21 августа исполняется 35 лет со дня военного подавления «пражской весны»
В Чехословакию я попал из ГДР, где в те годы в Дрездене дислоцировался наш 249-й гвардейский мотострелковый полк Первой танковой армии, прославившейся еще в Великую Отечественную, которой командовал генерал-лейтенант (ныне генерал армии, председатель Украинского комитета ветеранов) Герой Советского Союза Иван Александрович Герасимов.
В мае 1968-го после учебки я прибыл в разведроту на должность старшего разведчика отделения БРДМ (боевая разведывательно-дозорная машина). Уже тогда, весной, во всем полку ощущалось какое-то напряженное ожидание. Нас постоянно информировали о событиях в Чехословакии, о готовящемся контрреволюционно перевороте. И вмешательство Советского Союза казалось неизбежным и необходимым…
20 августа представитель штаба армии сообщил нам о решении ввода в Чехословакию войск Варшавского Договора. Мы занялись подготовкой машин к маршу. Все уже знали, что наша конечная цель -- Прага. До нее 128 километров, половина пути -- по горным дорогам…
Команда «Вперед!» поступила вместо 24. 00 в 23. 15. Иначе могли не успеть. В 3. 00 полк должен был поддержать высадку десантников в пражском аэропорту «Рузине». К вечеру полковая колонна подтянулась к границе. Впереди нашей БРДМ было только три танка Т-55, оснащенных бульдозерным ножом, минными тралами и устройством для снесения проволочных заграждений.
От границы дорога вскоре пошла вниз. Первый город на пути был Усти. Ночные прохожие еще ходили по улицам, с интересом и недоумением поглядывая на продвижение нашей колонны. Примерно на полпути дорога вышла на равнину. Теперь на отдельных участках мы шли со скоростью 70 километров в час. От командования полка все время поступала команда: «Увеличить скорость!» За грохотом впереди идущих танков в небе послышался нарастающий гул тяжелых самолетов, и вскоре мы увидели их бортовые огни. В 3. 10 колонна остановилась рядом с международным аэропортом «Рузине».
В это время над нами низко пролетали и один за другим садились на аэродром огромные самолеты. Буквально сразу же из аэропорта на большой скорости стали выезжать боевые машины, облепленные десантниками. Следом ехали чешские автобусы, тоже переполненные ими. Они устремились к Праге. Мне рассказывали, что первой в аэропорту высадилась группа десантников, прилетевших обычным гражданским рейсом Прага--Москва--Париж. Они привезли с собой наших военных авиадиспетчеров, которыми тут же заменили местных.
Рассвет мы встречали на почти безлюдных улицах Праги. Только около шести утра из висящей на шее «Селги» я услышал голос из-за «бугра»: «Советский Союз совершил агрессию против Чехословакии». До этого, ночью, о происходящем «голоса» не говорили ничего.
К зданию ЦК КПЧ и Дому правительства добрались по еще малолюдным улицам. Нашей задачей было блокировать входы--выходы и охранять их. На перекрестках заняли позиции танки, БТРы, орудия, другая боевая техника. Раньше нас свои объекты взяли под контроль десантники -- все, как на подбор, крепкого телосложения ребята. У всех в подсумках и даже в карманах вместо противогазов были патроны. Десантники первыми и стрелять начали. Огонь был хоть и предупредительный, вверх, но не холостыми, а боевыми патронами.
Улицы постепенно заполнялись людьми. Слышалась непрекращающаяся ружейно-пулеметная стрельба. На бреющем полете, издавая страшный рев, пролетали истребители. Густой дым от тысяч двигателей боевых машин окутал город.
Толпы людей собрались на митинги и демонстрации. Жители Праги протестовали. Между нами, стоящими с оружием в руках, и ними шла непрекращающаяся дискуссия. Демонстранты спрашивали: «Зачем вы здесь?» Языкового барьера не было, русский язык понимали все. Иногда дискуссии перерастали в конфликты, чехи пытались вырвать из рук наших солдат оружие. Тогда и раздавались автоматные очереди.
«Дуб-чек, Сво-бо-да!» -- скандировали горожане, поддерживая руководителей страны. Но мы знали, что Александра Дубчека, первого секретаря ЦК КПЧ, уже отправили куда-то в сопровождении наших офицеров. Президента Людвика Свободу в действиях и передвижении не ограничивали. Однако была блокирована и его резиденция. Позже стало известно, что по его приказу министр обороны Павел Дзур ввел казарменное положение в войсках и никто с оружием в руках на улицы не вышел. Это предотвратило непредсказуемое развитие событий.
«Идите домой!» -- кричали пражане и рисовали краской стрелки с указателем: «Прага--Москва -- 1800 км». Особенно тяжело было видеть изображение пятиконечной звезды со свастикой в середине.
«У вас большая страна, вас двести миллионов, а у нас страна маленькая, и нас всего двенадцать миллионов. Потому вы и пришли к нам, а не мы к вам, -- сказал мне в лицо чех среднего возраста. -- Ну, ладно, мы и вы -- славяне, как-нибудь разберемся. Но зачем вы привели за собой немцев?» Кстати, слухи об агрессивном поведении в те дни воинов ГДР необоснованны. Сыграла роль извечная неприязнь чехов к немцам. Да еще -- немецкая пунктуальность и решительность. Немецкий солдат, конечно же, не допускал, чтобы кто-то хватался за его автомат…
Однажды недалеко от центра Праги у нашей БРДМ «закипел» мотор, вышел из строя вентилятор охлаждения радиатора. Без посторонней помощи было не обойтись. Стоим у откоса высокой дамбы, а внизу течет ручей. Радист по рации вызывает помощь. Но какая там помощь, если в эфире творится такая неразбериха? И вот на нас идет многотысячная толпа. Если подпустим к машине -- столкнут с обрыва. Ребята испугались. Один кричит: «Стреляй!» Другой его за грудки: «Ты что, с ума сошел?» Я решил, что в случае чего буду стрелять из пулемета в воздух или по мостовой…
И тут сзади нас заревели танки -- целая рота, десять машин! Они обошли нашу БРДМ и наискось, танк за танком, перекрыли дорогу толпе. Повернули пушки в сторону демонстрации, покачали башнями влево-вправо, стволами вниз-вверх. Демонстранты закидали их помидорами и яйцами, а потом развернулись и ушли. После того, что пришлось пережить, я вдруг обнаружил, что пальцы не могу разжать -- они буквально прилипли к пулемету. И попросил товарища, чтобы он ударил меня по рукам…
А 26 августа на околице Праги колонна полка была снова выстроена в походный порядок. На душе стало легче, всем хотелось поскорее выбраться из этого ада. Но нашим надеждам на скорое возвращение в Дрезден не суждено было сбыться. Полк еще поколесил и по западной, и по южной Чехии.
Вскоре полк остановился недалеко от города Бенешов южнее Праги. Опушка леса возле деревни Невеклов на два месяца стала нашим домом. Поначалу солдаты даже не заметили, что кормят их не так, как обычно. Вместо 20 граммов масла дают 70, тушенки -- сколько съешь, колбасу -- каждый день… Когда отъелись, какой-то умник вспомнил, что при военном положении положено еще и 100 граммов водки. Эта мысль быстро завладела умами солдат. Где же наша водка? Наверное, офицеры ее по вечерам пьют…
Командир роты пытался убедить разведчиков, что войны и нет вовсе, а нашему солдату водку давать вредно и опасно. Тем более что в руках у каждого оружие.
Тогда водку и пиво разведчики сами стали доставать. Чехи ведь тоже люди, у них тоже дети служат в армии… Матерям жалко всех солдат, какую бы форму они ни носили. После вечерних «дегустаций» разведчики пришли к выводу: чешское пиво -- не хуже немецкого, чешская водка -- почти как советская, а сливовица -- и вовсе вне конкуренции.
Все бы ничего, да стало холодать, начался октябрь. В палатках установили буржуйки. Между тем командиры нам объяснили: пока из Советского Союза идет передислокация войск в Чехословакию, полк будет находиться здесь. Казарма в Дрездене уже казалась чуть ли не родным домом. Наконец, 4 ноября поступила долгожданная команда возвращаться. Наша машина шла первой в колонне полка. Висевший на границе транспарант «Да здравствует чехословацко-советская дружба!» сменили на другой: «Да здравствует советско-германская дружба!»