Задержанный в начале этого года 43-летний работник кладбища сознался в убийстве как минимум десяти женщин, останки которых он, по его словам, замариновал и хранил в ста трехлитровых банках, Несколько раз он пытался покончить с собой в камере
В деле чудовища из Новой Каховки поставлена точка. Тот факт, что поставил ее сам подследственный Владимир Д. , в Новокаховском горотделе милиции отрицают. Начальник горотдела Владимир Богданченко в телефонном разговоре с корреспондентом «ФАКТОВ» на вопрос о том, правда ли, что местный потрошитель умер, воскликнул: «Откуда вам это известно?» Между тем весь городок уже третий день обсуждает новость. Официальная версия гласит, что подследственный умер в здешнем изоляторе временного содержания от сердечного приступа вечером в минувший понедельник, что, дескать, и подтверждено вскрытием. Хотя не секрет, что 43-летний людоед не страдал сердечным недугом. За девять месяцев, проведенных в заключении, он трижды намеревался свести счеты с жизнью. Однажды он, как уже сообщали «ФАКТЫ», пытался перерезать себе сонную артерию кусочком пластиковой бутылки… Его доставили в городскую больницу, врачи вернули пациента к жизни. И в тот раз, и при остальных попытках самоубийства Владимира Д. правоохранители заявляли пытавшимся узнать подробности журналистам: это ваши выдумки.
Зная, что заключенный склонен к суициду, руководство Новокаховского изолятора временного содержания ввело для него особый режим: в последние недели Владимира Д. , говорят, вообще привязывали в камере к стулу, чтобы он до суда не мог осуществить очередное теловредительство. Поэтому он целыми днями сидел пристегнутым, лишенным возможности даже пошевелиться.
Кладбищенский работник Владимир Д. был задержан в январе нынешнего года у себя дома. Его предрождественская вечеринка со своим начальником закончилась весьма печально: подчиненный убил шефа, а труп закопал во дворе своего дома. Находку быстро обнаружили. При аресте подозреваемый не только не стал отпираться, но и огорошил оперативников заявлением об убийстве… десяти(!) женщин. Все они, по его словам, были дамами легкого поведения, за что, дескать, и поплатились. Владимир, как он утверждал, взял на себя роль «санитара», пытаясь очистить общество от проституток.
Поначалу к этой информации отнеслись весьма скептично, ведь в милицию заявления о пропаже женщин легкого поведения не поступали. К тому же сам Владимир характеризовался исключительно положительно, а его родителей -- покойную маму и ныне здравствующего отца, раньше работавших в Новой Каховке врачами, здесь очень уважали. Правда, от многих других мужчин работник кладбища отличался странным пристрастием -- он обожал консервировать.
Помню, побывав в тесной двухкомнатной квартире маньяка после его ареста, я была поражена обилием законсервированных овощных салатов, компотов: батареи стеклянных банок заполняли полки вдоль стен, пол, подвал! И это при том, что более ста трехлитровых банок с… мясными консервами к тому времени уже были изъяты местной милицией. Экспертам надлежало установить: это замаринованное «на шашлык» мясо -- человечина или что-то иное? Но эта задача судмедэкспертам оказалась не по зубам. Вот что сообщил нам по этому поводу начальник Херсонского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Евгений Лысенко:
-- Мы не смогли установить, мясо какого происхождения находилось в консервах, поскольку перед закладкой в стеклянные банки оно подвергалось термической обработке. Ведь при высоких температурных режимах мышечная ткань разворачивается, идет денатурация белков, разрушаются антигены. Поэтому невозможно определить, что перед нами на самом деле -- мясо человека или животного.
Подозреваемый между тем продолжал настаивать на том, что в банках -- женщины, которых он приглашал в гости, занимался с ними любовью, а потом расчленял и из каждой готовил обед, а «лишнее» мясо заготавливал впрок. Та же участь якобы постигла и гражданскую жену маньяка, которая загадочным образом исчезла…
Вскоре после ареста каннибала мне довелось встретиться с отцом Владимира и жильцами дома, на глазах которых вырастал будущий Чикатило.
-- Хороший парнишка, -- говорили мне соседи. -- В школе звезд с неба не хватал, но мама гордилась грамотами, которыми наследника награждали за спортивные успехи, и всегда уважала его мальчишечьи интересы. В техникуме парень тоже ничем особым не выделялся. Родители надеялись, что в армии ума наберется. После воинской службы Володя два года подряд поступал в медицинский институт, но так и не стал студентом. Устроился на завод рабочим. Папа с мамой из этого трагедии не делали. Часто подшучивали: мол, сын без диплома зарабатывает больше, чем мы. Вскоре Володя женился, родился ребенок. Жили они все вместе, но молодые между собой не ладили. Это невероятно огорчало старших. А когда сын с невесткой все-таки развелись, мама Володи сильно сдала, постарела лет на десять…
Владимиру, в один голос утверждают соседи, два года брака напрочь отбили охоту к семейной жизни. Естественно, женщины не исчезли из жизни 25-летнего мужчины, но слово «женитьба» выводило его из себя.
Шесть лет назад умерла мама Владимира. Но громом среди ясного неба для него стала не столько смерть матери, сколько внезапная женитьба отца, который вдовствовал совсем недолго. 37-летний сын почувствовал себя настоящим сиротой. Причем обиду он затаил не на отца, а на мачеху.
-- Не успел отец Владимира съехать, -- говорили соседи, -- как в нашем подъезде стали появляться существа женского пола неопределенного возраста, месяцами не видевшие мыла. Им можно было дать и двадцать, и сорок, и шестьдесят лет. Пришлось ставить железную входную дверь, но это мало помогало. За стакан самогона эти дамочки были готовы на все. На балконе курили, матерились, хотя от самого Володи никто никогда бранного слова не слышал. В некогда приличную квартиру теперь спешили люди из подворотен, вокзалов, бомжи и проститутки. Кому такое соседство будет по душе? Мы ворчали, ругались с Володей, а он в ответ лишь молчал и улыбался. Всегда был приветливым, десять раз на день поздоровается.
-- Я гонял этих бабенок постоянно, -- уверял меня отец Владимира. -- Они боялись меня, как огня… Не было дня, чтобы я не заглянул в квартиру сына. Он в быту был неряхой, за что я постоянно его ругал. Но сын отменный повар. Как-то угостил меня необычным мясным блюдом. Признаться, понравилось. Угадай, говорит, что за дичь. Оказалось, барсук. Стал хвастать, что ходит в плавни на охоту. Я напросился вместе с ним. Показал мне Володя капканы, мы отлично провели день, и вдруг он заявляет: «Я тебя разыграл, в кастрюле на самом деле… собачатина». Меня чуть не вырвало, с тех пор за стол у него никогда не садился.
Он вообще работящий, -- показывал мне отец «санитара общества» еще банок триста с овощными закрутками. -- Это все его руками сделано! Будь у него семья, жена такого помощника имела бы -- живи и радуйся! О его страсти к консервации знали многие. Когда в городе отстреливали собак, Володе звонили: «Приезжай забери». Я его ругал, зачем ему так много?! А он смеялся: «Про запас».
По словам моего собеседника, Володина сожительница страдала туберкулезом. Первым это заподозрил отец, он якобы и настоял, чтобы пассия сына обязательно сделала флюорографию. Его подозрение подтвердилось, после чего дамочка исчезла. Зато Владимир, озабоченный последствиями столь близкого общения с туберкулезной, всерьез занялся своим здоровьем. Для профилактики чахотки он выбрал старый народный метод -- стал отстреливать бродячих собак и готовить из собачьего жира противотуберкулезные снадобья.
-- Понимаете, много лет человек без работы оставался, за соломинку хватался, чтобы выжить. Вот и опускался. Ниже, еще ниже. Я видел это. Но он сопротивлялся, как мог. В летний сезон Володя повадился ездить по пригородным селам, нанимался на полевые работы. В три часа ночи вставал, 40 километров ехал на велосипеде, в шесть уже был на поле. И до восьми вечера вкалывал. Рассчитывались хозяева помидорами, а их еще продать нужно. Выходной приходит -- он напьется, баб приведет… Так и жил. Я старался материально его поддерживать, следил, чтобы долг за квартиру не рос. А кончилось вот чем!
Сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью вышли на убийцу благодаря оперативной информации. Нагрянули в квартиру Владимира, когда он уже успел замести следы преступления: отваренный череп жертвы выбросил в Днепр (водолазы достали улику), а уши, кисти рук, стопы ног скормил собакам. Впрочем, мужчина не отпирался.
-- Однажды поздно вечером, -- вспоминала соседка Владимира -- перепуганная девушка просила меня ее спрятать. Говорила, что Володя хотел ее убить. В другой раз от него убегал окровавленный мужчина. Я не раз отмывала кровь на площадке четвертого этажа, но не понимала, что происходит в соседней квартире. А теперь вот, узнав, совсем лишилась сна. Представьте, летом у меня дверь настежь и у него тоже -- так мы от жары спасаемся. Ведь мог в любую минуту зайти и… Угощал бы мной своих дружков!
Между тем отец Владимира категорически не верил в то, что сын -- серийный убийца-людоед. «Володины заявочки сыщикам: мол, куда вы раньше смотрели, я давно ем людей, по-моему, чистой воды бахвальство! -- говорил он. -- Он на себя наговаривал. Не знаю только, почему. Два года назад на него наехал грузовик, сильно покалечил. Может, что с головой… Жене моей покойной повезло, что не дожила до этого позора… »
Херсонская судебно-медицинская психиатрическая экспертиза признала новокаховского маньяка вполне вменяемым человеком, который в полной мере обязан отвечать за содеянное. К моменту смерти Владимира следствие свою работу закончило, материалы уголовного дела, по которому доказано убийство десяти человек (родные и близкие покойных даже не подозревали, что они пропали, поэтому не подавали в розыск) и покушение на убийство еще двух, должны были отправляться на рассмотрение в Херсонский областной суд. Владимир заканчивал ознакомление с материалами дела, когда к нему пришла смерть. Хотя существует презумпция невиновности, и судебная инстанция не признала, да уже и не признает, его виновным, сам он до последней минуты жизни вины своей не отрицал, поэтому и не ждал от Фемиды пощады.
-- Рядом с могилой жены я держу место для себя, -- говорил мне убитый горем отец Владимира. -- Как-то с сыном мы сидели на кладбище, он и говорит: «А не уступил бы ты мне свою яму, батя?» Я отшутился тогда. Но не зря он о смерти думал…