Пробив крышу пристройки-гостиницы, ребенок приземлился в маленькой комнате на свободный от мебели полуметровый пятачок. «Лететь было холодно», -- делится впечатлениями «парашютист» с соседями по палате
Толя играл с другом у него дома, а потом мальчишки решили выбраться на общий застекленный балкон, где соседи по этажу хранят разный хлам. Одна оконная створка была приоткрыта, и Толик, привстав на пустую стеклянную банку, чтобы быть повыше, выглянул на улицу… Мальчик говорит, что помнит каждую секунду падения, потом провал в памяти, и вот он сидит в пустой комнате, на полу, среди обломков. Над головой дыра, видно небо.
-- А банка из-под ноги вдруг ка-а-ак поедет, а я ка-а-ак полечу!.. -- вспоминает мальчик. -- И не испугался! Но думал, что совсем разобьюсь. Я ведь летел вниз головой и только возле самой крыши вдруг перевернулся, треснулся об нее спиной и провалился…
Мы пришли навестить Толю в больнице, и только уговоры соседей по палате убедили мальчика хоть минутку спокойно посидеть на кровати.
-- Ко мне здесь народ все ходит и ходит, -- Толя устраивается на постели и хитро улыбается. -- Мне уже надоело каждому по отдельности рассказывать, как все было. Соберите всех людей, тогда и поговорим.
-- Толю здесь все парашютистом зовут, -- говорит соседка по палате. -- Такой мальчишка заводной, ни минуты спокойно посидеть не может. Говорит, что если долго лежит, то у него силы пропадают, поэтому он должен все время прыгать. Вот и допрыгался!
Но тут Толя не выдерживает и встревает в разговор: «Я пока падал, успел даже в окошки позаглядывать, но ничего интересного не увидел… Кстати, летать было очень холодно… А когда я крышу пробил и оказался на полу, подумал, что теперь бабушка, наверное, сильно волноваться будет. Знаете, какая она у меня? Ей уже пятьдесят, а выглядит на все двадцать пять! Ох, как же я домой хочу. Я же здоровый».
-- Не иначе как этого мальчика его ангел-хранитель спас, -- вздыхает Елена Михайловна, администратор маленькой гостиницы, на крышу которой приземлился Толя. -- Вы только посмотрите: вправо от дырки, в десяти сантиметрах, -- балка крыши, влево -- бетонная стена, ближе к окну -- угол стола, возле двери -- лестница. В этой комнатушке всего полметра квадратных свободны. И Толя именно в них попал.
-- Когда мальчик поступил в клинику, мы провели детальное обследование головы, нервной системы и внутренних органов. Оказалось, что серьезных повреждений у ребенка нет! -- говорит заведующий отделением ургентной нейрохирургии детского возраста столичного Института нейрохирургии им. А. Ромоданова АМН Украины Георгий Кеворков. -- Это удивительно, но Толя отделался лишь небольшими ушибами и ссадинами. За последние пятнадцать лет припоминаю всего три таких счастливых случая. Жизнь Толе сохранила «мягкая» крыша пристройки, для других детей спасением оказались деревья и кусты, росшие под окнами. Помню, к нам поступил по «скорой» выпавший с четырнадцатого этажа двухлетний ребенок. Полное обследование этого пациента выявило всего лишь небольшую царапину на попе…
-- Мы с горничной были в коридоре, -- продолжает рассказ администратор гостиницы. -- Вдруг услышали сильный треск и шум в закрытом офисе. Испугались, конечно. У меня руки задрожали, еле ключ удержала. Открыли дверь, смотрим, в потолке дыра, а на полу сидит маленький мальчик и говорит так спокойно: «Я с девятого этажа к вам упал. Только свой адрес ни за что не скажу. И бабушке ничего не говорите, она плакать будет».
Елена Михайловна попросила горничную побыть с Толей, посмотреть, чтобы тот не двигался, а сама побежала вызывать «скорую». Вернулась, они уже на диване сидят, мальчик весь в комочек сжался и бормочет: «Где я? Что это я?». И весь дрожит. Его перенесли в «скорую», а он так и не заплакал.
-- Когда услышала, что внук упал с такой высоты, бежала вниз, -- говорит бабушка, -- к ребенку, и думала: если живой, теперь инвалидом будет. На всю жизнь…
Сначала Толю доставили во вторую детскую больницу, где врачи с удивлением обнаружили, что никаких переломов и внутренних повреждений у мальчика нет. С подозрением на тяжелую черепно-мозговую травму ребенка направили в клинику детской нейротравмы. Ведь не может после падения с двадцатипятиметровой высоты остаться лишь несколько царапин.
-- Для большинства наших пациентов такие «полеты» заканчиваются очень печально, -- продолжает Георгий Кеворков. -- И высота здесь не главное, ведь тяжесть травмы зависит от способа падения. Когда в отделении находился тот малыш, с царапиной на мягком месте, к нам поступил его ровесник, упавший с дивана. Он погиб… А сейчас в отделении лежат двое ребят -- оба упали с высоты второго этажа и получили серьезные травмы головы. Падение на твердую поверхность грозит ребенку крайне тяжелой черепно-мозговой травмой, оскольчатыми переломами черепа. Я хочу обратиться ко всем родителям: ребенок не может критично оценивать свое поведение, он не способен увидеть ситуацию со стороны -- так защитите же его. Закрывайте окна так, чтобы их мог открыть только взрослый человек. Если это невозможно, то ставьте решетки. Не оставляйте маленьких детей без присмотра, предпринимайте все меры защиты, которые позволят сохранить их жизнь и здоровье.
А сейчас, в начале сентября, особенно внимательно нужно следить за школьниками. Дети только вернулись с каникул, они еще расторможены, несобранны. Следует напомнить ребятам о правилах поведения.
Врачи, из осторожности продержав Толю в больнице три дня, уже выписывают его домой. Там мальчика ждут 15-летняя сестричка Люда и бабушка Елена Ивановна, которые до сих пор не могут поверить, что все обошлось.
-- Я говорю внуку, что другого такого шанса Бог ему не даст, -- рассказывает Елена Ивановна. -- Ведь столько счастливых случайностей в один миг соединилось. И перевернулся он в воздухе в последний момент, и крыша была с прослойкой из пенопласта, и упал точно в то место, где никаких твердых предметов не было. Знаете, говорят, что Бог сунул каждому мальчишке шило в попку, так Толик, наверное, раз десять в очередь вставал. Такой шебутной парень, только держись. Надеюсь, что все будет хорошо. Он ведь очень меня любит, не будет больше такие фокусы выкидывать, родных терзать. В свои девять с половиной лет Толик знает, как важно, чтобы в семье все было хорошо…
По словам бабушки, за свою недолгую жизнь Толе и его сестре пришлось испытать немало. Родная мать посылала их собирать на улице «бычки» и бутылки, не кормила, не мыла. На детей невозможно было смотреть -- грязные, завшивленные, худые… Она забыла отдать их в школу (Толя пошел в первый класс только в прошлом году, а Люда пропустила два учебных года).
Только год назад Елене Ивановне удалось оформить документы на опеку. Восемь месяцев она собирала всевозможные бумаги и, наконец, получила возможность забрать Толю и Люду из «родного гнезда». Их мать в то время как раз отправили в места не столь отдаленные.
-- Десять лет назад я была замужем за дедом Толи, -- рассказывает Елена Ивановна. -- Он умер за два месяца до рождения мальчика. Так что мама детей -- моя падчерица. И такая… врагу не пожелаешь. Даже гостинцы, которые я приносила детям, она у них отнимала. А уж о новой чистой одежде и говорить нечего. Все сама проедала, пропивала…
-- Да ну, бабушка, не рассказывай, не плачь, -- Толик прикрывает Елене Ивановне рот рукой. -- Ты у нас самая лучшая, самая красивая. Я теперь буду хорошим… парашютистом, когда вырасту…