В Менской исправительной колонии отбывают наказание около двухсот бывших сотрудников правоохранительных органов
В системе исполнения наказаний существует правило: сотрудники правоохранительных органов, совершившие преступление, содержатся отдельно от прочих правонарушителей. В каждом СИЗО для них предусмотрены отдельные камеры. А в поселке Макошино Менского района Черниговской области создана единственная в Украине исправительно-трудовая колония для «бывших сотрудников», впервые совершивших тяжкое преступление. Тут отбывают наказание спецназовцы, работники ГАИ, бойцы патрульно-постовой службы и прочие милиционеры, оставшиеся без погон, таможенники.
Во времена Советского Союза сотрудники правоохранительных органов, попавшие за решетку, этапировались в Нижний Тагил, где искупали свои преступления тяжким трудом на лесоповале. В конце 1991 года встал вопрос о том, где будут отбывать срок «оступившиеся» блюстители порядка независимой Украины. Ведь понятно, что, попав в обычную зону, мало кто из «бэсов» (бывших сотрудников) мог бы остаться живым и невредимым. Поэтому в Макошино на базе бывшего ЛТП была создана исправительно-трудовая колония N 91 усиленного режима, куда свезли наших «сидельцев» с севера. Впрочем, свежее пополнение не заставило себя ждать.
Сейчас в Менской исправительной колонии среднего уровня безопасности содержатся около 200 заключенных. Прежних соседей по колонии, зеков-инвалидов, недавно перевели в другое учреждение, и теперь зона стала исключительно «ментовской».
-- Среди отбывающих наказание больше всего бывших сотрудников патрульно-постовой службы и работников ГАИ, -- рассказывает о своих подопечных заместитель начальника колонии по социально-психологической работе подполковник Николай Плева. -- Патрульные в основном идут по статье о превышении служебных полномочий. Слишком «метко» стреляют, слишком сильно машут кулаками. Иногда доходит до казусов. Сотрудник ППС при задержании убил особо опасного преступника. Иного выхода у милиционера не было -- во время схватки правонарушитель также применил оружие. Милиционера представили к ордену. А через год по ходатайству родственников убитого возбудили уголовное дело и посадили награжденного на восемь лет.
Работники ГАИ и таможенники попадают в колонию в основном за взятки. Сроки «отсидки» у них разные. Чем больше сумма и выше занимаемая должность -- тем больше времени придется провести за решеткой. Но, как правило, крупная «рыба» сюда не попадает. Самый большой взяточник из оказавшихся тут за последние годы -- бывший госинспектор областного отдела регистрации и экспертизы транспортных средств одной из южных областей Украины Сергей Попов (фамилии всех заключенных изменены). Судя по приговору, он за мзду способствовал владельцам привезенных из-за границы автомобилей регистрировать их без уплаты таможенной пошлины, регистрировал транспортные средства без осмотра и даже без присутствия владельца, выдавал постоянные свидетельства о регистрации и номерные знаки без подтверждения о снятии иномарок с учета в других областях Украины. За все про все инспектор получил пять лет. С приговором он не согласен: «Если и делал поблажки, то не за деньги, а по дружбе».
Бойцы «Беркута», «Титана» и прочих спецслужб попадают за решетку «за превышение» или разбой. Пограничники, следователи прокуратуры -- за взятки, офицеры Внутренних войск -- за дедовщину и неосторожное обращение с оружием. Сидел когда-то и взяточник-судья. Из «своих» (то есть сотрудников департамента по вопросам исполнения наказаний) за должностное преступление сидит только один -- младший инспектор за пронос наркотиков в зону получил 4,5 года.
В списке преступлений встречается и «бытовуха». Прокурорский работник из ревности убил секретаршу-любовницу прямо на рабочем месте. Контролер исправительно-трудовой колонии изнасиловал женщину на какой-то гулянке. А начальник поста ГАИ Волков сел за «вендетту». Его сосед по дому, управляя автомобилем, сбил на шоссе родителей Волкова и удачно отвертелся от суда. Тогда сирота вывел злополучного водителя в лес и там повесил, а потом хотел покончить и с собой. Правда, попытка не удалась: пуля прошла по касательной, задела глазной нерв. Самоубийцу, истекавшего кровью, нашли на шоссе. Долго лечили, но зрение вернуть не удалось. За убийство Волков получил 12 лет. Здесь, в колонии, он сильно болел, мог передвигаться лишь с помощью санитара -- и через два года умер в санчасти.
-- Так что преступления типичные: убийства да взятки, -- резюмировал подполковник. -- Ничего примечательного.
Лишь один заключенный спецзоны, по словам Н. Плевы, был в своем роде уникален. Это бывший майор внутренней службы Юрий Петровский, обвинявшийся в попытке государственного переворота. Судя по приговору, в намерения государственного преступника входило взорвать Чернобыльскую АЭС, магистральные трубопроводы и Каховское водохранилище. Доказательством вины служили найденные у заговорщиков подробные карты местности с якобы «грибными» местами и… подводное ружье. За попытку переворота «грибник» получил шесть лет. Услышав имя Петровского, заместитель начальника управления департамента в Черниговской области полковник Александр Воедило усмехнулся:
-- Колоритная личность! Себя называл не иначе как «невинно осужденный». Письма писал пачками во все инстанции.
«Политический преступник» всегда был вежлив и предельно корректен с начальством. Но два раза, по словам руководства зоны, наделал здесь шороху! Оказалось, что Петровский пытался бежать из мест заключения (эти сведения получены из других, доверенных источников). Один раз бросился наутек на этапировании, при пересадке из «столыпинского» вагона в автомобиль-автозак, а второй -- в колонии. Рванул с альпинистской «кошкой» на основное заграждение. Но оборвавшийся почти возле самой проволоки ремень не позволил узнику перемахнуть через стену. Ему удалось добраться лишь до производственной зоны. Беглец был наказан штрафным изолятором, там объявил голодовку в знак протеста… Когда, отсидев два года, «профессиональный революционер» был помилован, начальство колонии вздохнуло спокойнее.
«Милицейская» зона живет не по блатным законам. Здесь нет культа физической силы -- хоть занятия спортом в большом почете. (Зек, бегающий трусцой или качающийся на турнике, никого не удивит). Нет «опущенных», «петухов» -- хоть статья «изнасилование» большинством заключенных не одобряется.
По утверждению руководства, все заключенные между собой равны. В графике дежурств по казарме и мытью полов не делается различий между бывшим курсантом и бывшим полковником. Но один из бывших «сидельцев» рассказал, что градация среди осужденных все же есть. Только положение в «общественной пирамиде» зависит не от занимаемой ранее должности, а, скорее, от рода службы. Наверху -- сотрудники угрозыска, отрядов спецназначения. Дальше идут следователи, дознаватели, инспектора ГАИ. Еще ниже -- чиновники тыловых служб, штабисты. А в самом низу -- прокурорские и судьи. Нелюбовь ментов к прокурорским идет еще с «гражданки». «Преступника ловишь, ловишь, а он потом даст следователю «на лапу» -- и снова гуляет».
-- Хоть погоны и остались в прошлой жизни, некоторые долго не могут с этим смириться, -- рассказал осужденный Александр Морозов. Мы познакомились возле тюремной часовни, где Александр исполняет обязанности старосты православного церковного прихода и псалмочтеца. -- Попал к нам один следователь прокуратуры -- сначала милиционера сюда засадил за взятку, а потом и сам угодил по этой же статье. Во всех окружающих видит преступников. Так и норовит зацепить какую-нибудь криминальную подоплеку. Пишет, пишет жалобы во все инстанции. Проверяющие приезжают -- а на деле все оказывается выдумками нездорового воображения. Таких здесь не уважают.
Уважение, считает Александр, в «милицейской колонии» можно заслужить лишь своим поведением. Что-то пообещал -- сделай. Не можешь -- не обещай. Не проявляй праздного любопытства. Не матерись мимоходом, «ради красного словца». Не сплетничай и не интригуй, не скандаль. Зря ни на что не жалуйся.
Сам Морозов -- бывший сотрудник СБУ, осужден на семь лет за хищения в особо крупных размерах (по приговору, 87 тысяч долларов). Оказалось -- грабил храмы, крал иконы. А теперь вот замаливает грехи усердной службой Господу.
-- Я раскаялся и смиренно несу наказание, -- говорит Александр. -- Мне дано испытание, чтобы пересмотреть свои позиции. Для жены мой арест был полной неожиданностью. Она не подозревала, что я мог совершить такое преступление. Но она не отступилась от меня. А с сыном разговор был тяжелый. Семь лет -- много, конечно! Но ничего. И в этих стенах люди остаются людьми.
Мясной суп, борщ на бульоне и каша с мясом в колонии обеспечиваются 100-граммовым кусочком говядины на каждого в день
День в колонии расписан жестко по минутам -- от подъема до отбоя. В 6. 00 -- подъем. Туалет, заправка коек, утренняя проверка, затем завтрак. В восемь часов -- выход на работу. Работой зона более или менее обеспечена, заключенные трудятся на пилораме, изготавливают на заказ деревянные поддоны, делают разделочные доски для хозяек и разные сувениры. Мне подарили керамического буддийского монаха с прорезью в спине -- копилку для монеток. В 12 -- обед. После обеда снова построение и -- на работу. В 15. 40 -- конец работы, чуть-чуть свободного времени. В 17. 00 -- ужин, проведение воспитательных занятий, снова проверка. С 20. 00 -- личное время. Но спать нельзя. Можно посмотреть телевизор, почитать книжечку. В 22. 00 -- отбой и, согласно правам заключенного, восемь часов беспрерывного спокойного сна. «Почти как в армии, ну, разве что чуть-чуть построже», -- усмехнулся Н. Плева.
Так проходят шесть дней недели. В воскресенье и в государственные праздники «сидельцам» положен выходной. Тогда можно спокойно пойти в библиотеку, выбрать книжку. Самые ходкие книги -- детективы, триллеры, военные мемуары. Каждый заключенный может при желании заказать любое издание по каталогу «Книга -- почтой» -- были бы деньги. А с ними, правда, негусто. На лицевой счет каждого зека переводятся 10 процентов от заработанного на производстве -- выходит порядка 20 гривен, на них не очень-то накупишься.
С питанием стало получше, чем несколько лет назад. В день моего приезда меню было таким. На завтрак -- мясной суп с галушками, сладкий чай и хлеб. На обед -- салатик из свеклы с картошкой, борщ на мясном бульоне, перловая каша с мясом и подливкой. На ужин -- отварная картошка, соленая рыба, чай. Обилие мясных наименований в рационе обеспечивается нормированным 100-граммовым кусочком мяса на каждого. На вопрос, по каким продуктам больше всего скучают зэки, повар колонии ответил, что тем, кто сидит, «хочется всего!» -- и сала, и сладостей, и сигарет.
С нетерпением заключенные подсчитывают дни до положенных по закону свиданий и посылок. Ограничения тут жесткие. Раз в месяц -- кратковременное свидание, раз в три месяца -- один 15-минутный телефонный звонок и длительное, до трех суток, свидание. В год зек может получить шесть 30-килограммовых посылок и переписываться без ограничений. Но даже при таких суровых условиях «сидельцы» умудряются знакомиться с женщинами и регистрировать браки.
-- Кое в чем нам проще, чем в обычных колониях. Почти у всех зеков -- жены, дети. Есть стимул хорошим поведением заслужить перевод в колонию-поселение, где можно жить вместе с семьей, а там и досрочное освобождение, -- заметил Николай Плева. -- Кое в чем, наоборот, сложнее, чем на других зонах. Все наши подопечные -- юридически грамотные, свои права знают наперечет. Чуть что -- приносят мне исправительно-трудовой кодекс, тычут пальцем в страницу: «Что, разве я не прав, пан подполковник?».
Отправляясь в Менскую колонию, я рассчитывала встретиться там с бывшим участковым Александром Тодоровским, о деле которого «ФАКТЫ» писали несколько раз. В апреле 1996 года столица была потрясена жутким убийством, произошедшим прямо в комнате милиции Днепровского РОВД Киева. Поздно вечером трое пьяных милиционеров (участковый, оперативный дежурный и стажер) привели к себе 28-летнего парня, задержанного на улице по ничтожному поводу. Молодого юриста «обезвредили», надев наручники и уложив на пол с заведенными за спину руками. Его били резиновой палкой и ногами по голове, груди, животу, ногам. Особенно старался старший лейтенант Сергей Ключник. Судебно-медицинская экспертиза установила около 40 тяжких телесных повреждений, от любого из которых могла наступить смерть. Потом участковый и стажер выволокли тело на улицу к мусорному баку, а Ключник по телефону О2 вызвал милицию и спокойно отправился восвояси. Участковый, смыв кровь со стен и пола, взял себе кожаную куртку убитого и тоже ушел домой. Киевский городской суд приговорил бывшего старлея Ключника к пожизненному заключению, а участкового и стажера -- к 14 и 12 годам заключения. Участкового Тодоровского направили сюда, в Макошино. Судя по сроку наказания, он должен был освободиться лишь в 2010 году. Однако, к моему удивлению, выяснилось, что ровно год назад, по истечении всего лишь половины срока, Тодоровский вышел на свободу. Сначала -- за примерное поведение -- он был переведен в колонию-поселение, а уж оттуда освободился по амнистии. Так что узнать, испытывает ли муки совести милиционер, в своем служебном кабинете просто так убивший человека, мне не довелось.
Зато удалась встреча с другими «антигероями» «ФАКТОВ». В январе газета писала о трех дознавателях горотдела милиции Черновцов, учинивших «допрос с пристрастием» взятому по подозрению в краже 25-летнему жителю города. Милиционеры применили весь арсенал пыток, имевшийся у них в запасе: пинали ногами по пяткам, били резиновой дубинкой и наполненными водой полуторалитровыми пластмассовыми бутылками, пружинистой проволокой «ставили щелбаны» по голове. В конце концов озверевшие блюстители порядка поставили парня на колени и прижали лицом к дивану. Спустив с него брюки и трусы, сунули в задний проход… милицейскую дубинку и несколько раз ее провернули. Эту сцену снимали фотокамерой. «Отправим потом фотографии на зону, -- пообещали мучители своей жертве. -- Догадываешься, что сделают с тобой сокамерники?» Вечером задержанного, жалующегося на сильную боль в животе, все-же отвели в больницу. Врачи диагностировали у него сотрясение головного мозга, разрыв прямой кишки, каловый гнойный перитонит. Несмотря на две операции, несчастный после «беседы» с правоохранителями так и остался инвалидом. Суд назначил бывшим милиционерам наказание ниже низшего предела. Хоть статья 365 ч. 3 Уголовного кодекса Украины и предусматривает от семи до десяти лет лишения свободы, один из них, Руслан Бартюк, получил 4, а двое других, Владимир Сергий и Сергей Скворцов, -- по 3,5 года лишения свободы (фамилии этой троицы не изменены). Говорят, этому сильно способствовали чистосердечное раскаяние и купленная для потерпевшего однокомнатная квартирка в Черновцах.
Но после разговора с раскаивавшимся во время судебного заседания бывшим младшим лейтенантом Владимиром Сергием мне показалось, что в глубине души дознаватель не считает себя виноватым.
-- Из-за единственного эпизода меня на всю Украину объявили выродком и негодяем. Нет, я себя обеливать не собираюсь. яДа, мы -- подонки, негодяи, поступили не по-человечески. Но если хотите знать, я работал всегда честно, в милицию пошел не за большими деньгами, а по убеждению. Этого «фигуранта» мы давно пасли, и он каждый раз ухитрялся выбираться сухим из воды. Поэтому на допросе пришлось применить приемы психологического воздействия.
-- В смысле, совать палку в задний проход?
-- Да, мы поставили его в определенное положение. Но палка попала в задний проход случайно (?! -- Авт. ).
-- Ему же, наверное, было больно, он кричал?
-- Да, закричал. Мы палку сразу вынули и спокойно продолжали беседу.
Второй «собеседник», бывший младший сержант Сергей Скворцов, и вовсе убежден, что его посадили ни за что. «Если бы на суде освободили, то государству пришлось бы выплатить мне по 8 долларов за день заключения. Поэтому решили сэкономить, дали срок».
Впрочем, в несправедливости приговора убеждены 90 процентов «бэсов», обитающих в «ментовской» зоне».
P. S. Автор благодарит Государственный департамент по вопросам исполнения наказаний, а также Черниговское областное управление за предоставленную возможность посетить зону и помощь в поездке.