В поездке, организованной правительством Израиля, известный театральный деятель возглавил делегацию детей-заложников
Московский театр «У Никитских ворот», созданный два десятилетия назад опальным журналистом и режиссером Марком Розовским, -- один из самых популярных творческих коллективов постсоветского пространства. Спектакли труппы, насчитывающей сто двадцать человек, неизменно с аншлагом проходят не только в Москве и других российских городах, но и в ближнем и дальнем зарубежье. В репертуаре театра -- порядка трех десятков разножанровых спектаклей: это мюзиклы, философские притчи, трагифарсы, классика. Взгляды Марка Розовского на театр и не только всегда отличались новаторством и «инакомыслием»…
-- Марк Григорьевич, ваша младшая дочь, 14-летняя Саша, уже оправилась после страшных событий на Дубровке, заложницей которых ей пришлось стать?
-- Она прошла не только через ужас плена. Саша очень переживала, когда, придя в себя, узнала о смерти своей подруги Кристины Курбатовой -- на «Норд-Осте» они сидели рядом, на балконе. Сейчас дочь чувствует себя адекватно. Пошла в школу. Накануне моего отъезда в Одессу даже советовалась со мной по поводу постановки школьного КВНа. Но о ее здоровье сложно сказать что-либо определенное: анализ крови «скачет» каждую неделю. В ближайшее время предстоит новое обследование в клинике замечательного доктора Леонида Рошаля (на днях героический поступок медика отмечен Указом президента РФ: ему вручен орден «За мужество». -- Авт. ) Осложнение может возникнуть в любую секунду.
Но, слава Богу, она жива. Поэтому я -- счастливый отец. И благодарен неизвестному солдату, который вынес ее из ада одной из первых -- в 7. 15 Саша уже была в больнице. Если бы моя девочка осталась в отравленном помещении еще какое-то время, исход мог бы быть совсем иной…
-- После страшных событий ваше отношение к мюзиклам не изменилось?
-- Эта акция не была направлена против мюзикла или против театра как такового. Террористы хотели привлечь внимание всего мира к событиям в Чечне. Они просто воспользовались мюзиклом: цель оправдывает средства. А отношение к мюзиклам в Москве в общем-то не изменилось.
-- После вашего выступления в программе Савика Шустера «Свобода слова» вас обвинили в антипатриотизме.
-- Многие были недовольны моим выступлением. И дали мне это понять. Но я и сейчас думаю: если террористам были бы обещаны хотя бы переговоры, то, может, никто не погиб бы. Этим путем не пошли, а, по сути, шли навстречу терроризму. Ведь они хотели, как я уже сказал, привлечь внимание к Чечне. Победить насилие насилием невозможно. Так оно и произошло. Погибли сто двадцать девять человек. В их числе -- тринадцатилетний Арсений Куриленко и Кристина Курбатова. Они отдали свои юные жизни за целостность России? Нет. Они погибли по глупости взрослых дядь. И это -- моя боль и горечь. Сколько бы меня ни упрекал какой-нибудь дурак в антипатриотизме, я считал и считаю: самая большая ценность -- человеческая жизнь.
-- Это уже близко к толстовству: непротивление злу насилием…
-- Патриот -- тот, кто охраняет жизнь своих граждан. Я призываю к ответственности, к расследованию всех обстоятельств, всех причин этой трагедии. Ее первопричина, с моей точки зрения, заключается в том, что мораль искусственно отделяется от политики, важных решений. Это происходит почти на каждом шагу. И жертвами оказываются невинные люди, граждане страны, к которым принадлежу и я. Мою четырнадцатилетнюю дочь, оказавшуюся в числе заложников, освободили. Но я полон боли из-за того, что произошло…
-- Не кажется ли вам обращение сегодня к Чехову тривиальным?
-- Вот-вот! Когда я ставил «Вишневый сад», то и дело слышал: «Ну, сколько можно? Опять Чехов! Зачем тебе это нужно? Зритель на это не пойдет… » Но спектакль вышел, и попробуйте сейчас в Москве на него попасть. Потому что в «Вишневом саде», поставленном на нашей сцене, сделана попытка нового осмысления этой последней пьесы Чехова, мне кажется, пророческой и актуальной именно сегодня. Там показана распродажа России, продажа ценностей, связанных с нашей историей, культурой. Но я не превращал Лопахина в «нового русского», это было бы примитивно. Для нас же «Вишневый сад» важен еще и потому, что чеховская драматургия дает актерам опыт.
-- С кем из известных актеров хотели бы работать?
-- Я обожаю актеров театра «У Никитских», считаю их большими мастерами. Да, у нас нет звезд, но зато есть ансамбль уникальных индивидуальностей. Этих актеров я воспитывал в течение многих лет. Я коллекционирую своих артистов. Подбираю их один к одному. Ряд артистов, которых знает вся страна, у меня не прошли в силу профнепригодности.
-- Многие ваши спектакли окунают в сталинскую эпоху…
-- Это было проклятое время… Я родился в страшном 1937-м, в Петропавловске-Камчатском, куда мои родители поехали строить социализм. И папа загремел в сталинские лагеря на восемнадцать(!) лет… Но я, вопреки кровавой мясорубке, все-таки появился на свет! Мама родила меня и дождалась папу, потому что любила его! Пусть родила через восемь месяцев, ну, недоношенный я…
… Мы жили с мамой в Москве, в подвальной коммуналке, там было еще 83 (!) человека. Были драки, плевки в кастрюлю с готовившейся едой, антисемитизм, «продажа» по национальному признаку… Но происходили и совершенно изумительные вещи. Помню, как мой отец после десятилетней отсидки тайно приехал в Москву, и мама боялась, что кто-то из соседей «капнет». Ведь жили-то в нашем подвале люди разные, в том числе и менты. Но никто не настучал! Потому что даже в том чудовищном мире у людей была своя мораль!
-- Известно, что на вас тоже «висело» клеймо антисоветчика.
-- Я начинал в 1958-м художественным руководителем довольно популярного студенческого театра Московского государственного университета «Наш дом». В нем играла целая генерация ставших потом знаменитыми артистов: Александр Филиппенко, Ия Саввина, Семен Фарада, Геннадий Хазанов. А также писатели: Григорий Горин, Аркадий Арканов, Виктор Славкин… И целая генерация кавээнщиков -- Алик Аксельрод, Миша Яковлев, Сережа Муратов.
Это был своеобразный театральный самиздат, ставивший для тех времен мощные спектакли. В 1969 году власти закрыли «Наш дом» по цензурным соображениям. Мне пришлось довольно туго: оказался на улице, без работы и с клеймом антисоветчика…
Потом, уже после работы в театре Георгия Товстоногова, постановки «Бедной Лизы» и «Истории лошади» у меня был второй тяжкий период. Тогда я, естественно, по собственной воле стал участником альманаха «Метрополь»: написал статью о театре, как мне казалось, совершенно невинную. Но всем нам досталось… Прошел многое, в том числе и КГБ. Понятно, что все эти катаклизмы не шли на пользу: меня травили, давили, не давали работать…
-- Как же удалось выжить?
-- В самое тяжелое время руку помощи протянул Аркадий Фридрихович Кац, создавший в Риге театр русской драматургии. Сейчас он, к слову, одессит по происхождению, принял мое приглашение и пришел работать в театр «У Никитских ворот». И я этому безумно рад, так как наконец-то могу вернуть ему давний дружеский долг…