь…
Кого-то поддерживают выросшие дети, кто-то вынужден искать работу. Валентина Пода, например, воспитавшая пятерых своих и пятерых приемышей, не просто вспомнила свое провизорское прошлое, закончила квалификационные курсы (пять лет в аптечном деле -- это такой рывок, что на старых знаниях далеко не уедешь). Приехала в Киев, потому что в Житомире работы нет, и снимает в столице угол, чтобы заработать более-менее сносную пенсию.
-- Когда в 1988 году нас собирали в Москве, -- говорит мать-воспитательница детского дома из Евпатории Людмила Похвальная, -- было сказано, что если хоть половина наших детей не попадет в тюрьму, это уже можно считать победой. Насколько я знаю, лишь единицы из тех ребят, которых взяли родители-воспитатели «первого созыва», не восприняли семейного уклада. Не на всякие гены можно найти управу. Большинство же заканчивают школы -- общеобразовательные и музыкальные, поступают в вузы, женятся, рожают детей. А мы, истощив свои силы, оказываемся выброшенными из жизни.
Как я поняла из беседы с заместителем начальника управления семейной демографической политики Министерства по делам семьи и молодежи Ларисой Палий, случилось это потому, что утвержденное в 1996 году Положение о детских домах семейного типа не уточняет порядок начисления трудового стажа и выплат в Пенсионный фонд. Тем же страдает и измененный документ 1998 года. Недоработка обнаружилась, лишь когда на пенсию собралась Галина Сильванская. Денежное вознаграждение, которое она получала, пытались приравнять к заработной плате, но ни Минфин, ни Министерство труда и социальной политики этого не разрешили.
Кончилось тем, что эту норму внесли все же в Положение о семейных детских домах -- и с 2002 года родителям-воспитателям и стаж начисляется, и делаются взносы в Пенсионный фонд. Разъяснения на этот счет министерские работники дали и самим родителям-воспитателям, и представителям государственных структур, которые курируют детские дома семейного типа, и, похоже, вопрос посчитали закрытым. Но разве корректно это по отношению к людям, у которых горе-законодатели украли по 10--15 лет трудового стажа, и разве не следовало бы подумать, каким образом им можно компенсировать утраченное?
Кроме того, в регионах на министерские разъяснения отреагировали далеко не однозначно. Где-то родителям-воспитателям вернули трудовые книжки -- и делайте с ними, что хотите, где-то терроризируют пап и мам беспочвенными придирками. А семейный детский дом Валентины Поды из Житомира просто разгромили, о чем «ФАКТЫ» писали год назад.
Распространенный метод борьбы с семейными детскими домами -- препятствование их пополнению. Но запрещая брать новых детей, региональные администрации не дают родителям-воспитателям сохранить свой статус до пенсионного возраста. Семейное ведомство крамолы в этом не усматривает: дескать, любой из нас может потерять работу в любом возрасте. Да ведь не любой берет на себя миссию спасения детей от тюрем, а государства -- от потенциальных преступников! Поэтому приравнять бы матерей-воспитателей к матерям-героиням -- вот и не нужно было бы им «дорабатывать» в возрасте, когда уже не остается никаких сил. Однако чиновники не видят для этого оснований: дескать, как можно детей -- кого в шестилетнем, а кого в 12-летнем возрасте -- приравнять к тем, кого мать сама родила и воспитала.
Люди дорогие! Да попробуйте взять в дом пацана, брошенного родителями-алкоголиками и привыкшего в подворотне нюхать клей, -- у вас год за три пойдет, как на фронте! А ведь в детских домах семейного типа их не по одному -- по пять, десять… Подарить им счастье нормальной семейной жизни -- это настоящий подвиг. Только совершать его не так уж много желающих. Потенциальных родителей-воспитателей пугает опыт первопроходцев.
А волна сиротства тем временем захлестывает Украину. Каждый год у безответственных родителей отбирают более шести тысяч детей, и сейчас таких мальчишек и девчонок в стране около 100 тысяч. До 20 тысяч подростков ежегодно попадают в поле зрения криминальной милиции, и большинство их составляют именно эти дети. А семейных детских домов, которые могли бы их спасти от тюремного будущего, всего 129.