Как медиуму удавалось творить чудеса, свидетелями которых были многие киевляне, наука объяснить так и не смогла
Жители домов, расположенных на Крещатике, вызывали духов задолго до появления Воланда (героя романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»). Во время спиритических сеансов вертелся столик, на котором стояло блюдце со стрелкой, и в комнате появлялись обитатели загробного мира. 150 лет назад в Киеве, как и в Петербурге, появились первые профессиональные медиумы. Эти люди «озвучивали» послания из потустороннего мира. Их занятие осуждалось церковью (как бесовское) и не поощрялось служителями науки. Дмитрий Менделеев, созвав комиссию из 32 ученых, учинил спиритам настоящий разгром. Но они потихоньку оправились от удара. Сгруппировались вокруг общества экспериментальной психологии, печатали свои труды в солидном журнале. А в домах горожан снова завертелись столики. В это время в Киеве появился медиум фантастической силы. Его звали великим повелителем духов и киевским гением ада…
Киевская знаменитость носила странную фамилию: Самбор. Имя его в газетных публикациях почему-то не упоминалось. Писали о нем очень много в Киеве, Москве, Петербурге, но сведений о его жизни до вступления в мир спиритизма почти не сохранилось. Умер он очень рано и неожиданно, поэтому все, что известно о нем теперь, писалось по памяти, задним числом. Надо сказать, что с поклонниками господину Самбору повезло. Никто из них не пытался мистифицировать его образ, подогнать представление о духовидце. Судя по записям, он производил впечатление человека, случайно попавшего в мир медиумов. Ему вполне хватало того, что давала обычная жизнь. За исключением славы.
Самбор был одним из тех простодушных честолюбцев, которые верят, что путь к успеху и славе открывает лишь соблюдение всех предписаний моды. Профессию надо выбирать самую престижную, и он стал телеграфистом. Но немного опоздал. Ко времени его вступления в должность на маленькой станции Попельня Фастовской железной дороги модный ореол этого поприща сильно поблек в глазах «лучшего общества». Галантные кавалеры в форменных куртках и знаменитых телеграфических фуражках со страниц любовных романов и повестей перекочевали в водевили. Уразумев свою ошибку, Самбор впал в хандру. Он мало интересовался служебными обязанностями, служил кое-как и в конце концов влип в скандальную историю (перепутал телеграммы), за что и был изгнан со службы.
Самбору было за тридцать. Молодость осталась позади, а грядущее, казалось, не сулило ничего хорошего. С этим настроением будущий кумир спиритического мира приехал в Киев к своему дяде, служащему управления Юго-Западной железной дороги. Преуспевающий чиновник радушно приютил у себя племянника-неудачника и пообещал ему подходящее место. Это было в 1893 году.
Однажды, вернувшись после прогулки по Крещатику, где Самбор попил в буфете Шато-де-Флер чаю за 5 копеек, он увидел на квартире у дяди компанию железнодорожников. Мужчины сидели вокруг ломберного столика. Они уже составили «магнетическую цепь» и пытались вызвать из потустороннего мира дух своего умершего знакомого, чтобы поговорить с ним, но что-то не ладилось. Ради развлечения экспериментаторы пригласили в свою компанию свежего человека. Самбор пристроил в углу свою тросточку, присел к столику, и тут началось что-то невероятное! Стол под руками отставного телеграфиста крутился, поднимался и повисал в воздухе и на каждый вопрос тут же выстукивал ответ. Сам же Самбор будто не замечал, что делалось вокруг. Он улыбался, шутил и даже напевал что-то из фривольного репертуара куплетистов Шато-де-Флер.
Буквально на следующий день город облетела молва о появлении чудо-медиума, настоящего посланца мира мертвых. Одни говорили, что его мистические способности проявились внезапно после прогулки по Крещатику. Другие, наоборот, уверяли, что молодой телеграфист не терял в Попельне времени зря, но сознательно скрывает свое знакомство с литературой по спиритизму. Так или иначе, но все хотели видеть чудеса и просили Самбора и его дядю об устройстве публичных выступлений.
Первый сеанс состоялся в управлении Юго-Западной железной дороги на Театральной (нынешней Лысенко) улице. Затем Самбор повторил свои опыты в гостинице «Метрополь» на Фундуклеевской (сейчас улица Богдана Хмельницкого) и в нескольких частных домах. На этих сеансах происходили невероятные вещи. Например, в одном доме дух выдернул стулья одновременно из-под всех присутствующих, играл на скрипке в разных углах комнаты, потом поставил бутылку на стеариновую свечу и налил вино в бокалы, не обронив ни капли на скатерть. Во всем этом чувствовался стиль провинциальных развлечений. Духи, руководимые молодым телеграфистом, действовали примитивно, грубо. Они вроде бы не знали, чем удивить и развлечь публику, хватались за детские фокусы и цирковые трюки.
«В одном доме, -- пишет свидетель, -- дух надел шапки на всех присутствовавших, поднял столы и удерживал их в воздухе, показал довольно большую полосу фосфорического света… Во время сеансов в гостинице «Метрополь» появились блуждающие огоньки, с шумом двигались столы, пепельница и книга перенеслись из одной комнаты в другую, играла скрипка, танцевали стулья».
Сам Самбор на сеансах не отдалялся от публики, не прятался за занавеской, как это делали другие медиумы. Он садился со всеми за стол и, создавая спиритическую цепь, соединял свои руки с соседскими. Чтобы избежать каких-либо подозрений, просил крепко держать его за руки и прижиматься к нему ногами. Смеясь над страхами горожан перед духами, бравый телеграфист громко разговаривал во время сеансов, пел песни и даже просил одуревших от страха киевлян подпевать ему. «Он запевал, -- вспоминал свидетель, -- мы подтягивали. Дух, шаливший около нас, очевидно, был веселым. Когда пели печальные мотивы, он ничего не делал, при веселой мелодии начинались явления.
Никто ничего не понимал. Духи словно глумились над поклонниками спиритизма, вели себя шутливо, даже с издевкой. Сам медиум явно подыгрывал им. Он потешался, когда все обмирали от страха. Киевляне чувствовали себя обманутыми и обиженными. Мистические сеансы проходили под дурацкие песни телеграфиста, завершались его хохотом и оставляли какое-то странное впечатление. Все видели, как он наслаждается обрушившейся на него славой.
На беду Самбора один доктор решил хорошенько «прощупать» медиума, дабы разоблачить его. «Чего только ни делал с ним якобы ради науки, с целью строгого контроля! Сначала решили, что транс, в который он впадает, одно притворство. Во время сеанса втыкали в него длинные шпильки! Оказалось, что он слишком ловко притворяется и терпит эти уколы. Вот какой хитрый!.. Для контроля заклеили ему все лицо пластырем, оставив только отверстия у носа для дыхания. Связывали его на всякие манеры с силою, вызывавшей кровоподтеки и синяки. Он терпел все это, и… явления продолжались с такою же силою и ясностью».
Вполне возможно, киевляне доконали бы несчастного медиума, но слух о нем дошел до Петербурга. Издатель первого русского спиритического журнала «Ребус» Прибытков пригласил Самбора в столицу. Петербуржцы отнеслись к Самбору великодушнее киевлян. Они окружили его вниманием и любовью. За два-три года в Петербурге возник настоящий самборовский культ.
«Неизвестный телеграфист, -- писал обозреватель петербургского журнала «Живописное обозрение» в 1902 году, -- побывал в салонах графов, князей, министров. Его окружали поклонники и поклонницы, эти страстные психопатки, которые ищут, кому бы поклоняться. Я видел, как настоящие барыни наперебой уступали ему место, несли ему стакан чаю, готовы были поднять оброненный им платок и жужжащим роем окружали медиума при его появлении в обществе. Телеграфист, не мечтавший о заработке свыше 60 рублей в месяц, во время сезона стал зарабатывать 900 и 1000 рублей в месяц легким трудом сидения по вечерам на сеансах».
Всего, чего желал, Самбор достиг. Но он не был готов к новой роли в жизни. Вел себя странно и неосмотрительно. Гонялся за любым гонораром. Там, где можно было получить 75 или 100 рублей, соглашался на 25. Злоупотреблял свободой, которую дают деньги и таял на глазах у всех под гнетом собственных страстей и прихотей. Каждый раз, писал его приятель-журналист, приезжал он осенью с Украины здоровым и крепким, а весной возвращался назад совсем изможденным, разбитым. Свои непостижимые таланты он продавал за деньги, менял на славу. Но что делать, куда идти дальше, не знал. Он оставался тем же, кем был на захолустной станции: простым, симпатичным и в меру честолюбивым парнем… Его власть над неведомыми силами запредельного мира отрицали лишь неисправимые скептики. Упомянутый приятель Самбора писал: «Я участвовал с ним более чем в 100 сеансах с контролем и без, с глазу на глаз и в обществе. И то, что я видел -- видел, что узнал -- то узнал. Я видел поднимающиеся на воздух предметы, чувствовал прикосновения, созерцал световые явления, частичную материализацию, видел, и не раз, как Самбор поднимался в воздух и висел, поддерживаемый моей слабой рукой».
После всех этих мистических феерий Самбор прятался в небольшом городке Радомысль под Киевом, где у него был небольшой домик для летнего отдыха. Там он думал остаться навсегда, сменив роль столичного мага, гения ада на роль простого ведуна или, как говорят в народе, ведьмака. Он знакомился с крестьянами и бесплатно лечил больных. Недужные приходили к нему толпами, приносили парализованных. Многих он излечивал. Знахарские целения нравились ему, и он с удовольствием практиковал их не только в Радомысле, но и в Петербурге. Его друг-журналист так писал об этом: «Я живу на Спасской улице, дом N6 (пишу это для желающих сделать проверку); у нас на лестнице служит швейцар по имени Осип. Однажды утром у него отнялась кисть левой руки. Пальцы отказались служить. Он пошел в больницу. Доктор определил паралич кисти и стал лечить ее массажами и электричеством. Он лечил 10 дней без всякого успеха, когда Осипа увидел Самбор. На другой день в 15 минут времени он вылечил руку швейцара. Я спросил его, как целитель сделал это, и Осип объяснил: «Пришел, почитал молитву, вытер руку скипидаром, потом водою, затем сказал: «Возьми стакан!» Я протянул руку и взял стакан, а теперь вот! -- и он поднял левой рукой тяжелый стул»…
Самбор умер в Радомысле -- ему было всего 40 лет. И унес в могилу загадку своего удивительного дара.