Офицеры армии США накануне вторжения в Афганистан приезжали в Киев к комбригу-десантнику за советом
Хотя в независимой Украине воздушно-десантные войска переименовали в аэромобильные, свой праздник «голубые береты» по-прежнему отмечают 2 августа, как и в бытность СССР. Первым начальником управления аэромобильных войск -- с 1992 по 1998 годы -- был легендарный комбриг афганской войны генерал-майор Виталий Раевский. Его 56-й бригаде отводилась роль «пожарной» -- ее бросали в те районы Афганистана, где ситуация была накалена до предела. Получалось, что бригада воевала почти без передышки, тем более что в советских войсках в Афганистане другой подобной не было. Ей поручали сложнейшие операции по уничтожению горных баз душманов в пещерах -- именно там американцы искали Бен Ладена.
-- Расскажите, пожалуйста, что из себя представляют лагеря душманов.
-- Еще в 1973-м, когда в Афганистане произошел военный переворот и королю пришлось бежать из Кабула, на границе с Пакистаном начали появляться лагеря, в которых готовили диверсионные отряды оппозиции. Финансировали их иностранные государства. После того как в Афган вошла Советская Армия, боевиков стали готовить целенаправленно для борьбы с нашими войсками.
Много лагерей находится на территории Пакистана. Нападать на них мы не имели права. Громили лишь приграничные лагеря. Уничтожить базы с воздуха или артобстрелами было практически невозможно -- все боевики укрывались в пещерах. Подземелье выдерживало взрыв 500-килограммовой фугасной авиабомбы. Даже стреляя прямой наводкой из пушки, «достать» бандитов было очень трудно -- ход в пещеру, как правило, был зигзагообразным. Подземелья сообщались между собой, поэтому басмачи могли вообще не показываться на поверхности земли.
Но у нас было одно средство достать душманов -- огромные сторожевые псы. После орудийного выстрела мы запускали собак в пещеру, и они разрывали всех, кто оказывался на их пути. Однажды такая собака спасла группу десантников, в которой был и я: после выполнения боевого задания мы до того устали, что не обращали внимание на тревожное поведение четвероногого друга. Тогда он перегрыз веревку, которой был привязан к бронетранспортеру, и бросился в заросли. Оттуда раздались душераздирающие вопли. Утром мы обнаружили в кустах двух бандитов с оторванными головами. Этого пса нашей бригаде подарила комсомольская организация Москвы. Он оказался до того агрессивным, что по дороге в Афганистан откусил своему проводнику несколько пальцев.
Еще у нас были овчарки, обученные искать мины. Со щенячьего возраста собак приучали распознавать на нюх тротил: миски с едой ставили на тротиловые шашки. Перед ответственной операцией овчарки день-два голодали, поэтому работали с большим усердием. За каждую найденную мину их кормили. К сожалению, собаки-саперы больше одного-полутора лет не служили. У них из-за испарений тротила начинался цирроз печени.
-- Чем оборудованы пещеры душманов?
-- В каждом подземелье обычно есть склад оружия, пункт дислокации, учебный центр. В одном лагере мы видели прекрасно оборудованный госпиталь с операционными, электростанцией, запасами донорской крови. В некоторых пещерах были рельсы, на которые устанавливали орудия. Пушку выкатывали для обстрела, а затем прятали обратно в подземелье. Попробуй, достань противника из такого укрытия!..
-- Тем не менее, вы их оттуда «выковыривали»…
-- К операциям по захвату баз тщательно готовились: на открытой площадке делали точный макет местности, расставляли на ней огневые точки и другие объекты лагеря. Недостатка в такой информации у нас не было -- пользовались данными аэрофотосъемки и сведениями разведчиков, которые проникали в банды и выясняли, что где находится.
Это помогало побеждать с минимальными потерями. Так, в одной из наиболее известных операций по захвату базы Мелова в провинции Нарданхар в нашей бригаде было двое убитых и трое раненых. Бандитов же погибло более 170 человек. Это была первая ночная операция в афганской войне. Бригаду на вертолетах перебросили к подступам базы и на рассвете -- это было 12 апреля 1987 года -- десантники высадились и напали на лагерь. Для душманов это стало полной неожиданностью.
-- Однажды группа десантников попала в засаду. Отстреливались, пока у каждого осталось лишь по нескольку патронов. Бойцы решили живыми не сдаваться -- выстрелили друг в друга. Когда подоспела подмога, оказалось, что один из десантников жив -- пуля не задела жизненно важные органы. Плен для нас был страшнее смерти -- духи, прежде чем убить, издевались по-зверски.
-- А как вы обращались с пленными душманами?
-- Нам положено было сдавать их в ХАД -- службу безопасности афганского правительства. Однако прежде мы должны были получить от пленных нужную информацию. Заставить духа говорить непросто -- религиозные фанатики ничего не боятся, даже расстрела. Однако стоило пригрозить виселицей, как их язык развязывался. Видимо, опять же из-за религии, душманы боялись петли.
Кстати, полковник ХАД, которому мы передавали пленных, сейчас живет в Омске с тремя женами и пятнадцатью детьми, занимается бизнесом.
-- В боях участвовала армия афганского правительства?
-- Некоторые операции проводились совместно. Например, ликвидация базы Джавара (неприступная, непобедимая). Там находился большой склад оружия, которое расходилось про всему Афганистану. Правительственные войска неоднократно пытались взять эту базу: окружали ее, обстреливали и считали, что дело сделано. Но пещеры надежно укрывали душманов и склады боеприпасов. Поэтому решили подключить нашу бригаду. Мы окружили базу, обстреляли ее, а потом идти на штурм должны были афганские войска. Генерал армии Варенников собрал афганских командиров и сказал им: в пещерах -- неслыханные богатства, вся добыча ваша. После этого интерес к штурму у афганских союзников резко возрос. Базу они захватили, но бандиты многое успели вывезти. Это разозлило солдат, и они перебили всех пленных.
Был и такой случай. Я обратился к губернатору провинции Гардез, где была расквартирована бригада: «Господин Анвар, пора ваших солдат привлекать к операциям». Он не возражал. В Гардез после разгрома банды возвращались поздно вечером. Афганцы вошли в город шумно, стреляя в воздух. Особенно им нравилось палить трассирующими пулями. Нам же шумиха была ни к чему, и мы остановились возле города, не привлекая к себе внимания. В казармы отправились только под утро. А вечером ко мне приехал губернатор Анвар и пригласил на ужин. Я был поражен, что он так хорошо говорит по-русски, хотя прежде общался со мной через переводчика. Оказалось, губернатор окончил Рязанское военно-воздушное училище. В Рязани жила его русская супруга с ребенком. К тому же господин Анвар окончил Высшую партийную школу в Москве. Я дипломатично уступил лавры победы солдатам губернатора.
Перед отправкой в Афганистан меня спросили в ЦК КПСС: «Что вам запомнилось в фильме «А зори здесь тихие»?» -- «Ничего особенного,» -- отвечаю. «Жаль. Словами малограмотного старшины мы хотели довести до зрителя мысль: побеждает не тот, кто перестреляет, а тот, кто передумает противника». Это стало моим девизом в Афганистане.
В мудрости этого выражения я убеждался не раз. Однажды полковник из разведотдела 40-ой армии пригласил меня на встречу с полевым командиром душманов. Предполагалось в неформальной обстановке обменяться мнениями. Полковник при этом дал мне таблетку, которая позволяет не пьянеть, даже если выпил изрядно.
Мы собрались на вилле. Пропустили по стакану спирта. Душман понюхал напиток и говорит: «Динамит»! Так афганцы называют чистый спирт. Когда мы вышли подышать свежим воздухом, полковник разведки замешкался на пару минут и подложил в халат полевого командира компрометирующие документы. А у духов было правило: если ты покинул лагерь -- по возвращении подвергаешься обыску. Это касалось всех. Компромат басмачи нашли и, недолго думая, расстреляли своего вожака. Но брат моджахеда, возглавлявший другую банду, начал мстить. Вооруженный конфликт разгорелся между тремя группировками духов.
-- Вам приходилось брать в плен иностранных наемников?
-- Разведчики предоставили мне список наемников: 840 китайцев, 620 французов, 290 американцев, 270 пакистанцев, 56 немцев, 33 египтянина, 22 англичанина и четверо бельгийцев. За пленение китайского советника наше командование обещало звание Героя Советского Союза. Но ни одного китайца захватить так и не удалось -- каждый из них носил пояс со взрывчаткой. С одним таким камикадзе столкнулся мой батальон. По рации мне докладывали: «Преследуем. Вот-вот возьмем». Однако, когда шансов на спасение у китайца не осталось, он рванул чеку…
Пленных наемников мы сдавали советской разведке. Американцы, граждане европейских стран выкладывали все, что знали. Главным для них было выжить. Эти вояки рядились в афганские халаты, отращивали бороды. Но как бы европейцы ни маскировались, они не были похожи ни на пуштунов, ни на таджиков.
-- В этой войне у вас были ранения?
-- Если не считать подрыва на мине бронетранспортера, на котором я ехал. Для себя решил: если получу серьезные увечья, пущу себе пулю в лоб -- жизнь инвалида не по мне, не хочу быть обузой семье. Когда наш бронетранспортер подорвался, меня выбросило из него. Очнулся. Перед глазами темнота. Потянулся за пистолетом, а его нет. Если бы оружие не отбросило в сторону, застрелился бы. К счастью, зрение начало возвращаться через пару минут. Смотрю, пистолет лежит в нескольких метрах от меня. Я уже приставил дуло к виску, а потом опомнился: Боже, я же вижу!
Однажды от верной гибели меня спас радист: заслонил от пули, при этом сам отделался только синяком. Дело было во время операции по уничтожению одной из банд. Солдат нес рацию за спиной (в то время это были большие и тяжелые аппараты), а я разговаривал, держа телефонную трубку, соединенную проводом с рацией. Нас засекли душманы и открыли огонь. Я споткнулся а радиста, а он простонал: «Командир, я убит!» -- «Но ты же разговариваешь. Вставай немедленно!» А на следующий день боец показывает мне грудь: «Вы не верили, что меня подстрелили. Смотрите, какой огромный синяк!». Солдата спас бронежилет. Я представил радиста к медали «За отвагу».
-- А вы лично бронежилет носили?
-- Нет. Этот «панцирь» весит 16 килограммов. И без него груза предостаточно -- 30--50 килограммов: патроны, гранаты, снаряжение. Поэтому я из бронежилета вытаскивал пластину и клал ее в карман возле сердца. А своего радиста заставлял полностью надевать «панцирь».
-- Я слыхал, Советская Армия ходила в Афганистане в кедах…
-- В кроссовках. Юфтевые ботинки десантников оказались в тех условиях непригодными. Мало того, что жаркие, тяжелые, да еще скользят по камням. А это крайне опасно. Практика показала, что самая лучшая обувь -- спортивная. Ее, кстати, носили и духи.
-- Вам удавалось справляться с дедовщиной?
-- На войне у старослужащих появляется чувство ответственности за новичков. Накануне вывода советских войск из Афганистана многие солдаты, отслужившие два года срочной службы, добровольно оставались на два-три месяца, чтобы помочь необстрелянным благополучно добраться к границе. Ведь случаи нападения на автоколонны продолжались и когда Советская Армия покидала Афганистан.
-- До какого звания вы дослужились в Афганистане?
-- Прибыл и убыл полковником. Многое зависит от того, являются ли новые звезды на погонах приоритетом для тебя. Скажем, дослужившийся в 1990-е годы до министра обороны Павел Грачев, с которым я учился в академии и встречался в Афганистане, откровенно говорил: «Пока не стану генералом и Героем Советского Союза, из Афганистана не уеду». Он своего добился. А моей целью было вернуться домой живым.
-- Вы были первым начальником управления аэромобильных войск независимой Украины…
-- Но в 1998-м ушел с этой должности по собственной инициативе. Причина -- сокращение вдвое аэромобильных войск. Я считаю, это недопустимо, поскольку части десантников наиболее боеспособны. Когда я их организовывал, говорил офицерам: большой зарплаты не будет, но интересную службу обещаю. Представьте, каково было их увольнять… Я лег в госпиталь -- у меня нашли целый букет болезней, -- и это стало формальным основанием для моего ухода из армии. Сейчас работаю заместителем председателя Государственного комитета Украины по делам ветеранов.