Пятнадцатилетний подросток, родившийся с ДЦП, сегодня благодаря самоотверженности родных не только хорошо учится в гимназии, но и замечательно рисует, поет и играет на пианино
Людмиле Зенковой мама с детства говорила, что женщина не должна рассчитывать на мужа, она сама обязана состояться как личность. В 47 лет Людмила Николаевна, историк по образованию, могла стать проректором по воспитательной работе Полтавского кооперативного института (ныне Университет потребительской кооперации). Отказалась от должности, чтобы защитить докторскую диссертацию. Но этим ее планам не суждено было сбыться. Теперь, глядя на своих взрослеющих внуков, которые называют ее лучшей мамой на земле, Людмила Николаевна улыбается: «Они стали моей самой важной научной работой в жизни».
… Игорь садится за пианино и играет полонез Огинского. Музыка, всегда берущая за душу, вызывает у меня слезы. Представляю, как могла бы радовалась игре своего пятнадцатилетнего сына его мама. И сожалею, что этого не видит его отец.
Игорь не всегда был таким, как сейчас.
-- Наша дочь Ира уехала к мужу-военному в Германию, когда их первенцу Игорьку исполнилось всего три месяца, -- рассказывает Людмила Николаевна. -- Тогда еще нельзя было определить, здоров ребенок или болен. А через год она приехала уже с двумя детьми -- я даже не знала, что Ира родила второго сына, Андрюшу. Она не говорила мне о врожденной болезни Игоря и не хотела сообщать о второй беременности, боясь, что я назову ее легкомысленной. Я, правда, испытала шок, взглянув на старшенького.
Из истории жизни семьи, которую пишет ради внуков Людмила Зенкова:
«Когда мама размотала тебя, Игорешенька, я лишилась дара речи. Почти в два раза меньше Андрюшки, которому всего-то полгода. Грудь -- как у заморыша из Освенцима, морщинистые складки на коже, как у старика, все косточки торчат наружу, ножки -- две тоненькие палочки, одна короче другой, которые заканчиваются круглым образованием, похожим на губку, без какого-либо намека на пальчики, пяточку и вообще человеческую ступню. А мама смотрела на тебя полными любви и нежности глазами».
Бабушка Иры, Елена Федоровна Мыльник, которую в семье называют «домашней железной леди», доцент кафедры иностранных языков того же кооперативного института (кстати, в свои 77 лет она продолжает работать), не медля, взялась устраивать консультации для правнука у наших докторов. Ей, как и всем родным, хотелось услышать другой диагноз, более обнадеживающий, нежели тот, который им сообщили в Германии. Но здесь твердили то же самое: церебральный паралич не лечится, от ребенка лучше отказаться. «Ни в коем случае не отдам!» -- отвечала им молодая мама.
Семья была готова сделать все возможное, чтобы Игорек хотя бы более или менее приспособился к жизни.
-- Я мечтала тогда только об одном: лишь бы мальчик научился сидеть, -- продолжает Людмила Николаевна. -- Ведь его нельзя было умостить в подушки, потому что он даже головку не держал и мог задохнуться, уткнувшись в них носом. Нам посоветовали поехать в специализированный санаторий в Евпатории. Ира тогда жила семьей в Краснодаре на Кубани, куда перевели служить мужа. Она собрала нужные справки и должна была везти ребенка на лечение. Но вместо нее пришлось ехать мне. Шестого апреля 1993 года моя дочь скоропостижно умерла. Она страдала прогрессирующей гормональной недостаточностью, аллергией, но разве в 22 года какое-либо недомогание воспринимается всерьез? Не могу сказать, что именно случилось -- то ли «скорую» поздно вызвали, то ли укол не тот сделали, но умерла она от отека легких. Через день после ее смерти ко мне привезли в одном автобусе гроб с телом дочери и двух малышей, которых я на первых порах даже не замечала.
Муж после внезапной смерти жены уехал с похорон и больше о сыновьях не вспоминал. Его мать, живущая в Полтаве, заявила, что она не хочет даже привыкать к внукам. А их второй бабушке пришлось забыть о диссертации и взвалить на себя заботы о больных детях. Игорьку тогда не исполнилось еще и четырех лет, Андрюше было два с половиной. Они оба родились с косоглазием, им предстояли офтальмологические операции.
-- Помню, не отметив по Ире еще и сорока дней, мы уехали в Евпаторию, -- рассказывает Людмила Николаевна. -- Игоря везу в коляске по булыжникам, колеса в ней разъезжаются, потому что на хорошую коляску денег у нас не было, ребенок уже тяжелый, мне приходится прилагать усилия, а мальчик тянет за юбку: «Ма-а-ма, хо-о-очу на ру-у-у-чки-и!» Плачу от бессилия…
Но вскоре слезы у Людмилы Николаевны высохли. Просто в какой-то момент она поняла, что плачет из жалости к себе. Это осознание вернуло ее к реальности. Она стала меньше думать о прошлом, а больше о будущем. Ведь у нее на руках маленькие дети, они называют ее мамой, а ее мужа, их дедушку, -- папой. Как-то так само собой получилось, и поправлять ребят не решились. Наверное, им так легче -- иметь маму и папу, а бабушка у них есть, Елена Федоровна, преподаватель немецкого, «домашняя железная леди».
«Новоиспеченные» родители, не оставляя работы, самоотверженно боролись за будущее продолжателей своего рода.
-- Вы не представляете, чего мне тогда стоило приготовить что-нибудь на кухне, -- улыбается мама-бабушка Люда. -- Одну ногу я ставила на маленький стульчик, сажала на колено Игорька и, обхватывая его руками, управлялась с ножом, кастрюлями…
Людмила Николаевна говорит, что ей всегда везло на добрых, отзывчивых людей. А в то тяжелое время особенно. Женщина с благодарностью вспоминает и заведующую детским садиком, рискнувшую взять ее больных мальчиков на воспитание, и учителей, и своих сотрудников, и знакомых, предоставлявших жилье в чужих городах, и совершенно незнакомых людей, которые всегда приходили на помощь в трудную минуту. Лишь официальная медицина отмахивалась от Игорька. И только когда благодаря нетрадиционным методам лечения в его состоянии наметился прогресс, мальчику взялись помочь уфимские хирурги, которые начали оперировать больных ДЦП. В 1995 году они приезжали передавать опыт своим полтавским коллегам.
-- И я, ни с кем не советуясь, приняла решение использовать этот шанс, -- вспоминает моя собеседница, -- хотя, по сути, не имею никаких юридических прав на ребенка, у которого где-то есть родной отец. -- Операцию под общим наркозом пришлось делать подпольно, в каком-то закоулке в поликлинике. А из наркоза мальчика (ему тогда было около шести лет) выводили уже дома. Конечно, все мы рисковали, тем более буквально перед операцией стало известно, что у Игорька сердечная недостаточность. «Что будем делать?» -- спросили меня врачи, надеясь, наверное, что я откажусь. «Операцию!» -- ответила я твердо.
Позже Игорек перенес еще одну операцию, уже официально, Восемь раз его возили на санаторное лечение в Евпаторию, два раза -- к известному доктору Козявкину в Трускавец. Но самым тяжелым и самым эффективным оказалось нетрадиционное лечение.
-- Нам посоветовали обратиться к мужчине, называвшему себя колдуном, -- вспоминает Людмила Николаевна. -- Тот, посмотрев на мальчика, сразу сказал, что поставит его на ноги. Муж каждый день в течение полугода возил сына на массажи. Что колдун делал с этим ребенком -- уму непостижимо. От боли ребенок уписывался. Но ни разу(!) Игорь не сказал, что ему надоело и он не поедет. Знаете, он очень хотел научиться ходить, чтобы доказать бросившему его отцу, что им можно гордиться.
Мало-помалу мальчик начал держать голову, затем сидеть, ползать, бегать на носочках. Самым удивительным казалось семье выпрямление стопы, появление на пальчиках ноготков. А еще одна бабка-знахарка помогла распрямить ножки, очень простым и в то же время очень тяжелым способом. Папе-дедушке, Александру Анатольевичу, пришлось на десять дней взять отпуск и не отпускать Игорька с рук. Надо было, поддерживая ребенка за спину, носить его, чтобы у него свисали ноги.
-- Игорь, ты помнишь свой первый шаг? -- обращаюсь к подростку.
-- Конечно! -- загораются его глаза. -- Помню, 29 мая мне исполнилось семь лет, я еще ползал, а через два с половиной месяца вот в этой гостиной сделал первые четыре шага.
-- И нам ничего не оставалось, как отправить сына первого сентября в обычную школу, -- улыбается мама-бабушка. -- Вернее, обоих сыновей. Андрюша был, так сказать, для подстраховки. Мало ли, какие препятствия могли возникнуть для семилетнего ребенка, только научившегося ходить. Они и сейчас всегда вместе, друг за друга горой стоят.
Как часто случается, родные братья не только не похожи внешне (Игорь -- копия отца, а Андрюша -- мамы), но и характеры у них разные, и мироощущения. Игорь более серьезный, у Андрея еще много детского. Старший добивается успехов усидчивостью, вдумчивостью, младший хватает все налету, но ленивый. Увы, оба мальчика -- инвалиды. В пять лет Андрюше исправили косоглазие, но, к сожалению, после этого он ослеп на один глаз и сейчас зрение стремительно падает.
Из истории жизни семьи, которую пишет ради внуков Людмила Зенкова:
«А вот с Андрюшенькой никак не получается. Готова отдать ему свой собственный глаз, если бы это было возможно. На последней консультации врачи сказали, что зрение у него падает и прогноз может быть неблагоприятный. И это для мальчишки, который рожден технарем. И хотя ему от Бога даны и другие таланты, без машин и компьютера он не представляет своей жизни. Андрюшка, родной мой, я думаю, и на нашей улице будет праздник. Медицина не стоит на месте, и, может быть, так или иначе, официально или нет, мы с тобой тоже прорвемся».
… Теперь к пианино подходит Андрей. Преподаватель музыки, которая занимается с ребятами на дому, говорит, что у него талант. Руки легко забегали по клавишам, и квартиру заполнила мелодия романса «Белой акации гроздья душистые».
Как и многие подростки, Андрей с Игорем имеют массу увлечений. Но в компьютере более силен младший, а в изучении иностранных языков -- старший (Игорь занимается английским и дополнительно, с бабушкой, немецким). Оба хорошо рисуют, даже участвовали в конкурсах. А Игорь еще и поет замечательно. Три года назад он получил диплом Всеукраинского фестиваля самодеятельного творчества «Веселка» и был награжден путевкой в «Артек».
Сейчас у десятиклассника Полтавской школы-гимназии N 38 особенно приятные хлопоты: он оформляет документы для поездки в США, где ему предстоит целый год прожить в семье американцев, стажируясь в английском.
-- Он сам разузнал о флэш-программе и решил попробовать свои силы, -- рассказывает Людмила Николаевна. -- Я, правда, отговаривала его поначалу, ведь он не так силен в английском, как те, кто занимается с репетиторами. Знаете, что он мне ответил? «Пусть я лучше буду жалеть о том, что не прошел испытания, чем о том, что не попробовал его пройти». А специалисты, тестировавшие претендентов на поездку, объяснили свой выбор тем, что увидели в Игоре мыслящую личность.
Из истории жизни семьи, которую пишет ради внуков Людмила Зенкова:
«Я очень люблю вас, мальчики, и горжусь вами. Горжусь тем, что вы, прежде всего, добрые порядочные люди. Меня радует, Игорек, твоя рассудительность, чувство уважения к себе и другим, настойчивость в достижении цели. Маленькая деталь -- игра на пианино, но для тебя это большая победа: парализованная ручка, которая не могла держать ложку, сейчас берет целые аккорды. Я помню, когда в новой школе началась борьба за лидерство, как на мое предложение перевести тебя в другой класс ты ответил: «Нет, я выстою до конца и докажу, что достоин уважения». Да и твоя эпопея с американской программой тоже подтверждает, что ты человек с сильным характером. Думаю, что мама была бы очень довольна таким сыном».
Ну, а что же папа, стеснявшийся инвалидности своего ребенка? Все эти годы он молчал. А прошлым летом Елена Федоровна (в свои-то годы!), прихватив Игорька, отправилась на Кубань, чтобы поговорить, в конце концов, откровенно с бывшим зятем. Главный специалист по охране детства отдела образования исполкома Киевского райсовета Полтавы Виктория Маркина давно предлагала лишить отца родительских прав, что сразу же изменит статус детей, которым начало бы помогать государство. Но Людмила Николаевна категорически с этим не соглашалась: «Не хочу, чтобы дети, когда вырастут, обвинили меня в том, что я лишила их отца». И вот дети подросли. Как Игорек мечтал встретиться с папой! Однако увидеться им не удалось: прабабушка с внуком не могли его найти ни по месту прописки, ни по месту службы. Тем не менее Елена Федоровна еще раз, уже сама, отправилась в Краснодар и, подключив милицию, все-таки разыскала бывшего зятя. Увы, в его душе не пробудилось ничего человеческого. Спустя какое-то время Людмила Николаевна получила официальный документ, подтверждающий добровольный отказ отца от детей…