Несмотря на неутешительные прогнозы специалистов, у девочки восстановилась память и она заговорила -- после года молчания!
Эта невероятная история произошла в расположенном на берегу реки Случ живописном селе Губкив Березновского района Ровенской области. Тогда еще шестилетняя Сания Пачулия, сорвавшись с отвесной скалы, упала вниз головой с 15-метровой высоты. В результате удара о валун череп бедняжки буквально раскололся пополам, часть мозга вперемешку с кровью вытекла наружу. Никто, кроме матери, не верил, что Сания выкарабкается с «того света», а тем более -- останется полноценной. Но случилось чудо…
-- Этот кошмар начался в субботу, 13 апреля прошлого года, -- вспоминает мать пострадавшей девочки Наталья Пачулия. -- С утра был сильный ветер, пошел дождь. До обеда дети не выходили на улицу. Под вечер дождь прекратился, но ветер не стихал. Санийка попросилась погулять. Сначала я отказала, но она так умоляла, что невозможно было устоять. Обрадовавшись, дочка побежала к друзьям. Сания предпочитала дружить со старшими детьми. Мальчик и девочка, с которыми она в тот день играла, сказали, чтобы она шла домой, поскольку было уже поздно, а сами отправились на Случ удить рыбу. Это очень хорошие дети. Они всегда провожали Санийку домой, но в ту субботу, видимо, спешили, потому и отправили одну. Но она решила перехитрить ребят: незаметно обежав помещение школы с противоположной стороны, догнала компанию у самой реки. Берега у Случа высокие, скалистые. В это время там рыбачил наш сват Николай. Увидев Санию, бегающую по скалам, он крикнул, чтобы шла домой. Девочка спряталась за деревом, и мужчина решил, что она ушла.
Клев прекратился, и Николай решил перейти поближе к скале. Вдруг у него замерло сердце: под отвесной каменной стеной синела детская курточка, а в луже крови неподвижно лежала девочка. Приглядевшись, Николай узнал Санию. Придя в себя от потрясения, он перенес ее в более удобное место, послал бегающих неподалеку детей за Натальей, а сам побежал вызывать «скорую».
-- Это было как гром среди ясного неба, -- продолжает Наталья. -- Мы смотрели дома телевизор. Вдруг в комнату вбежал один из друзей Сании и выпалил на одном дыхании: «Бегите на речку, ваша Сания со скалы упала!» Я бросилась к реке. Бегу, а ноги, словно ватные, не слушаются. Кричу на все село. Люди думали, что я сошла с ума. Встретившихся на пути соседку Оксану с еще одной женщиной я чуть ли не силой потянула за собой. Больше всего боялась не застать дочку живой. Оксана спустилась со скалы первая, я -- за ней. Она встала у меня на пути и дальше не пускала. Я рванулась к дочке, но споткнулась и упала. Встать не могу. Меня словно парализовало, я взмолилась, чтобы Господь дал мне силы помочь моей девочке.
Санийка лежала на спине в небольшой ложбинке. Застывшим взглядом девочка смотрела в одну точку. С разбитой головы свисали лоскутки кожи, из раны вытекала кровь вперемешку с мозгом. Наталья закричала не своим голосом. Люди говорили, что ее крик был слышен на другом конце села. Невероятным усилием воли взяв себя в руки, женщина прошептала: «Саниечка, потерпи немного, все будет хорошо». В ту же секунду девочка шевельнулась, и у матери появилась надежда. Она взяла Санийку на руки. Сделав неудачную попытку обнять мать за шею, ребенок обмяк, окончательно потеряв сознание. Поднявшись с Санийкой по крутому склону наверх, обессиленная Наталья сняла пальто, уложила на него дочку и побежала в центр села. К ним со всех сторон бежали люди. Женщина просила каждого встречного спасти ее девочку.
-- «Скорая» приехала очень быстро, -- говорит Наталья. -- Правда, мне каждая минута казалась часом. Фельдшер Женя, увидев Санию, побелела и, взявшись за голову, сказала: «Здесь ничего хорошего уже не будет». Мы уложили Санию на носилки. Прибежал с работы мой муж Рома. Его зовут Рамин (по национальности он осетин), но я называю его Рома. Увидев Санийку, он едва слышно произнес: «Боже, Боже! Моя Саниечка!» У нас есть еще две младшие девочки, но старшая дочь его любимица. Он и назвал ее в честь своей матери. Перед отъездом в больницу я попросила людей присмотреть за мужем, как бы чего с собой не сделал с горя.
По пути в больницу я упала на колени перед фельдшером, схватила ее за руку и стала просить, чтобы спасала мою доченьку. Санийка не подавала признаков жизни, но я сердцем чувствовала, что она жива. Женя сама была очень напугана, говорила: «Такого ужаса я еще не видела». Вдруг Санийка дернула левой ножкой. Увидев это, я снова рухнула на колени с криком: «Она жива! Делайте хоть что-нибудь!» Я просила Господа забрать мою душу, но оставить в живых доченьку.
В ближайшей от Губкова больнице, которая расположена в селе Сосновое, нас встретила начмед Мария Романовна. Осмотрев рану, она бросилась звонить в район. Через минуту мы уже мчались в Березно. До райцентра от Соснового тридцать километров. По дороге нас останавливал инспектор ГАИ, но фельдшер запретила водителю тормозить. Я мысленно читала все молитвы, выученные в детстве. Мария Романовна говорила, что с такой травмой Санию может спасти только Бог. Я ухватилась за ее слова, как за спасительную соломинку. До больницы мы добрались минут за двадцать. Из Ровно вызвали нейрохирурга Игоря Олексиюка. Несмотря на то, что рабочий день давно закончился, он через час уже был в Березном.
Тем временем Сании сделали рентген: у маленькой пациентки был не только проломлен череп, но и образовалась опасная трещина по всему периметру.
-- Перед операцией меня вызвали в кабинет заведующего отделением, -- продолжает свой рассказ мама Санийки. -- Врачи предупредили, что у девочки практически нет шансов выжить, но пообещали сделать все возможное для ее спасения. Мы договорились, что в случае неудачного исхода операции претензий с моей стороны не будет. Пока шла операция, я металась по коридору. «Отче наш» прочитала, наверное, раз сто. Мне казалось, что я веду себя тихо, пока какая-то женщина не сказала, что я рыдаю на всю больницу. Через полчаса из операционной вышел анестезиолог и сообщил, что у Санийки стремительно падает давление, но они борются за ее жизнь. Операция длилась полтора часа, показавшиеся мне вечностью. Увидев врачей, вышедших из операционной, поймала себя на мысли: «Хоть бы не сказали, что Санийка умерла». Мне сказали, что ребенок жив, но состояние остается критическим.
Наталья попросила разрешения хоть одним глазком взглянуть на доченьку. В палате интенсивной терапии она сразу и не узнала своего ребенка. Санийка лежала на кровати вся в трубках и проводах, очень бледненькая. Ритмично работал аппарат искусственного дыхания.
-- Страшно наблюдать, как за твою кровиночку дышит машина, -- вздыхает Наталья. -- Утром я снова навестила Санийку. Попробовала с ней заговорить. К моей огромной радости она наморщила носик. Чуть позже возле церквушки, неподалеку от больницы, ко мне подошел молодой врач, участвовавший в операции, и сказал, что несколько лет назад в районе произошел аналогичный случай: разбился мальчик. У паренька тоже был проломлен череп, но он остался жив и сейчас у него все в порядке. Эти слова меня очень обнадежили.
В воскресенье приехал муж, а я отправилась в Губкив на поиски денег. В день на лекарства нужно было 70 гривен. О нашей беде знал весь район. Односельчане собрали 271 гривну, в храме дали 130 гривен. Одна женщина, из верующих, с которой я вместе лежала в роддоме, собрала прихожан своей церкви, и они передали 100 долларов. Много помогли родственники. Даже водители маршруток не брали с нас за проезд. Огромное всем спасибо!
В понедельник вечером я позвонила в больницу, чтобы поинтересоваться состоянием дочери. Трубку взял заведующий реанимацией Анатолий Кучер. Он сказал, что Санийка пришла в сознание и даже с аппетитом покушала. Предполагалось, что пищу ей будут вливать в желудок через трубочку. Но выйдя из комы, девочка выразительно посмотрела на банан, лежавший на соседней полке, и тихо застонала. Получив фрукт, она его с жадностью съела. Услышав это, я впервые улыбнулась.
-- Во вторник я привела в больницу десять доноров, хотя нужно было всего шесть, -- продолжает женщина. -- Сдав кровь, зашла в палату к дочке, там уже находился Рома. Спрашиваю: «Саниечка, где папа?» Она посмотрела на него. «Где мама?» Она перевела взгляд на меня. И молчит. Я дала ей шоколадку, она взяла плитку левой рукой, развернула упаковку и стала с удовольствием есть. Меня лишь очень пугало, что она все время молчит. Правая сторона туловища у нее не действовала. Сейчас, слава Богу, двигательные функции почти восстановились. Санийка едва заметно прихрамывает на правую ножку и не до конца может согнуть правую руку. Придется учиться писать левой. Моя девочка уже нормально смеется, а ведь долгое время улыбалась только левой стороной лица.
Через несколько дней после операции я решила сходить на место трагедии. Возле камня, на который упала Санийка, валялись несколько осколочков ее черепа. Я их подобрала, помыла, высушила и завернула в бумажку. Храню до сих пор.
Сания… помнит все происходившее вплоть до падения! Говорит, что на краю скалы ее «толкнул в спинку ветер». Информацию о полете вниз головой с 15-метровой высоты память девочки не сохранила.
-- Не разговаривала Санийка долго, -- говорит Наталья. -- Месяца два практически не издавала ни звука. Но мы не теряли надежду, занимались с ней по специальной программе, много читали. Зимой она впервые за долгие месяцы сказала «мама». Это был настоящий праздник. Но нормально заговорила совсем недавно. Специалисты утверждали, что Сания скажет первые слова не раньше, чем через два года лечения и упорных занятий.
В прошлом году Санийка должна была идти в первый класс, но родители решили не спешить. Наталья волнуется, чтобы девочка не подхватила инфекцию. Во время нашей беседы Сания сначала чинно сидела возле матери. Но ее выдержки хватило минут на десять. Устав от взрослого разговора, девочка соскочила со стула и принялась веселиться с младшими сестрами. И лишь в ответ на вопрос, ходит ли она гулять на ту самую скалу, девочка со всей серьезностью ответила: «Нет!»
-- Я очень хорошо помню Санию, -- говорит врач-анестезиолог Березновской районной больницы Василий Поддубный. -- Девочка поступила к нам в тяжелейшем состоянии. Но в ответ на окрик она открывала глаза. При такой ужасной ране это было довольно странно. Как выяснилось, в раскроенном черепе образовался пролом, включая лоб и затылок, шириной сантиметров восемь. Мозг оказался частично снаружи, поврежденная его часть вытекала вместе с кровью. Картина заставила содрогнуться даже опытных хирургов. Признаюсь: сначала я не надеялся, что она будет жить. Во время операции почистили рану, удалили костные осколки и поврежденную часть мозга. От более тяжелых последствий ребенка спасло то, что в основном пострадала лобная доля мозга, отвечающая за память. Жизненно важные функции, находящиеся глубже, повреждены меньше. Конечно, пострадала кора мозга. Но несмотря на это, в конце вторых суток после операции девочка открыла глаза и даже осмысленно реагировала на обращения. Сания родилась в рубашке. Восстановительные возможности головного мозга ребенка воистину огромны.