Народная артистка Украины готовится к двум большим сольным юбилейным концертам во Дворце «Украина»
3 и 4 апреля на главной сцене страны будет царить хрупкая женщина со стойким характером и потрясающей улыбкой. Впервые за несколько лет народная артистка Украины Алла Кудлай выступит со своей сольной программой. Вовсю идут репетиции и… примерки нарядов. Певица решила поразить своих поклонников не только пением, но и внешним видом. Поверьте, и то и другое впечатляет…
-- Потрясающе выглядите. Признайтесь, что с собой сделали?
-- Конечно, что-то делала… Только не намекайте на пластическую операцию. Хотя я не против подобного вмешательства в принципе. Просто я серьезно занялась своей внешностью и фигурой. За полтора года похудела на 12 килограммов!
-- Сели на Монтиньяка?
-- Нет. Просто не ела запрещенных мне продуктов -- картошку, хлеб, сахар. После шести часов вечера могу выпить кефира или съесть яблоко.
-- Как же банкеты?
-- На них я только наблюдаю.
-- А рюмку опрокинуть?
-- Нельзя.
-- Во жизнь! Про рыжий цвет волос даже не спрашиваю…
-- А он мне нравится! Я возвращаюсь к своему прежнему образу, когда еще работала в хоре Веревки. И прическа у меня тогда такая была. И цвет волос. Я всегда красилась хной. Моим русым волосам она придает рыжий оттенок.
-- К голубым глазам идет потрясающе!
-- Вот и мама мне так всегда говорит. Я ведь у родителей самая младшенькая. Правда, они ждали мальчика. А тут я -- малюсенькая-малюсенькая. Третья дочка в семье. Отец пришел к маме в Лосиновский роддом, окно летом -- 23 июля -- было открыто, и бросил ей буханку хлеба! Потом два дня не приходил. Так расстроился, что не сын. Я была очень болезненная. Лет в пять начала петь. На свадьбах. Нравилось, что мне аплодируют. И мама была очень горда за меня.
-- Она тоже пела?
-- Мама поет великолепно! Даже сейчас, когда мы собираемся на Рождество или Пасху в Зазимье, где живут родители, мама выпьет пять граммов -- и давай петь… Боже, она все народные песни знает! А ей-то уже 82 года. Так поет, что стекла дрожат. Не остановишь!
-- Значит, вы в маму такая певучая.
-- Наверное. Потому что папе слон на ухо наступил. Когда-то он тоже пробовал петь. Это был кошмар!.. Поэтому говорил мне: «А ну, Аллочка, спой мне что-нибудь для души… » Я уже в школе пела с оркестром народных инструментов. Даже ездила с ним на съемки в Киев. Помню, у меня был красивый киптарик -- жакетик с вышивкой! А когда были ответственные концерты, мама разрешала мне надевать ее шикарные коралловые бусы.
-- Бусы-то откуда?
-- Мама работала акушеркой в селе. Иногда сама принимала роды. Была, как сельский знахарь. Однажды родился мальчик и не задышал. Она сделала ему искусственное дыхание, и ребенок ожил… Потом вырос, уехал в Киев и как-то передал маме в подарок кораллы. Очень красивые. Из девяти низок. Они до сих пор у меня хранятся.
-- Тем не менее, в акушерки вы не пошли.
-- А я и о карьере певицы не мечтала. Просто меня вела судьба…
-- Семь лет вы работали в хоре Вирского…
-- Я попала туда сразу после окончания музыкально-педагогического факультета Нежинского педагогического института. Приехала в Киев, и сразу с корабля на бал -- с хором на гастроли. Если каких-то слов не помнила, девочки подсказывали прямо во время выступления. Рядом со мной стояла Нина Матвиенко. Помогала. Слава Богу, я хоть успела в общежитии поселиться. На Крещатике, 15…
-- Общежитие в центре Киева?
-- На пятом этаже старинного дома, в Пассаже. Это была одна большая комната в общей квартире. По соседству с нами жила какая-то бабушка, которой было 92 года. В комнате я жила вдвоем с Валей Лысенко, хотя прописано там было практически половина хора.
-- Много стран повидали?
-- Конечно! Были в Чехословакии, Германии, Канаде. Первый раз выехали в Канаду в 1980 году. Нас там носили на руках. После холодной войны мы, первые украинские артисты, приехали в Канаду. Все выступления хора Веревки проходили с аншлагами! Импресарио был так доволен, что каждому хотел подарить по сто долларов!
-- Всего лишь?
-- Тогда это были огромные деньги! Но ему сказали: нет, сдайте деньги в русское посольство. А в конце гастролей каждому из нас в номер под дверь подложили по 50 долларов в конверте… Через пять лет я снова приехала в Канаду и Америку. Но уже без хора, как солистка. Работала с замечательным баянистом Юрой Федоривом. Нас пригласила диаспора.
-- Остаться предлагали?
-- Да. Но мне показалось это обидным. Даже вызвало протест. Мне сказали: «Поработайте на нас полгода, а потом мы дадим вам все, что надо». Помню, у нас был ночной концерт в огромном особняке из двадцати комнат под Клривлендом, где жил украинский профессор Нью-Йоркского университета. Шикарный особняк! Все называли это место хутором. Владелец его прорыл даже канал, по которому можно было плавать на лодке. Лес был. Очень напоминало украинский пейзаж. Один из гостей пригласил меня в комнату и сделал предложение…
-- Вы сразу отказались?
-- Я говорю: «Да вы что! Как я оставлю своего сыночка?» Ему тогда только семь лет исполнилось. «Не могу», -- говорю.
-- Не жалели об этом никогда?
-- Если честно, иногда такая мысль закрадывалась. А потом я сама себя одергивала, говорила, что все равно не смогла бы там жить. Петь бы я смогла, а вот жить… Видать, не судьба.
-- Что мы все про работу да про работу…
-- Действительно. Давайте про любовь. Хотя первый раз я влюбилась не очень рано. По крайней мере, не в детском садике, а в восьмом классе. Толя жил в соседнем селе. Тогда ведь не было особых развлечений, кроме кино да танцев в местном клубе. Он был старше меня на три года, приезжал ко мне на велосипеде. У нас с ним такая любо-о-овь была-а-а!
-- Целовались?
-- Целовались! А как же! Пять лет встречались. Потом он ушел в армию, писал мне письма. Я его ждала. Он приехал после армии, пешком, по шпалам, из Нежина пришел первым ко мне, а не к родителям!
-- Вы кинулись ему на шею, мол, люблю, буду твоей…
-- Я -- нет. Это он признавался мне в любви, а я молчала.
-- Что, и ваши отношения не заходили дальше поцелуев?
-- Слава Богу, нет. (Смеясь. ) Скромные были. Только целовались, прижимались, на лавочке сидели. Я была так воспитана, что до свадьбы -- ни-ни… Но потом я поступила в Нежинский институт, Толя -- в Одесскую мореходку. Разлука. Недаром говорят, что первая любовь -- некрепкая…
-- Пошли новые кавалеры…
-- Где было взять на них время! Я работала и параллельно училась. Из Нежина в Киев мчалась на электричке. Какие уж тут кавалеры! Второй раз влюбилась, когда работала в хоре Веревке. Как-то сидела в общежитии, и вдруг прилетела наша солистка Галя Рачковская, говорит: «Алла, хочу тебя познакомить с мужчиной, он только развелся. » Я тут же: «Боже, ты что, Галя? Какой «развелся»? Зачем он мне нужен?» Мне было 22 года. Николай Иванович был старше меня на 16 лет. Конечно, я сразу влюбилась. Мне всегда нравились мужчины постарше. Не знаю, почему. Он художник, мне было так интересно… У него была мастерская в центре города. Он был художник-график, член Союза архитекторов.
-- И что сказали ваши родители?
-- Дома был большой скандал. Мои родители были категорически против. А мне нравилось, что муж старше меня, я тогда не думала, что годы пройдут, возьмут свое. Мне вдруг стало…
-- … некомфортно?
-- Да. Я начала острее чувствовать разницу в возрасте. Хотя ему нравилось то, чем я занимаюсь. У Николая была однокомнатная квартира, куда я и переехала. Потом у нас родился Максим. Мне кажется, мы были счастливы. Несмотря на всякие неурядицы… Мы часто с друзьями ходили в рестораны, дурачились, хохотали.
Мы прожили вместе пятнадцать лет. А потом… Чтобы получить трехкомнатную квартиру, разошлись. Якобы фиктивно, а получилось по-настоящему. Николай остался в своей в квартире, я перешла в новую, кооперативную, который построила, кстати, за свою пластинку. Тогда был такой ажиотаж, все деньги нужно было сдавать в сберкассу. Кстати, у меня так и пропало 30 тысяч на книжке. А тогда я только получила деньги за пластинку «Роксолана», вышедшую в Москве. 18 тысяч рублей. Построила кооператив и стала там жить вдвоем с Максимом.
-- То есть никаких скандалов?
-- Абсолютно. Я вообще спокойная, терпеливая. Но когда меня выведут из себя, могу и накричать. Правда, через пять минут отхожу. Думаю: «Боже, что я наговорила!» Сейчас уже в подобных случаях просто кусаю себя за язык. Помогает. Потом приходит какая-то мудрая мысль… Я спокойно отреагировала на то, что мужу захотелось пожить одному. Мало того, он даже ко мне на новоселье пришел. Правда, как гость… В общем, под конец наши отношения были довольно странными. А через год я встретила Виктора…
-- И опять любовь с первого взгляда?
-- Это была настоящая любовь! Виктор недолго за мной ухаживал. Получилось как-то раз и…
-- В загс?
-- Мы до сих пор не расписаны. До этого еще не дошло.
-- Но предложение руки и сердца он вам сделал?
-- Сделает -- подумаю…
-- Говорят, Борис Шарварко не устраивал без вас ни одного правительственного концерта…
-- Было и такое. Концерты на правительственном уровне было делом ответственным, престижным. Но в Москву я с нашими делегациями от республики не ездила. Зато была там с хором Веревки, когда мы принимали участие в концерте, посвященном 25-му съезду партии. Жили в Москве, в гостинице «Россия», два месяца. Чтобы выйти на сцену с номером в пять минут. Концерт проходил в Кремлевском дворце съездов. Были все знаменитые коллективы Украины: ансамбль Вирского, Черкасский народный хор, хор Веревки, Буковинский, Закарпатский, «Льонок». На концерте присутствовал сам Леонид Брежнев. Сидел во втором ряду партера вместе со всеми членами Политбюро. Но лично я с Брежневым не была знакома. Кстати, и со Щербицким тоже. Хотя знала, что нравлюсь ему…
-- В смысле?
-- Как певица. Когда встал вопрос о присуждении мне звания заслуженной артистки, именно Щербицкий проследил, чтобы мое представление не затягивали…
-- Подарки, роскошные цветы вам присылал?
-- Нет, что вы! Тогда так не было заведено. Просто я всегда ощущала его поддержку. А что-то просить… Мне было стыдно. Я вообще не люблю на себя обращать внимания. И пафоса не люблю. Сын мне все говорит: «Мама, не ходи на базар! Ты же народная!» А мне хочется!
-- Поторговаться?
-- Да! Я кайфую от этого! Во мне же течет цыганская кровь. Мамина прапрабабушка была цыганкой.
-- Скидку-то хоть большую дают?
-- Да какое там! Просто процесс интересен…