На днях легендарный украинский спортсмен отпраздновал свое 65-летие
Леонид Иванович Жаботинский родился 28 января 1938 года в селе Успеновка Краснопольского района Сумской области. Послужной список спортсмена впечатляет: чемпион Олимпийских игр по тяжелой атлетике в супертяжелом весе (Токио-64, Мехико-68), четырехкратный чемпион мира, двукратный чемпион Европы, восьмикратный чемпион СССР, 19-кратный рекордсмен мира. В 1975 году Жаботинский переехал в Москву, работал старшим офицером спорткомитета Министерства обороны СССР, тренером сборной Вооруженных сил. В настоящее время он проректор Московского института предпринимательства и права.
Почти десять лет личным тренером Леонида Жаботинского был заслуженный тренер Украины, старший тренер СКА (Киев) Ефим Самойлович Айзенштадт. Наставник старше своего ученика всего на десять лет, но до сих пор относится к нему, как к любимому сыну и знает его как самого себя. Вспоминать интереснейшие факты спортивной биографии кумира советской эпохи, покорившего все возможные спортивные вершины, Ефим Самойлович готов часами…
- Мы работали с Леней бок о бок до самого его ухода из большого спорта, — вспоминает Ефим Самойлович Айзенштадт. — А в первый раз я увидел его в 1958 году на первенстве Украины среди юниоров. Работал я тогда старшим тренером юниорской сборной Украины по тяжелой атлетике. Леня жил в Харькове, работал на тракторном заводе. Метался между тяжелой атлетикой и легкой. Он ведь был хорошим метателем диска, толкал ядро. Сначала стал мастером спорта именно по легкой атлетике. Тренеры его буквально разрывали на части, перетягивали то в легкую атлетику, то в тяжелую. В результате победила штанга — благодаря настойчивости первого Лениного тренера Михаила Светличного.
Даже не знаю, откуда взялась у него эта мощь и сила. От Бога, наверное. Леня — очень высокий парень и всегда весил немало. Родом он из села Успеновка, что на Сумщине. Уже будучи призером Украины приехал Леня как-то в свое родное село. Стоит, разговаривает с доярками, и вдруг бык прямо на них идет. Парень не растерялся, схватил его за рога — и наземь!
Несмотря на приличный вес, доходивший до 180 килограммов (47-й размер обуви носит), у Лени была прекрасная координация, скорость, быстрая реакция. Его внушительные габариты совершенно не мешали ему на тренировках. Помню такой случай. Перед Олимпийскими играми в Мехико мы были на сборах в Алуште. С нами тренировалась хоккейная команда «Спартак». Так вот, Леня — при весе 160 килограммов! — бегал стометровку наравне с известным хоккеистом Вячеславом Старшиновым, поджарым, худощавым. И что важно, Леня прекрасно чувствовал свой организм и просто не мог работать по плану, по чьей-то команде. Бывало, придет на тренировку и вместо штанги прямиком к теннисному столу. И так увлечется, что проиграет в настольный теннис часа три. До штанги так и не доходил…
А вот юниор Жаботинский показывал не такие уж и высокие результаты. Мы не форсировали подготовку, может, потому-то он и в зрелые годы выступал на высоком уровне, побив около двух десятков(!) мировых рекордов.
Когда Леню призвали в армию, он попал в Одесский военный округ. А я в то время работал старшим тренером Киевского военного округа. Командующий Одесским военным округом был большим любителем футбола. Наше начальство уговорило его обменять двух футболистов на Жаботинского. Так Леня стал служить в Киеве.
После Олимпийских игр-64 в Токио Министерство обороны СССР решило оставить его в армии. Министр обороны маршал Малиновский устроил в Москве прием в честь олимпийцев. Слева от маршала сидел Жаботинский, справа — Юрий Гагарин. Малиновский говорит Лене: «За успешное выступление решено присвоить тебе офицерское звание и оставить в кадрах Вооруженных сил. Где ты хочешь служить?» Леня призадумался, а сидящий рядом маршал Гречко ему подсказывает: ко мне, мол, просись, в сухопутные войска. Гагарин тут же обращается к Малиновскому: «В летчики бы Леонида». Так вот он и стал служить в Военно-воздушных силах.
В то время Жаботинский уже переехал с семьей в Запорожье, но почти целый год мы находились на сборах — в подмосковных городах Дубна и Обнинск, а также в Алуште, Феодосии, в горах Армении. Перед Олимпиадой в Токио готовились в Дубне, где находилась спортивная база сборной СССР по тяжелой атлетике. Это город ученых-атомщиков. Шикарная гостиница на берегу реки, бесподобное питание, изобилие недоступных простому советскому человеку продуктов в столовой — икра, балыки, колбасы…
- Режим у Лени был самым обычным — подъем в 8 утра, зарядка, пробежка, — продолжает свой рассказ Ефим Айзенштадт. — Одна из слабостей Лени — утром любил поспать подольше. Но у нас никогда не было по этому поводу никаких споров, мы с ним прекрасно ладили, можно сказать, чувствовали друг друга. Иногда проводили сборы вдвоем на совершенно пустой базе, но и тогда друг другу не надоедали. За часы утренних и вечерних занятий Лене приходилось ежедневно поднимать в общей сложности по 30--35 тонн. Но все делалось разумно и планомерно.
Обычно на союзные соревнования мы добирались на его «Волге». В дороге я пересказывал ему все, что читал сам, вспоминал разные истории из собственной жизни… Леня многим интересовался, но в детстве и юности ему было не до чтения — в бараках жил, ютился в одной комнатушке с отцом, матерью и братом.
Дальние перелеты на самолетах были для Лени мучением — в креслах не помещался. До сих пор предпочитает ездить в поездах. Обычно он подходил к командиру самолета и просил решить вопрос. Тот, как правило, с радостью разрешал прославленному атлету занять свое место в отсеке для отдыха экипажа.
Столько было разных историй из-за веса Лени! В Олимпийской деревне, например, в Токио он сломал не один велосипед — основное средство передвижения всех участников Олимпиады. Хрупкая японская техника не выдерживала полутора центнера его мышц. За день он их где-то с десяток в негодность приводил. Несколько метров проедет — и все, взял следующий. Чтобы доехать от корпуса до столовой, ему требовалось три велосипеда.
Из-за своих нестандартных габаритов Леня и машины предпочитал соответствующие. Как-то в молодости оплошал разок — в начале 60-х сгоряча взял «Запорожец». Малолитражку ему подарил запорожский завод «Коммунар». Учитывая рост и вес тяжелоатлета, мастера усилили подвеску, убрали переднее сиденье в «горбатом» ЗАЗе-965. Машиной Леня управлял, расположившись на заднем сиденье. Уже потом у него появилась «Волга».
В Киеве ЦК КПУ выделил Лене квартиру возле Оперного театра. Командующий Киевским военным округом Якубовский предложил ему более просторную квартиру с высокими потолками на Соломенской площади. Сделали там ремонт. Приезжает из Запорожья жена Рая, увидела, что окна квартиры выходят на кладбище. «Леня, да ты что, я не буду здесь жить! — возмутилась она. — Вы все время на сборах, я одна с маленьким сыном, рядом кладбище, я боюсь!»
Шел 1967 год, накануне IV Спартакиады народов СССР пришел к нам работник ЦК и передал пожелание: приурочить к юбилею революции новый рекорд — 600 килограммов. Так сказать, «заказал» рекорд, за который Лене полагалось 25 тысяч рублей и внеочередное офицерское звание. Рекорда тогда не получилось, но Леню все равно включили в состав правительственной делегации, отправлявшейся на выставку «Экспо» в Канаде. Накануне отъезда был устроен прием, после которого Жаботинского вызвал первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест. «Ты же понимаешь, что в моем кабинете бывают немногие. Проси, что тебе надо для жизни», — сказал Шелест. «Все у меня есть, — отвечает Леня. — Вот только квартиру дали с видом на кладбище, и жена не хочет там жить».
Буквально через несколько часов мне позвонили домой: «Вас с Леней ожидают на улице Кирова, ему выделяют квартиру в доме Совета министров. Там будет Владимир Васильевич Щербицкий». Действительно, прибыл председатель Совмина с целой свитой. «Леонид, видишь дом? — спросил Щербицкий. — Выбирай любую квартиру. Будешь жить рядом с Тронько, Покрышкиным». «Мне не нужна любая квартира, — отвечает Леня. — Желательно не выше третьего этажа». «Чего так низко? — удивился Щербицкий. — Забирайся повыше, смотри, какие просторы открываются, раздолье, Днепр виден». «У меня ж большой вес, а если вдруг лифт сломается, что я буду делать?» — «Ручаюсь, что в этом доме лифт будет работать бесперебойно и днем, и ночью», — заверил Щербицкий.
В тот же день в новую квартиру Жаботинского завезли телевизор, холодильник, роскошный гарнитур из красного дерева. Поскольку дом был правительственный, жили там в основном люди пожилого возраста. В пятницу дом пустел, все разъезжались по дачам. Молодая жена Леонида — она тогда ждала второго ребенка — очень скучала. А тут ей еще стало плохо, она упала. Обратиться-то за помощью не к кому. После того случая Рая не захотела жить в Киеве и уехала в Запорожье к маме.
- После Олимпиады-68 у Лени стало покалывать в боку, — вспоминает Ефим Самойлович. — Дело дошло до того, что созвали в Москве консилиум у министра здравоохранения Чазова. Человек 40 мировых светил обсуждали вопрос, что же на самом деле у Жаботинского болит. Пришли к выводу, что ущемлен третий позвонок. Лечили, лечили — все без толку. В Киеве вызвали его в ЦК и говорят, что, дескать, украинская медицина лучше. Отвезли его в Институт нейрохирургии. Академик обследовал Жаботинского и пришел к выводу, что ущемлен… четвертый позвонок. Под Новый 1970 год Лене стало плохо, вызвали «скорую». И рядовой врач поставил ему верный диагноз: камень в мочеточнике. Сделали операцию, после которой Жаботинский выиграл еще Кубок СССР и установил три мировых рекорда.
За рекорды ему платили хорошие деньги, но все это держалось в секрете. Размеры вознаграждения варьировались. Важен был не сам рекорд, а чей рекорд ты бьешь. Вот если победишь американца, то получаешь деньги по полной катушке. Ну а если советского атлета, что не так важно, то гораздо меньше. Сколько Леня заработал на своих рекордах? Тысяч 80 рублей наберется. Но держал он их в сбербанке, и все это погорело в свое время.
Но дело не в деньгах. Просто к нему было особое отношение. Он не знал, что такое пойти в магазин. Все склады — продуктовые, одежды — были распахнуты для знаменитого Жаботинского.
А знаете, что самое интересное? Леня мало ел! Казалось бы, 175 килограммов, можно кушать. Но он никогда, грубо говоря, не обжирался. Любил борщик, кусок мяса. Спрашиваю как-то, что заказать на обед. Икорку там, рыбку… А он отвечает: «Хочу черного хлеба с постным маслом и солью, и все». Или: «Хочу бутылку молока и полкило молочной вареной колбасы».
К тому же перед важными соревнованиями ему — единственному атлету в советской сборной! — делали на сборах открытый счет на питание. То есть позволялось есть все, что душе угодно, в любых количествах. Однажды подошел ко мне главный тренер сборной и говорит: «Пожалуйста, подключи к Жаботинскому еще пару спортсменов малых весовых категорий, а то им не хватает на питание». Это называлось барским столом. Жаботинскому накрывали роскошный стол, а с ним питались еще несколько ребят.
Я позволял Лене иногда выпить водочки — в меру, конечно. Никогда его в этом вопросе не контролировал. Скажу только, что пьяным я его ни разу в жизни не видел. Жаботинского все любили, часто приглашали на различные застолья, но он всегда уезжал на машине сам.
Особенно его любили женщины. С ума можно было сойти, сколько поклонниц вокруг него вилось! Леня души не чает в своей супруге Раисе Николаевне, родившей ему двух богатырей Руслана и Вилена. Они с Раисой уже более четырех десятков лет вместе. Но парень он был влюбчивый, что там скрывать. Случались с Леней и романтические истории. Считаю, что внимание женской половины очень помогало Лене при достижении спортивных результатов. Главное, чтобы ночь была спокойной, чтобы атлет мог расслабиться, восстановиться. Разве это плохо? Всеобщий любимец, баловень судьбы. Как его можно не любить?..