29 мая в Киеве пройдет творческий вечер великого русского поэта, отметившего на днях 70-летний юбилей
Представление живого классика -- поэта Евгения Евтушенко -- сущая формальность. Сегодня его имя уже история. Причем не только литературная, но и общественно-политическая.
Его не очень любили, а порой очень не любили собратья по перу, причем как социалистические реалисты, так и литературный андеграунд. Положа руку на сердце, далеко не все в этих конфликтах объяснялось творческой завистью и личными обидами. Взаимоотношения Евтушенко с властью подчас выглядели настолько бескомпромиссными, что давали повод для разговоров о том, будто он разрешенный из неразрешенных и необходим тоталитарному режиму, как шут королю.
-- Евгений Александрович, совсем скоро вам исполняется страшно сказать, сколько лет. Но возраст биологический и психологический -- понятия разные. На сколько вы себя чувствуете?
-- Знаете, к своей новой цифре я пока еще не привык. Да и как-то не особенно о ней думаю. Когда спрашивают, в основном отшучиваюсь: дескать, мой юбилей в наоборотном значении -- 07.
-- 07 -- это, конечно, символ, не могу сообразить какой…
-- Международный телефонный код. Первое, что приходит в голову, -- соединение людей, которые в силу различных обстоятельств в данный момент разъединены. Мы ведь очень разобщены сегодня: и люди, и города, и страны. А 07 -- это то, что соединяет…
-- «О, кто-нибудь, приди, нарушь чужих сердец соединенность и разобщенность близких душ»… Этот кто-нибудь в данном случае вы?
-- Я всегда стремился к соединению людей, к их взаимопониманию и взаимодействию. Просто часто это стремление неверно истолковывалось. Поэтому мой наоборотный юбилей 07 очень символичен. А если еще один нолик добавить, получится 007 -- число агента Джеймса Бонда.
-- 29 мая у вас планируется выступление в Киевском Доме офицеров. Кроме рядовых поклонников вашего творчества, есть в нашем городе люди, которых вы бы хотели видеть?
-- Я никогда не делил свою публику на рядовых и нерядовых. Помню, что первыми моими слушателями в Киеве были украинские писатели и поэты Виталий Коротич, Павло Загребельный, тогдашний главный редактор «Лiтературної України», который, кстати, пострадал из-за меня, напечатав мои стихи. С Ваней Драчом мы очень дружили.
-- Я знаю, что вас с ним связывает не только поэзия.
-- В 1961 году ему было плохо, он находился в опале, и я выступил в его поддержку. А когда начались гонения на Ивана Дзюбу, Ваня приехал ко мне и попросил помочь. Я тут же в защиту Дзюбы, с которым, надо сказать, далеко не во всем соглашался, послал Щербицкому письмо. В итоге Дзюбу освободили.
-- Сегодня Киев для вас столица другого государства или по-прежнему один из городов вашей бывшей родины?
-- Не только я, ни один русский человек, родившийся в СССР, не станет воспринимать Киев как зарубежье и чувствовать себя в нем иностранцем. Мне смешно слышать об Украине как о другом государстве.
Так исторически сложилось, что Россия и Украина неразрывно связаны, поскольку Русь началась с Киева и изначально мы существуем в одном культурном пространстве. Поэтому для меня очень важно, что юбилейные выступления на своей бывшей родине я начну с колыбели русской культуры и матери городов русских. Хотя, возможно, это мое определение не понравится вашим и нашим националистам.
-- Как пить дать не понравится, Евгений Александрович!
-- Ну и пусть! Национализм -- это такая чудовищная глупость! Я был в 94 странах и не видел ни одной плохой нации. А если говорить об Украине, то для меня, русского поэта, большая литература начиналась с Шевченко: «Мой первый найкращий поэт был Тарас».
-- Вы, наверное, много читали долгими зимними вечерами?
-- Страшно много! В диком количестве, и ничего нельзя было с этим поделать. Глотал все подряд. Можете представить, что творилось в моей голове, если в восемь лет моим любимым писателем был Ги де Мопассан?! Из-за непомерных нагрузок в какой-то момент я стал мучиться сильными головными болями. Меня долго таскали по врачам, и один из них категорически запретил мне читать и посоветовал… вышивать.
-- Помогло?
-- Боли прекратились…
-- До сих пор умеете вышивать или со временем разучились за ненадобностью?
-- Не разучился. И гладью умею, и крестиком… И сейчас легко могу что-нибудь подштопать, если надо. Особенно мне нравилось вышивать на пяльцах. Вначале натягивал ткань, потом карандашиком рисовал фигуры запорожцев с оселедцями, шаблюками, в шароварах, огромных, как Черное море… А затем уже вышивал. В процессе работы любил слушать украинские песни, которые замечательно спивалы мои бабушки (поет):
Ой, на горi, ой, на горi
Та женцi жнуть,
А попiд горою яром-долиною
Козаки йдуть…