21 год назад в Харькове родилась уникальная семья, спортивному мужеству которых до сих пор рукоплещут во всем мире
«Мы ждем, приезжайте! Я вас встречу. Вы меня легко узнаете — у меня нет рук». Услышав последнюю фразу, невольно подумал: «Как же этот мужчина держит телефонную трубку?»
Через 15 минут с момента нашего знакомства с Игорем Удовиченко и его супругой Ольгой я уже ничему не удивлялся. Я поймал себя на мысли о том, что человек ко многому может привыкнуть, приспособиться, всему может научиться. Все зависит от того, насколько сильно его желание. И еще, наверное, от силы характера. По марафонскому бегу в своей инвалидной группе Игорь занимает в рейтинге 22-е место среди почти 1500 участников. Таких же, как Ольга — марафонок с протезом, в мире вообще считанные единицы. Эту семью очень хорошо знают за рубежом. Начинают проявлять интерес к харьковчанам и в Украине. В этом году Леонид Кучма наградил Ольгу Удовиченко орденом Княгини Ольги третьей степени.
Без рук он остался в шесть лет. Подробностей случившегося с ним несчастья не знают ни близкие, ни друзья. Даже супруга. После того, как мальчик остался без рук (к тому же он стал еще прихрамывать на одну ногу), в детский сад его уже не брали и в школу потом принять отказались. Родители обивали пороги разных учреждений, дошли до заместителя министра образования. Но тот лишь развел руками: «Как может вместе с нормальными детьми находиться ученик, пишущий ногами или зубами?» Словно в ссылку Игорь вынужден был отправиться в Дунаевцы — один из райцентров Хмельницкой области. Там, вдали от дома и родных, с потом и слезами мальчик приспосабливался к новым условиям жизни. Окончил начальные классы, и лишь потом родителям наконец удалось уговорить директора одной из столичных школ хотя бы с пометкой «условно» принять на учебу своего ребенка-инвалида. Как бы ни было тяжело, Игорь никогда не позволял жалости к себе, стремился ни в чем не уступать своим здоровым сверстникам. Умел постоять и за себя, и за друзей. Жил он на Куреневке. Тихим этот район в то время никак назвать было нельзя, драться Игорю доводилось частенько. Поначалу ему даже нравилось участвовать во всевозможных разборках. А потом он записался в секции самбо и каратэ.
-- Самбо давалось сложно, особенно после того, как мне сломали ключицу, -- вспоминает Игорь Удовиченко. -- А вот каратэ, которое в то время было запрещено, мне очень нравилось. У нас был тренер — китаец. В месяц каждый платил ему по 16 рублей, и он обучал нас своим восточным премудростям. Тренер сказал, что в каратэ можно добиться успеха и без рук. Придумывал для меня специальные упражнения, учил защищаться ногами, головой.
-- Родители с пониманием относились к вашим увлечениям?
-- А я ничего не рассказывал. Тогда спорт для меня вообще был смыслом жизни. Помимо единоборств, я очень любил играть в футбол, хоккей, кататься на лыжах…
-- ?!
-- Клюшку я быстро научился держать, — понял мой немой вопрос Игорь. -- Верхний ее конец я зажимал под правой подмышкой, а шайбу вел и бросал по воротам при помощи живота. Играл и со сверстниками, и с ребятами постарше, старался никому не уступать. Да если бы у меня ничего не получалось, кто бы взял меня в команду? Вот только если ребята приходили на каток в теплой одежде, то мне курточка мешала -- приходилось бегать по морозу в одной футболке. И я, конечно, подхватил воспаление легких, на полгода угодив в больницу. Это было в восьмом классе. Болезнь дала осложнения, и врачи категорически запретили мне не только бегать, но даже быстро ходить. Они боялись, что после огромного количества лекарств, которые я принимал во время болезни, мое сердце не выдержит нагрузок. Учитель физкультуры порекомендовал мне заняться настольным теннисом. Поначалу я воспринял его совет чуть ли не как издевательство, но потом потихоньку освоил и этот вид спорта. Тренировался вместе со здоровыми ребятами, но соревновался преимущественно с инвалидами. Через несколько лет стал даже чемпионом Харьковской области. Но без футбола я все равно жить не мог. Начал потихоньку бегать трусцой. Вскоре стал увеличивать нагрузки — скорость, дистанции. Когда приехал учиться в Харьков, принимал участие в различных легкоатлетических соревнованиях. В 1991 году впервые попробовал силы в марафоне. Но где-то на 20-м километре я сошел с дистанции — не хватило сил. Тогда я понял, что к марафону надо готовиться очень серьезно.
-- На что вы жили, ведь спорт не приносил вам материальных благ?
-- После окончания техникума я какое-то время работал бухгалтером, вахтером. Отучился на вечернем отделении исторического факультета Университета, работал в музее, преподавал историю в школе, а параллельно тренировался и участвовал в соревнованиях.
До 19 лет особых проблем в жизни Ольги не было. После окончания школы она из родной Белгородской области перебралась в Харьков, где сняла небольшую комнатку. Закончила училище связи, стала работать помощником начальника почтового вагона. Ольга очень любила путешествовать, открывать для себя новые города, постоянные командировки были ей только в радость. Тот злополучный день она запомнила на всю жизнь. Поезд Киев--Харьков, к которому был прицеплен почтовый вагон, отогнали на стоянку в Беличи. Оля и две ее коллеги решили съездить на Крещатик, погулять. Чтобы сэкономить время, отправились напрямик по путям, а не по пешеходному мосту.
-- Платформа была очень высокой, -- вспоминает Ольга Удовиченко. — — Я подсадила своих спутниц. А когда они подали руки мне, я вдруг услышала жуткий визг электрички и через мгновение оказалась под ее колесами. Поезд протащил меня почти десять метров. Очнулась в тот момент, когда меня несли к машине скорой помощи. Я услышала, как врач сказал: «Девочке необходимо срочно ампутировать ногу». Тогда я стала кричать, что, если они отрежут мне ногу, я подам на них в суд. Но все это было в какой-то полудреме. Меня привезли в 10-ю киевскую больницу. Я потеряла много крови. Врачи самоотверженно боролись за мою жизнь. Я очень благодарна доктору Михаилу Викторовичу Лебедеву. Он не только спас меня, но и сделал все возможное, чтобы моя нога осталась пригодной для протезирования. А ведь тогда многие наши врачи в подобных случаях старались не рисковать и отрезали ногу, как говорится, под самый корень.
В Харьков я вернулась лишь спустя несколько месяцев. Поначалу казалось, что жизнь для меня остановилась, а впереди одна лишь черная полоса. Поступила в техникум для инвалидов. Там я увидела, что есть люди, у которых проблемы гораздо более серьезные, чем у меня. И, несмотря ни на что, они бодры и веселы. Я решила: хватит раскисать, пора брать себя в руки, жизнь продолжается! В техникуме я познакомилась с Игорем. Правда, поначалу у нас с ним были не очень-то теплые отношения. Мы учились в одной группе. Он был старостой, а я, признаюсь, ленилась и никак не могла заставить себя подготовиться ко всяким там политинформациям. Однажды он даже отчитал меня перед всей группой. Но прошло время, и я почувствовала, что этот человек становится мне все ближе и ближе. Вскоре мы поженились, родилась дочь Катя. А еще через пять лет появилась на свет Маша. Сейчас старшей уже 20, и живет она не с нами — вышла замуж. Катя и Сережа — студенческая пара. Когда в Харькове начали строить Арку влюбленных, решили провести своеобразный конкурс на лучшую пару года. Уж и не знаю, по каким критериям отбирали конкурсантов, но в результате победили наши детки. Мы очень волновались. Ребят попросили быть на открытии при полном параде. Стали срочно искать для Катеньки наряд, и оказалось, что мое свадебное платье ей больше всего к лицу. На торжественном открытии Арки влюбленных присутствовали губернатор области и мэр города. Катя и Сережа прошли под арку, загадали желание и поцеловались.
-- Когда вы решили всерьез заняться спортом?
-- В 1995 году Игорь впервые принял участие в знаменитом нью-йоркском марафоне. Там он заключил контракт с президентом «Ахиллес Трек Клуб» Диком Траумом. По договору с американской стороной мы основали в Харькове филиал этой организации. К слову, этот клуб в Америке знают многие. Его волонтерами, к примеру, являются Билл и Хиллари Клинтон. А когда муж рассказал, что в США видел одну россиянку, у которой такая же проблема с ногой, как и у меня, преодолевшую марафонскую дистанцию за 26 часов, я заявила, что смогла бы пробежать в два раза быстрее. Мне очень хотелось доказать и мужу, и себе, что мои слова — вовсе не бахвальство. Только сразу начать тренировки я не могла. Лишь два года спустя харьковский мастер-протезист Михаил Лебедев сделал мне подходящий протез. К своему первому марафону готовилась целый год. Поначалу ничего не получалось — руки немели, ужасно болела спина. Муж говорил: «Нет, так не пойдет, ехать в Америку позориться я тебе не позволю». И я тренировалась, тренировалась, тренировалась…
Во время регистрации на нью-йоркском марафоне меня сначала записали как россиянку. Просто переводчики ничего не знали об Украине и считали, что это часть России. Из всех перечисленных мной украинских городов им был известен лишь Чернобыль. Мне даже стало как-то обидно. На последних километрах дистанции культя до крови растерла ногу, перед глазами стоял туман, но я сказала себе: «Обязательно дойду до финиша. Украинцы так просто не сдаются!» В тот момент мне очень хотелось, чтобы меня запомнили и больше никогда не спрашивали, где находится Украина. После финиша я с трудом добралась до гостиницы и сутки не могла подняться с кровати. Марафон я тогда прошла за 10 часов — сдержала-таки обещание. А через год свое время улучшила еще на час. Помню, американцы никак не могли поверить, что я бегу на украинском протезе. Зато больше не спрашивали о моей национальности.
Во время участия в своем первом нью-йоркском марафоне с Игорем произошел курьезный случай. Он бежал, по ходу рассматривая местные достопримечательности, и на одном из перекрестков свернул не на ту улицу.
-- Смотрю, за мной едет полицейская машина, -- рассказывает Игорь. -- Не знаю почему, но я побежал еще быстрее. Вдруг водитель кричит: «Стой! Куда бежишь?» Пытаюсь объяснить ему, что я марафонец. А полицейский: «Я понимаю, кто ты. Только бежать надо в другую сторону!» Тут я набрался наглости и стал просить, чтобы меня подвезли до перекрестка. Но коп категорически заявил: «Ты — спортсмен, должен сам бежать». В итоге получилось, что к классическим 42 километрам 195 метрам я добавил себе еще парочку лишних километров.
-- Чем еще вам запомнился нью-йорский марафон?
-- Это просто незабываемое событие! Настоящий праздник и для жителей города, и для гостей. Ведь на трассу выходит столько знаменитостей! Политики, звезды эстрады, известные спортсмены. Больше же всего меня поразил парализованный мужчина, который выехал на старт на коляске с электродвигателем. Видел также, как инвалиды-колясочники везли портрет принцессы Дианы. Таким образом они чтят память погибшей леди Ди, которая мечтала пройти нью-йоркскую марафонскую дистанцию.
На протяжении всего нашего разговора Игорь легко перекладывал массивные фотоальбомы, разносил полные тарелки, чашки.
-- Вы не удивляйтесь, я действительно практически все могу делать сам. Не получается только завязывать шнурки и застегивать пуговицы. А так все могу. И ем сам, и пишу. Даже из винтовки стреляю и мобильным пользуюсь без проблем. Помню, когда мне только подарили сотовый, я ехал в переполненной маршрутке. Шум, гам… Вдруг у меня зазвонил телефон. Все обернулись, гадая, что я буду делать. Но когда я достал из кармана трубку и стал говорить, в салоне воцарилась мертвая тишина.
-- Сейчас вы президент клуба. Нелегко приходится, наверное?
-- Проблем хватает. Два года назад наш клуб чуть не закрыли. Нас просто терроризировала налоговая инспекция, видимо, думая, что мы занимаемся какими-то финансовыми махинациями. Раз не выплачиваем зарплату, не открываем предприятий, значит, что-то здесь не так. Они посчитали нас этакими попрошайками. Да, я как президент клуба хожу по фирмам, обращаюсь за помощью. Ну я что остается делать, если государственную поддержку мы не получаем. К счастью, есть люди, такие, как харьковчанин Александр Грошевой, киевлянин Владимир Киба и многие другие, которые не только понимают, что значит для инвалида заниматься любимым делом, но и всячески помогают нам.
А ведь многие чиновники, которые просто обязаны нам помогать, часто говорят: «Вы добиваете свое последнее здоровье». Но мы же не идиоты, чтобы издеваться над собой, и выходим на трассу не корячиться и не умирать. Участвуем в соревнованиях, чтобы ощутить полноценность жизни, а заодно и показать пример тем, кто разуверился в своем будущем. Знаете, многие инвалиды вообще выступают против определенных льгот. Хотелось бы, чтобы, например, устраиваясь на работу, инвалид участвовал в конкурсе наравне со всеми. А льготы — это своего рода дискриминация. Конечно, я не говорю о людях, которым вообще недоступна какая-либо работа. Им действительно нужна помощь. Наш клуб гордится тем, что удается вернуть желание жить тем, кто попал в беду, кому нужна помощь.