Загородный дом под Броварами, считают литераторы, -- лучшее место, чтобы погрузиться в творчество
У фантастов особые отношения со временем: в своих произведениях они путешествуют и в прошлое, и в будущее! А в жизни? Когда писателям Дяченко хочется прикоснуться к будущему, они отправляются в Европу, а если к прошлому -- на дачу под Броварами в Киевской области. После смерти родителей и старшей сестры Талочки Сергей сознательно ничего здесь не менял. В саду плодоносят посаженные когда-то отцом сливы и груши. На клумбе пышно цветут розовые и белые флоксы, которые так любили мама и сестра. А в доме чашки, стулья, книги -- все из прошлого…
Прошлое на даче писателей напоминает о себе на каждом шагу. У входа в дом -- зеленый «мойдодыровский» рукомойник. На старой яблоне -- два скворечника, сделанные руками отца. Под яблоней будка, где обитает Балбес -- некогда резвый щеночек, нынче старый и седой пес.
Сам дом одноэтажный, деревянный и очень смахивает на сказочную избушку на курьих ножках. Не огороженный забором двор плавно «перетекает» в лес с березками, елями.
-- Мама называла дачу зеленым раем, а отец в ней и вовсе души не чаял -- вырывался сюда в любую погоду, в любое время года, -- вспоминает Сергей. -- Из-за такого отцовского фанатизма дача даже становилась предметом конфликтов в нашей семье. Теперь же мне очень дорого здесь все. Ведь родители были моими лучшими друзьями, как и сестра, как и ее муж Геннадий, который теперь хранит традиции дачи.
-- Какие ваши самые яркие воспоминания связаны с этим загородным домом?
-- Отец у меня был микробиологом. По его стопам пошел и я -- стал генетиком. Отучился в киевском медицинском, закончил аспирантуру… Но я мечтал о другом. Будучи на втором курсе аспирантуры, здесь на даче, устроившись в стогу сена, я начал писать свой первый роман «Симфония» (он так пока и не опубликован. -- Авт. ) -- о враче-психиатре, который влюбляется в девушку и вдруг начинает замечать у нее признаки душевного заболевания. Первым читателем романа была моя мама. А отец пребывал в полной уверенности, что я с головой ушел в работу над кандидатской диссертацией. Когда обман открылся, и отец узнал, что меня отчисляют из аспирантуры, разразился страшный скандал…
-- Тем не менее вы защитились и возглавили отдел психогенетики в Московском институте медицинской генетики…
-- И через два года… поступил во ВГИК на сценарный факультет. Отец, узнав об этом, полгода со мной не разговаривал. Но вдруг в городской квартире я обнаружил тетрадь… с его стихотворениями и в тот же день примчался на дачу. «Хватит, Сергей Степанович! Это ваши стихи?» -- протянул ему тетрадь. Он сначала опешил, затем полистал тетрадку, на некоторых страницах задержал взгляд: «Ну, мои, и что с этого?». -- «И гены ваши! Вы, надеюсь, это понимаете, как никто другой!» Отец попыхтел, попыхтел, и мы помирились.
-- Удивительно: фантасты обычно устремлены мыслью в будущее, а вы так трепетно относитесь к прошлому…
-- Но именно прошлое формирует будущее, личность, мечты… Не так ли? -- удивленно поднимает брови Сергей.
Мы входим в дом. Прошлое в нем действительно не тронуто. Сергей открывает небольшую шкатулку. В ней старые фото, катушки с нитками, иголки, пожелтевшие от времени записки, принадлежавшие тем, кто на этих фотокарточках молод и улыбчив.
-- А вот книги моего детства, -- подводит меня к шкафам писатель. -- Жюль Верн, Майн Рид, Мыкола Трублаини -- любимые мои собеседники… Однако самое ценное у меня на даче знаете что?.. Моя московская переписка с родителями -- несколько мешков писем. Я долго думал: что с ними делать? И решил: сохраню. Вырастет Стаска (дочь писателя. -- Авт. ), пусть прочтет.
-- У отца была тяжелая жизнь (Сергей полной грудью вдыхает дачный воздух. -- Авт. ). В 38-м он был арестован и более года провел в Лукьяновской тюрьме. С ним сидел практически весь киевский Институт бактериологии. Ученых обвиняли в том, будто они готовили бактериологическое оружие… против СССР. Отец не любил рассказывать об этой странице жизни. Только после его смерти открылось: несмотря на пытки, он не только никого не предал, но сумел простить тех, кто предал его. И даже помогал поступить в институт сыну одного из них, считая, видимо, что дети не в ответе за дела родителей. Отец прожил 96 лет и, кстати, до последних дней своих был действующим профессором мединститута.
-- Вы разгадали секрет его долголетия?
-- Думаю, не случайно отца тянуло к природе. Природа и есть источник долголетия. Вставал отец с жаворонками и неистово трудился на земле. Кстати, когда жили на даче, у нас было железное правило: трапезничать только на улице, на свежем воздухе. На столе обычно всегда были хлеб, лук, помидоры, сало, чеснок… И в нашей с Маринкой семье эти продукты тоже в почете.
-- Признайтесь, Сергей, вы верите в жизнь после смерти?
-- По воспитанию я атеист, но, скажу вам, приближаюсь к этой вере. Побывав в Иерусалиме и увидев гроб Господен и Гефсиманский сад, я вдруг почувствовал, как мой атеизм дал брешь. Потом была книга уважаемого мною Александра Меня «Сын человеческий»… Верующий человек, скажу вам, намного легче переносит расставание с дорогими ему людьми, уходящими в мир иной. Он верит, что рано или поздно встретится с ними там. Атеист не имеет такой надежды…
Сергей и Марина Дяченко приезжают на дачу не только, чтобы отдохнуть. Дача, как утверждает Сергей, лучшее место, чтобы погрузиться в творчество. Здесь, по словам Сергея, прозрачная тишина, какой не сыскать в других местах.
-- Для писателя тишина как витамин, -- говорит Сергей. -- Но найти ее с каждым годом становится все сложней. В советские времена, к примеру, в Доме творчества Союза писателей в Коктебеле, на так называемых писательских дачах, практически на каждом шагу можно было увидеть табличку: «Тише, здесь работают писатели!» Тишина уважалась. А сейчас? Поехали мы с Маринкой несколько лет назад туда и… удрали через несколько дней. Музыка в барах, чудовищное караоке -- не то что писать, спать не дают!
-- Однако не поверю, что вы отшельник…
-- Разумеется, нет. Если уж веселюсь, то на полную катушку (улыбается). К примеру, в молодости, в 60-е, я был активным участником так называемой студенческой республики дармоедов в Карадаге. Костры, вино, песни под гитару -- это было каждый вечер. А какие розыгрыши устраивали! Совершали пиратские набеги на катера, бросали за борт «наших» пассажиров, которые вовсю орали, что они не умеют плавать, связывали капитана… Розыгрыш раскрывался, когда мы требовали «выкуп» -- спеть песню или рассказать анекдот. А как похищали девушек! С пляжа, танцплощадки, корабля! Иногда прямо на глазах их парней!
-- Рискованное занятие…
-- Абсолютно нет! Многие девушки просто мечтали быть похищенными. Мы увозили их в Сердоликовую бухту, в нашу «республику», и целую ночь у костра пели песни, рассказывали разные истории. Никакого секса, зато как романтично! Некоторые девушки даже не хотели возвращаться к своим женихам!
-- Сейчас вы женатый человек, у вас девятилетняя дочь. Вы по-прежнему азартны в отдыхе?
-- Не то слово! Мы с супругой, к примеру, обожаем поиграть в бадминтон, а любимое занятие -- с дочкой Стаской поплескаться в водоеме, порезвиться в воде с мячом. Правда, послушать тишину, поверьте, для нас не меньшее удовольствие, чем отдых активный. Вы когда-нибудь слышали, как шелестит листва? Еще древние заметили, что в тишине уединенья происходит настройка души. Конечно, втроем уединиться невозможно. Поэтому или мы с дочуркой даем такую возможность маме, или мама с дочкой -- мне. За город мы непременно отправляемся с ноутбуком.
-- Кстати, не могу представить, как пишется роман в соавторстве. Полкниги Вы, пол -- жена?
-- Вообще, это тайна. Но Вам ее приоткрою. Замысел рождается в совместных муках. А дальше… Я в основном отвечаю за сюжет и композицию, Маринка -- за стиль. Кстати, с нами в соавторстве и наш черный кот Дюшес. Перед тем как сесть за роман, мы непременно пускаем за клавиатуру ноутбука его. Конечно, он пока на ней не набирает, но само уже прикосновение к инструменту -- знак творческой удачи. Кот -- наш талисман, и кроме того -- вот уже как пять лет член Ассоциации украинских писателей как наш соавтор.
-- На дачу его берете?
-- Нет, он у нас из писательской богемы -- командировок не любит, -- шутит Сергей. -- Но когда мы уезжаем на дачу, для него это тоже своеобразный отдых.